Какую экономику мы строим?

Глобализация сопровождалась целой волной региональных кризисов в 1980—1990−х — в Латинской Америке, в Африке, в Азии. Кризисы — а по сути, череда государственных банкротств — подпитывали этот процесс, замыкая принятие инвестиционных решений на США и подконтрольные этой стране МФВ и Мировой Банк, укрепляя тем самым значение Америки как самого привлекательного и надежного финансового рынка мира.

До 2000−х годов полем деятельности международных финансовых институтов были новые регионы и информатизация экономической деятельности. В 2000−х аналогичные доходности надо было зарабатывать на уже существующих развитых рынках — недвижимость, сырье.

Нынешний кризис — логичное завершение этапа роста. Крах — составная и неотъемлемая часть длинного экономического цикла. (Без похмелья не бывает бурной вечеринки, но это еще не повод отказываться от вечеринок вообще.) То, что кризис затронул Украину, — это ее (или, если хотите — наш) собственный выбор. В отличие от слабых с точки зрения торгового и платежного баланса новых европейских стран периода начала 1990-х, в 2000−е годы при существенном положительном сальдо нашего торгового баланса, который отмечался на протяжении с 1999 года по третий квартал 2006 года включительно, никто не тянул Украину за уши в ловушку больших внешних займов.

Мы много раз слышали, что это поведение было единственно верным. Выглядело это примерно так: в условиях крайне дешевого мирового денежного рынка, рыночные игроки на рыночных условиях занимают столько, сколько, по их мнению, нужно для развития. Риски при этом оценивают высококвалифицированные и хорошо отрейтингованные западные банки. Кстати, такая логика подсказывает, что если бы те деньги, которые украинские предприниматели выводили за рубеж в качестве накопления на “черный день”, они инвестировали бы в экономику нашей страны, то имевший в недавнем прошлом место перегрев этой самой экономики бы был еще больше, так как “осваивали” бы и внешние деньги, и внутренние. В итоге, сегодня, когда приходится думать о расплате по долгам, мы не имеем денег для погашения внешних долгов стратегически важных кредиторов.

Первое, что бросается в глаза: на деньги, занятые за границей, в Украине в последние 5-7 лет мало что было построено. Приведем вопиющий факт: в Киевской области не построено ни одной по европейски качественной дороги, а земля при этом вся раскуплена, дороги-то уже и строить негде. Странно, но факт: весь этот огромный поток внешних денег ушел в спекулятивное разогревание всех имеющихся в Украине активов. Дальше возникает множество “почему”.

Почему государство не могло противопоставить этому потоку внешних займов выделение целевых кредитных лимитов на те активы, которые, на его взгляд, необходимо было создавать? Просто мягко противопоставить, ничего не навязывая. Если бы сегодня у нас, например, были новые современные нефтеперерабатывающие заводы, да еще и с долей государства в уставном фонде, то не надо было бы регулярно (правда —безрезультатно) давить Антимонопольному комитету на нефтяников, уличая тех в ценовом сговоре.

Почему два года назад, когда размер платежей по внешним долгам уже становился сопоставимым с тогда еще положительным сальдо торгового баланса, компании не сократили внешние заимствования? Почему, тогда на этот момент не обратили внимание НБУ и Минфин? Почему они не обращали внимание два года? Рыночные игроки продолжали наслаждаться дешевыми внешними деньгами, но почему государство не могло сказать: стоп, мы входим в зону риска? И создать препятствия для привлечения спекулятивного и даже просто краткосрочного капитала! Дифференцированные, конечно, а не топорные.

Почему еще в начале международного кризиса, осенью прошлого года, не были приняты меры по “отвязыванию” Украины от внешних рынков через мягкую девальвацию гривны? Мы знаем логику НБУ: потому что вбрасывание дополнительной ликвидности усиливало бы инфляцию, а они хотели снижать инфляционные риски. Но внешние деньги все равно вбрасывались. И инфляцию мы импортировали. И какая, собственно говоря, разница — своя инфляция или чужая?! Но, действуя так, мы загоняли себя, как видно сейчас, в зону по-настоящему высокого риска.

Кажется, только сегодня, столкнувшись с кризисом напрямую, мы можем вполне понять, где мы оказались, раздувая свои активы на чужие кредитные деньги. Кредитное плечо, которое в эпоху изобилия работало на нас, сегодня быстро сворачивается (особенно для тех компаний, которые работали на постоянном рефинансировании долгов). Если вы раздули стоимость своего актива впятеро (и при этом брали недлинные деньги в конце периода эйфории), то при резком падении залоговой стоимости этих активов вы, грубо говоря, и отдавать должны в пять раз больше. Предстоящее быстрое падение стоимости активов резко и очень быстро усугубляет проблему внешнего долга Украины, на что, видимо, никто не закладывался. Если в период роста экономики укрепление гривны играло на повышение стоимости активов и снижение стоимости займов, то теперь падение гривны обесценивает активы, и неожиданно и резко повышает стоимость ранее набранных кредитов. А деваться некуда — капитал утекает, внешние долги гасить надо, металл дешевеет. В общем — “гипс снимают, клиент уезжает”.

Сегодня часто задают вопрос: кому хуже, где больше риски — “у нас” или “у них”? Очевидно, что хуже нам. Западные экономики при всех своих проблемах накопили огромный реальный капитал. И даже несколько десятилетий активного вынесения промышленности за пределы Запада не лишили их навыков создания новых реальных активов. У нас этого нет.

Это огромная, вовсе не финансовая, а ментальная проблема отечественной элиты (если такое понятие вообще имеет право на жизнь в Украине). Непонимание того, что все равно строить придется, и именно самим, порождает нашу колониальную по сути финансовую политику. Именно поэтому мы не понимаем, зачем в стране длинные деньги. А если мы этого не понимаем, то их и нет. Ведь если бы в 2000−е годы мы развивали свой облигационный рынок, выдавали свои долгосрочные кредиты, то ничто сегодня так бы не сыпалось. Если бы проводили более либеральную денежную политику: а у нас до сих пор агрегат М2 (денежная масса) на 100% покрыт международными резервами, то и курс гривны, и стоимость активов не были бы столь завышены. Естественно, до недавнего времени — сейчас идут бурные обратные процессы.

Понятно, что все идет к государственному финансированию экономики Украины. Тем более, что даже якобы часть денег из кредита МВФ могут разрешить использовать для поддержки промышленности. Главный вопрос: кому достанутся деньги? Главная опасность — централизованное распределение денег приведет к тому, что они достанутся не более эффективным, а более близким. Это сведет на нет все положительные эффекты кризиса, на которые сегодня можно рассчитывать. Первый из них — резкое снижение издержек. Все, что было перегрето, будет падать в цене и уже падает — стоимость недвижимости, аренда, фондовый рынок, зарплата, логистика и многое другое. Благодаря этому падению очень многие средние компании могут стать существенно более эффективными. Но, могут и не стать, так как деньги дадут крупным компаниям.

Второе естественное следствие кризиса — структурные сдвиги в экономике. В принципе кризисы приводят к тому, что лидеры прошлого периода теряют силу, высвобождаются ресурсы, и они начинают использоваться новыми игроками. В нашем случае наиболее очевидным рычагом такого структурного кризиса могла бы стать дальнейшая некоторая девальвация гривны, которая, как обычно, освободила бы рынок от импорта и дала бы простор для украинских компаний. Для экономики сегодня снижение курса гривны было бы благом двойным, так как в случае быстрого последующего развития внутреннего производства очевиден дальнейший потенциал определенного обратного роста гривны. В этом случае мы бы использовали схему, которую уже использовали американцы: опережающая девальвация доллара сегодня один из главных рычагов того, что США выйдут из кризиса первыми и опять усилившимися. Правда, с учетом другой цели — спасения от внешних долгов — девальвация гривны кажется властям нежелательной, а значит, и структурный сдвиг в пользу внутреннего производства будет приторможен.

Что же стоило бы сделать? В первую очередь — выстроить систему цивилизованной защиты экономики. Отпустить курс гривны в действительно свободное плавание. Обеспечить частную банковскую систему долгосрочной ликвидностью. Создать рынок государственных облигаций под крупные инфраструктурные проекты. Снизить налоговое бремя для бизнеса. Ввести систему налоговых льгот для приоритетных инвестиционных проектов. Стимулировать инновационную деятельность, прежде всего крупных компаний: государственных — прямым указанием через советы директоров и правления, частных -налоговыми льготами.

Понимаю, что сегодня, в период кризиса, эти шаги могут казаться слишком абстрактными — надо спасаться, перекредитовываться, чтобы расплатиться по внешним долгам, накачивать банковскую систему деньгами, потом подкачивать бюджет, ведь выборы не за горами… Жаль, если через 3-4 года именно этим будут объяснять — почему Украина опять не воспользовалась возможностью повысить эффективность своей экономики.

Яков ДРОВОПИЛЕЦ