Владимир Бойко: “Я сторонник идей социальной справедливости”

Скажите, где еще есть заводы, которые содержат дет­ские сады? А мы содержим, помогаем школам, проводим колоссальную социальную работу.

Сегодня мы предлагаем нашим читателям познакомиться с содержанием беседы председателя правления, генерального директора ОАО “ММК имени Ильича” Владимира Семеновича Бойко с польским корреспондентом германской газеты “DIE WELT” Герхардом Гнауком (Gerhard Gnauck). Учитывая, что обсуждаемые вопросы в основном касались экономических тем, волнующих и читателей “Ильичевца”, мы надеемся, что интервью будет интересным и нашей аудитории.

— “DIE WELT” — третья общенациональная газета общего профиля в Германии. У издания постоянный интерес к Украине. Владимир Семенович, что происходит сейчас в ее экономике, составной частью которой является комбинат?

— Вот буквально только что я прочел, — показывая на монитор на рабочем столе, начал беседу Владимир Семенович, — что нынешний кризис может покончить с капитализмом. Я думаю, нас ждут большие испытания. Украина находится в точно таком же положении, как и Россия или Польша или любая другая страна. Просто у нас самая большая беда в том, что у нас фактически нет власти. К сожалению, об этом мне приходится говорить и сегодня, и десять лет назад.

А в целом, как показывает практика, не может жить мир, включая и Украину, с таким объемом виртуальных денег, и со всем тем, что происходило в последнее время.

В верхах не наблюдается какой-то единой политической воли, можно говорить об отсутствии в стране политической власти как таковой. Не может страна развиваться в таких условиях, когда никто ни за что в стране не отвечает.

Сначала у Президента было больше власти, чем у премьер-министра. После политреформы все изменилось. Кстати, я единственный из фракции Регионов тогда не голосовал за политреформу и объяснял почему. Нельзя было переходить в Украине на пропорциональную систему выборов депутатов. Еще тогда я предупреждал: в таком случае Верховная Рада превратится в политклуб. Будут пять или четыре лидера — они же и будут все предопределять. При железной дисциплине воля вождя непререкаема, и члены фракции по-другому голосовать не станут. Даже неправильную политику будут представлять правильной, пытаться это доказывать, что и видим мы сегодня.

Поэтому первое, что требуется — изменение политической системы. И кто бы что ни предпринимал, ни цеплялся за кресла, кончиться все может очень плачевно. Политическим лидерам необходимо сесть и договориться, внести изменения в Конституцию.

Даже смешанная система представляется лучшей существующей. Половина депутатов стала бы более независимой и подотчетной своим избирателям. Ситуация была бы совершенно иной.

Второе: исполнительная власть должна быть одна, чтобы никто друг другу не мешал.

Секретариат Президента не должен дублировать Кабинет Министров. А сегодня все дублируется. Масса гетьманов, а порядка нет. Разве может эффективно в таком случае работать власть? Все должно быть в одних руках: пришел к власти — отвечай за все, что делаешь.

— На кого из политиков Вы возлагаете свои надежды?

— К сожалению, такой кандидатуры я не вижу сегодня. Нет пока лидера, способного открыто сказать правду и заявить о необходимости принятия непопулярных мер. Попробую объяснить. Говорят, я красный директор. Наверное, это так. Комбинат имени Ильича -это непростое металлургическое предприятие, я бы сказал, это островок в нашем государстве, который живет не совсем по тем правилам, по которым живут частные предприятия вокруг нас. Нас с регулярностью в чем-то пытаются обвинить. К примеру, в скупке сельскохозяйственной земли. В настоящее время все пять дочерних предприятий агрокомплекса самостоятельны, мы ничего с них не берем, и уже сегодня они работают нормально. Другими словами, мы поддержали предприятия, которые разваливались, дали им вторую жизнь. Если до развала Советского Союза у нас было 26 тысяч рабочих мест, то сегодня с учетом дочерних предприятий у нас занято 80 тысяч человек. Наши люди не сталкивались с многими проблемами кризиса 1993-98 годов. Мы всегда выполняли функции государства. Скажите, где еще есть заводы, которые содержат дет­ские сады? А мы содержим, помогаем школам, проводим колоссальную социальную работу. У нас работают пионерские лагеря (в советское время был один, сейчас четыре), базы отдыха. Что тут плохого? И что бы кто ни говорил, комбинат за время независимости Украины совершенно изменился. Мы огромные средства потратили на техническое перевооружение. За годы независимости Украины мы смогли сделать больше, чем за все годы советской власти: реконструировать конвертерный цех, пустить машины непрерывной разливки стали. Сегодня его продукция — 60% литая заготовка. Провели реконструкцию аглофабрики, доменного цеха, стана-1700, построили новый кислородный блок. Единственное, до чего мы не успели добраться, так это до реконструкции мартена. Только за период с 2000-го года мы вложили в производство около 7 миллиардов гривень! Сегодня никто не может сказать, как выходить из кризиса, но самое главное — зная, в каком направлении необходимо идти, никто не хочет прислушаться и применить непопулярные меры. А ведь мною не раз направлялись докладные записки правительству с теми или иными предложениями. Например, есть ли у вас в Польше такое, чтобы люди уходили на пенсию в 40 — 38 лет?

— Нет. Это, если не ошибаюсь, после 1989 года у вас введено?

— Неужели непонятно, что скоро на одного рабочего будет один пенсионер? Где деньги брать? Например, в Германии сталевар уходит в 60 лет на пенсию, а у нас 38 — 40 лет — и уже пенсионер.

— А вы что предлагаете?

— Я предлагаю сделать, как везде: возраст выхода на пенсию у всех одинаковый. Безусловно, обеспечить нормальные условия труда. Конвертерный цех у нас оборудован, поверьте, не хуже, чем в Германии. Очень немногие находятся возле машины, практически все в тех же условиях работы, как и в мире — кабины, кондиционеры. Массу можно привести примеров. Пятнадцать лет уже об этом говорю, но время уходит, а никто не вносит изменений в законодательную базу. Предлагаемое касалось бы вновь поступающих на работу. За 15 лет уже бы что-то сэкономили.

Еще один момент к вопросу о надеждах на лидера. Проблема необходимости регулирования экономики. Я на встрече за круглым столом с премьер-министром указывал на то, что нет нормальных условий для добросовестной конкуренции. Была проведена безграмотная приватизация, в результате которой искусственно создали монополистов. Необходима политическая воля для того, чтобы вмешиваться в ситуацию и влиять на ценообразование. Создать условия для справедливого ценообразования.

— Кстати, насколько я знаю, вам наиболее близки идеи социальной справедливости?

— Да, я сторонник социальных идей. И, думаю, в условиях кризиса к этим идеям все больше и больше будут обращаться. Сколько вокруг несправедливости? Жди массовых акций протеста.

Сегодня, в принципе, кто-то же должен посчитать и дать программу для страны, что делать во время кризиса, и первым делом ради справедливости сказать: мы виноваты, что подняли без экономического обеспечения, популистски, заработную плату и пенсии в прошлом году. Денег на это теперь нет.

— Это дело Верховной Рады и правительства? Они должны это сказать?

— Да, это они должны сделать. Как принимали решение, так и должны заявить о невозможности его реализации. С каждым месяцем будет труднее и труднее найти деньги. Сегодня все страдают: все города, все бюджеты. К примеру, ведь я смог обратиться осенью к трудовому коллективу на конференции с объяснением сложившейся ситуации. В результате мы сняли целый ряд доплат, ранее нами принятых сверх действующего законодательства, определились, как будем выживать. Меня коллектив поддержал, и мы справились с критическим положением.

— Как это отразилось на простом работнике?

— По-разному, у одних никак, у других зарплата снизилась на 15-20% в зависимости от того, кто где работает и как, но уже видно, что сегодняшняя зарплата, если взять январь к январю прошлого года, почти не изменилась.

— Не было никаких возражений от профсоюза?

— Нет, кроме шести человек из свободного профсоюза, все разобрались, что другого варианта не было, если не считать варианта сокращения штата, на что мы, естественно, не пошли.

— Вернемся к путям выхода из кризиса. Каковы они по Вашему мнению?

— Мои предложения по выходу из кризиса были таковы: наложить мораторий на повышение цен, к примеру, с 1 декабря вернуться к ценам и зарплатам, которые были на 1 декабря 2007 года. Сделай это тогда, уверен, сегодня была бы совершенно другая ситуация. А в результате — не­оправданное положение: все привязываются к курсу доллара, цены растут, а мы-то зарплату не можем повышать. Если, к примеру, произвести оплату труда по нашему производству, так сказать, что заработали, то зарплата у рабочих должна упасть на 40%, у цехового начальства — на все 50%, потому что работаем на уровне 65% объема производства, по сравнению с прошедшим годом, из-за отсутствия заказов и низких цен. Так, кстати, работают все метзаводы Украины да и России.

— Где больше упали заказы: за рубежом или внутри Украины?

— Снизилось число заказов одинаково. Разницы нет, ситуация одинакова везде: строительство заморожено, потребительская способность населения уменьшилась, люди меньше стали покупать автомобили и т.д.

— А на складах комбината лежит готовая продукция?

— Мы не работаем на склад, а работаем под заказ. Мы единственные, кто никогда не брал кредитов. Все, что мы делали по техническому перевооружению, мы делали за счет собственных заработанных средств. Поэтому нам сегодня несколько легче — мы не должны банкам. По-моему, мы едва ли не единственное предприятие, которое развивалось без заимствования.

 — Сколько времени комбинат сможет работать с 65%-ной загрузкой? Какие будут последствия, если такое положение будет продолжаться длительный период?

— Зависит от многого. Прежде всего, необходимо искать резервы по уменьшению затрат, вопрос себестоимости, какой будет рынок, как мы построим взаимоотношения внутри страны. Самое главное, это какая антикризисная программа будет отработана правительством. Потому что пока только есть меморандум. Мы со своей стороны его выполняем, но мы не можем договориться с монополистом. К примеру, у нас по сырью есть монополист, который диктует условия четырем заводам. Он поставляет руду и концентрат. Сегодня это сырье можно взять дешевле минимум на 20% в России. И лучшего качества. Разве это правильно? У нас сверхприбыль не наказывается, нужен работающий антимонопольный закон. Должны быть регуляторы. Пока с этим монополистом нам приходится договариваться. В России принят закон, что за сговор монополисты привлекаются вплоть до уголовной ответственности, и это правильно.

— Вы работаете на 65%, что это означает для коллектива, у них сокращается рабочая неделя?

— Нет. Пока мы отказались от перехода на четырехдневную рабочую неделю. У нас много работы, люди задействованы и получают тариф и доплаты, оговоренные законом. Отказались лишь от ночных смен ремонтников. Остальные работают в обычном режиме. В производственном режиме сейчас работают две мартеновских печи из шести, четыре доменных печи из пяти, семь агломашин из 12, три конвертера. Каждые сутки считаем, сколько мы затратили, сколько завезли сырья, сколько заработали. Сокращать штат пока не собираемся. Сосредоточимся на реорганизации. Например, три года назад мы вывели из структуры комбината весь агрокомплекс. У нас на хозрасчете работает УОПТ, молокозавод, мясокомбинат, хлебозавод, торговая сеть. Эти организации имеют свой расчетный счет и работают отдельно.

—  Как отразился на вашем предприятии газовый кризис и рост стоимости газа?

— Увеличились затраты. Если у нас цена газа с доставкой в прошлом году была где-то 235 — 240 долларов, то сегодня 307,7 доллара за 1000 куб. метров. Это означает, что на границе газ стоит 246,6 доллара, если отбросить НДС и стоимость транспортировки.

— Какова доля расходов на газ в вашем бюджете?

— За февраль в общих затратах доля газа составит 15 — 16%. Год назад это было в пределах 8 — 10%. Расходы выросли. Хотя необходимо подчеркнуть, что нам удалось резко сократить уровень потребления газа. Если мы брали год назад 160 тысяч кубических метров газа в час, то сегодня берем 90 тысяч. В связи с сокращением производства на 30 — 32% потребление газа сократили почти вполовину.

— Каково положение на рынках стали? На сколько снизилась цена на металл?

— В первой половине 2008 года цены необоснованно выросли до космических. Наша основная продукция — экспортные рулоны, цена на них достигла 1100 долларов США на ФОБе. На сегодня за них дают 350! Более чем в три раза снизилось.

— Есть ли отличие этого кризиса от того, который был в 90-е годы?

— Кризис 90-х годов касался только стран СНГ и был вызван распадом СССР. Ситуация была отвратительная. Экономические связи только начинали налаживаться, но все равно было легче. Сегодня все глубже и касается всего мира, всех стран. Условия аналогичные сегодня и в России, и в Китае, Японии. Также отсутствуют заказы и в Липецке, Магнитке. Цены точно такие же. Единственное отличие: у них немного дешевле газ. Транспортные расходы такие же. Но главное для всех — заказов нет.

— А что изменилось для вас с вхождением Украины в ВТО?

— Для нас пока ничего. Кто на происходящее в Украине будет обращать внимание в Германии или во Франции? Если там правительства не будут отстаивать интересы своих государств, а оказывать поддержку украинским производителям, то эти правительства просто сметут. Между прочим, самое сложное положение может сложиться в самом ЕС. Согласитесь, в ЕС есть страны очень слабые, есть сильные, и эти сильные должны теперь помогать слабым. А если и у сильных сейчас дела не сахар? Растет безработица, выстраиваются очереди, все выдвигают требования. Наше будущее зависит от наших собственных усилий.

— Так Вы за вступление Украины в ЕС или против?

— Я сомневаюсь: нужны ли мы ЕС? Я не уверен, где нам лучше: в едином экономическом пространстве с Россией, Беларусью или в ЕС. Украина — богатая страна. Она может быть богаче любой страны Европы. Надо найти себя. Основное богатство, я считаю, это земля и металлургия. Так сложилось, вот только хозяина пока настоящего нет. У нас все есть: редкоземельные металлы, уголь, нефть, мало, но есть. Есть с большим потенциалом заводы.

 В связи с этим кризисом проблемы будут нарастать. Думаю, вы станете свидетелем роста противоречий в ЕС. При кризисе невозможно кого-то не ущемить. Так что я не знаю, где нам будет, так сказать, теплее — в ЕС или в ЕЭП?

— Вам виднее.

— Если бы я был пророком, все знал и видел, я бы сказал ответ. Пока же больше вопросов, чем ответов. Одно ясно: Украина должна оставаться Украиной и она должна строить нормальные отношения и с Россией, и с Европой. А то, что происходит, когда хотят украинцев и русских сделать врагами, вы меня извините. Это нельзя делать, тем более в нашем интернациональном крае. Вот у меня: я украинец, отец из Винницкой области, а мама с Кубани, тоже украинка, а жена у меня русская, разговариваю на русском, вера у нас одна — православная, хотя я считаю себя скорее атеистом, потому не могу играть этими вещами. Но я хочу, чтобы человек во что-то верил, и я этому помогаю. Ведь без этого нельзя, надо чему-то верить.

Все непросто в этом мире. Всегда задаюсь вопросом: ищи, как помочь человеку? Я и руководителей подразделений комбината этому учу. Стараюсь придерживаться принципа: на всякое зло нельзя отвечать злом. Будешь отвечать добром, когда-то тебя люди все равно поймут.

— Как понимать: “Ильич” — это завет? Вот и портрет у вас в кабинете.

— Я его сюда не вешал и снимать не собираюсь. А то, что мы называем себя ильичевцами, так опять же, не мы называли предприятие, да и имя это уже давно стало торговой маркой, известной на весь мир. Все наши партнеры, в том числе и за рубежом, знают комбинат имени Ильича. Знают его торговую марку, уверены в его порядочности, знают, что с ним можно вести дела.