Геннадий Боголюбов: “Метинвест” — непубличная компания”

У совладельца группы “Приват” Геннадия БОГОЛЮБОВА есть повод для радости. Он купил австралийскую добывающую компанию ConsMin и теперь планирует создать на ее основе международный холдинг.

Увидев киевский офис Геннадия Боголюбова, трудно поверить, что здесь обитает миллиардер, владеющий предприятиями во всех частях света. Поднявшись на лифте с табличкой “Не работает”, попадаешь в весьма аскетичную обстановку, которую разбавляют лишь несколько фотографий с видами Женевы и Киева на стенах.

Впрочем, застать г-на Боголюбова здесь можно нечасто: как и положено бизнесмену его уровня, он много времени проводит в поездках. Вот и сейчас его столичный кабинет пуст — Геннадий Боголюбов отправился в Австралию на “смотрины” купленной им в конце декабря компании Consolidated Minerals. Хотя за компанию, добывающую 10% марганцевой руды в мире, совладелец “Привата” торговался полгода, в итоге выложив за нее около 1,3 млрд. австралийских долларов (1,2 млрд. долларов), Боголюбов признаётся, что ещё ни разу в жизни не был на родине кенгуру. Что не помешало ему наделать там немало шума.

— Сейчас шумиха стихла, но 3-4 месяца, пока шла война предложений, местная пресса писала о нас практически каждый день.

— А какова была реакция акционеров компании?

— Они не знали, продавать акции или, наоборот, держать их. В прессе о нас писали, что мы — энергичная агрессивная группа, что с нашим приходом акции могут расти и дальше. Но из-за нашей непубличности и неизвестности нарынке многие предпочли их продать.

Непубличность — визитная карточка группы “Приват”. В то время как другие украинские крупные бизнесмены объединяют свои активы в холдинги, приватовцы продолжают практиковать сложные и запутанные схемы. Между Геннадием Боголюбовым, Игорем Коломойским и Алексеем Мартыновым направления деятельности разделены лишь условно. Г-н Боголюбов курирует ПриватБанк, химическое предприятие “Днепроазот”, проекты в недвижимости, а также занимается зарубежными активами, связанными с добычей и переработкой марганцевой руды. Но, как уверяет бизнесмен, так будет не всегда. И приобретение австралийской компа­нии он рассматривает как первый шаг к публичности.

— Правда, по австралийским законам, купив более 90% акций компании, мы обязаны будем выкупить пакеты у всех остальных акционеров и вывести компанию с биржи. То есть она перестанет быть публичной. Но в этом есть и позитив: частная компания не попадает под действие очень серьёзной регуляторной политики. И у нас будет время, чтобы провести её реструктуризацию, пересмотреть контракты, ценовую политику. Более того, мы планируем использовать ConsMin как основу для создания круп­ного холдинга, специализирующегося на добыче разных руд.

— В холдинг войдут только зарубежные активы?

— Да. Украинские мы пока не рассматриваем. Да и вообще, по поводу создания единого холдинга у меня пока нет чётких планов, есть только идеи. Первый этап — объединение ConsMin и активов в Гане (Ghana Manganese). Это добыча. Потом, возможно, присоединим американский ферросплавный завод (Highlanders Alloys), Грузию и Румынию (“Чиатурмарганец” и Feral CA) — это переработка. Есть планы по покупке новых активов, в частности, хотим посмотреть никель. Ведь ConsMin добывает не только марганцевую руду, там есть очень серьёзные никелевые запасы. Наша конечная цель — публичная компания. Но, подчеркну, это пока планы. Детального анализа мы ещё не проводили.

Практически одновременно с покупкой ConsMin “Приват” совершил ещё одну нашумевшую сделку. Группа продала ряд своих металлургических предприятий в Украине российскому “ЕвразХолдингу”. Самому богатому россиянину Роману Абрамовичу и его партнёрам по “Евразу” — Александру Фролову и Александру Абрамову — достались, в частности, Днепропетровский металлургический завод им. Петровского и Днепродзержинский коксохимический завод. Для “Привата” это был вынужденный шаг.

— В мировой металлургии наблюдается тенденция к глобализации. Такие явления долго обходили украинский бизнес стороной. Сферы влияния были поделены между основными бизнес-группами, существовал некий баланс. Но он был нарушен в 2007 году, когда “Смарт-групп” Вадима Новинского заключила сделку по присоединению к “Метинвесту” Рината Ахметова. Поскольку чёрная металлургия не была для нас приоритетным бизнесом, волей-неволей нужно было к кому-то присоединяться. Кстати, “Метинвест” тоже делал нам предложение.

— Почему оно вас не заинтересовало?

— Ну, во-первых, “Метинвест” — непубличная компания. Она планирует стать публичной, но как у них получится, мы не знаем. А получить миноритарный пакет в непубличной компании — это не в нашем стиле.

— Но вы же сами непубличная компания.

— Да, и поэтому предпочитаем контролировать ситуацию. А с Ринатом Ахметовым, являясь миноритарием, контролировать ситуацию не так просто. В публичной компании — другое дело. Более того, нам предложили получить акции сильной структуры “ЕвразХолдинга”, то есть речь идёт не просто о деньгах.

— Кому именно достались эти акции?

По нашему соглашению два года они будут находиться во владении одной компании, на их продажу наложен запрет. Потом они будут распределены между участниками нашей группы.

“ЕвразХолдинг” не единственная российская структура, интересующаяся украинскими промышленными активами. В прошлом году Индустриальный союз Донбасса (ИСД) Сергея Таруты и Виталия Гайдука начал переговоры о слиянии с холдингом “Газ-металл” Алишера Усманова, а “Интерпайп” Виктора Пинчука обсуждал такие же планы с Трубной металлургической компанией Дмитрия Пумпянского. И хотя в обоих случаях переговоры пока не завершились ничем, Геннадий Боголюбов уверен: слияния в украинской металлургии будут.

— Они неизбежны. И состоятся, думаю, уже в этом году. Хотя “Интерпайп” может выбрать не слияние с россиянами, а выход на IPO. Ведь это не металлургия в чистом виде, а трубный бизнес. А вот у ИСД нет другого выхода, кроме как к комуто присоединиться. Но для украинской промышленности и политико-финансовой картины в целом это неплохо. Обязательно должны быть несколько серьёзных бизнес-групп. Нельзя, чтобы “Метинвест” контролировал всю руду, весь кокс такая компания начнёт диктовать условия другим отраслям промышленности.

— А не получится ли, что диктовать условия станет российский крупный бизнес?

— На сегодняшний день россияне за-нимают незначительные позиции в украинской металлургии. Посмотрите: “Миттал Стил” — серьёзная компания, ей никто не нужен. “Метинвест” — тоже крупная структура. Активы, которые мы передали “Евразу”, достаточно крупные, но не определяющие. Но есть три бизнес-группы, которые, на мой взгляд, в своем нынешнем состоянии долго существовать не смогут. Это ИСД, ММК им. Ильича и “За-порожсталь”. Они не имеют своей рудной базы, зависят от других и в рамках глобализации должны быть куда-то интегрированы. Будет это продажа за деньги или за акции — решать владельцам.

— Планируете ли вы продавать другие активы, помимо металлургических?

Например, ПриватБанк?

— Пока о продаже речь не идёт. И потом, его очень сложно продать! В мире осталось ограниченное количество покупателей для такого банка. Капитал ПриватБанка — более 1 млрд долл. Учитывая ситуацию на украинском рынке, цена его продажи составит 6-7 капиталов. Да плюс премия за первое место в рейтинге украинских банков. Такая покупка доступна разве что монстрам вроде Citibank или HSBC.

— Или Societe Generale. Одно время ходили слухи, что вы ведёте с ними переговоры о продаже ПриватБанка.

— Таких переговоров не было никогда.

Засветившись в громких бизнессделках, группа “Приват” по-прежнему остаётся в стороне от активного участия в политике. Аполитичность — такая же особенность группы, как и сложная структура активов. Возможно, именно поэтому, как уверяет Боголюбов, “Приват” никогда не был в фаворе ни у власти, ни у оппозиции.

— С приходом нынешнего правительства каких-то особых преимуществ для нашей группы я тоже не вижу. Надеюсь, не будет и других фаворитов. Ведь Юлия Тимошенко очень социально ориентирована. Поэтому, чтобы выполнить свои обещания, ей придётся немножко давить экономику. У неё просто не будет возможности кому-то давать приоритет.

— Группе “Приват” часто приписывают финансовую поддержку БЮТ и “Нашей Украины”. Это правда?

— Официально, конечно, мы никого не поддерживаем. Мы вне политики

— А неофициально?

— У меня лично контактов нет никаких. А мой партнёр Игорь Коломойский, скажем так (пауза), общается с руководителями этих политических сил (улыбается).

— А с другими политсилами?

— Как и у всех бизнесменов, у нас были контакты с Партией регионов, когда Виктор Янукович шёл на президентские выборы. В принциле, их идеология должна была быть близка нам, бизнесменам из Восточной Украины. Но вот персоналии, которые эту идеологию несут в массы, вызывают у меня много вопросов. Я не о Викторе Януковиче — он как раз сильно вырос с 2004 года. Но ни одно правительство, в котором будут такие, как Николай Рудьковский или Андрей Клюев, не может долго существовать. Так же, как не может существовать и киевская власть в её нынешнем виде.

— Никто из группы “Приват” по-прежнему не будет участвовать в политике?

— Пока таких планов ни у кого нет. Но это личное дело каждого. Например, был у нас друг и партнёр Сергей Тигипко. В один прекрасный день он захотел стать политиком. Сейчас вот ушёл обратно в бизнес. Но, думаю, он долго так не сможет.

— Снова вернётся в политику?

— Да (смеётся).

— Какие у вас сейчас с ним отношения?

— Прекрасные. Мы дружим, бывают точечные соприкосновения по отдельным проектам, но никакого отношения к нашей бизнес-группе он сегодня не имеет.

— А Геннадий Корбан имеет?

— Нет. Нас всё время пытаются связать, и в основном это делает пресса. На самом деле у нас есть маленькие совместные проекты по Днепропетровску — здания, сооружения. Но в общем бизнесе он не партнёр. Он работает на нас, когда мы его нанимаем. В своё время он работал практически на всех руководителей крупных бизнес-структур. На Виктора Пинчука, Рината Ахметова, Александра Ярославского. И на нас в том числе. Кто ему даёт заказ на того он и работает. Но Корбан — это очень дорогое удовольствие, и прежде чем нанимать его, нужно очень хорошо подумать. Это такой себе юридический бутик (улыбается). Он талантливый че ловек, очень хорошо находит дыры и изъяны в законодательстве и умело их использует.

С приходом новой власти у прива- товцев появляются шансы проявить себя на ниве приватизации. Группа не исключает возможности приобретения Одесского припортового завода, если его всё же выставят на продажу. Есть у “Привата” и виды на “Лугансктепловоз”, проданный 26 марта 2007 г. почти за 300 млн. грн. структурам российского “Трансмашхолдинга”. По словам г-на Боголюбова, группу тогда просто не допустили к конкурсу, а сама сделка была тёмной и мутной. Бизнесмен надеется на пересмотр результатов приватиза ции, ведь это одно из предвыборных обещаний Юлии Тимо шенко.

Но главная проблема в от ношениях приватовцев с госу дарством — неопределённость с контролем над “Укрнафтой”. Сейчас крупнейшая нефтедобывающая компа ния страны фактически контролирует ся “Приватом”, которому принадлежит 42% её акций. Однако контрольный па­ кет компании — 50% плюс одна акция — остаётся в госсобственности.

А потому компания обязана продавать добытый газ “Нафтогазу Украины” по фиксированным ценам, которые г-н Боголюбов считает явно заниженными. Кроме того, Министерство финансов под руководством Виктора Пинзеныка в конце декабря приняло решение повысить рентную плату за добычу нефти на 25% — до 2 тыс. грн. за тонну.

— Чтобы соблюдать интересы акционеров, “Укрнафта” не должна будет развивать эту добычу. Например, на западе Украины добыча нефти уже нерентабельна, потому что скважины старые и слишком глубокие. Себестоимость добычи настолько высока, что повышенная рентная плата лишает разработку этих месторождений всякого смысла.

— Какой вы видите выход?

— Приватизация или национализация. Государство должно либо продать нам свою долю, либо выкупить нашу.

— Скорее всего, правительство не пойдёт ни на один из этих вариантов.

— Я всё же надеюсь, что политика государства в нефтегазовой отрасли будет взвешенной. Тогда мы готовы будем сотрудничать с ним. Но если нам в кратчайшие сроки не удастся договориться с государством, мы, вполне вероятно, можем рассмотреть вопрос продажи а кции “Укрнафты”. Желающих много.

— Желающих получить те проблемы, с которыми сталкиваетесь вы?

— Каждый будет справляться с этими проблемами поразному. Например, серьёзные представители российского бизнеса очень хотели бы купить наши нефтегазовые активы, чтобы получить позиции на переговорах по газу с украинской стороной.

— Кстати, повышение цены на российский газ с начала 2008 г. серьёзно ударит по вашему бизнесу? Например, по “Днепроазоту”?

— Цена на газ составляет 70% себестоимости минеральных удобрений. Тем не менее цена продукции “Днепроазота” сегодня настолько высока, что, по предварительным расчётам аналитиков, он сможет достойно работать. Правда, 80% этой продукции идёт на экспорт и её стоимость диктуется мировым рынком. На это мы влиять не можем, и если мировой рынок покажет цену ниже себестоимости, то нам придётся остановить производство. Если выше будем работать.

— А продавать “Днепроазот” не собираетесь?

— Пока нет.

Как и другие крупные бизнес-группы, “Приват” участвует в подготовке к проведению в Украине футбольного чемпионата Евро-2012. За деньги группы в Днепропетровске уже построен новый стадион, который станет домашним полем для клуба “Днепр”, также финансируемого приватовцами. Кроме того, группа заинтересована в покупке государственной авиакомпании “ДнепроАвиа”. Причём в обоих случаях, как подчёркивает Боголюбов, интерес этот не коммерческий.

Мы рассматриваем это как благотворительность, хотим по мочь городу, который дал старт нашему бизнесу. Если бы мы не помогали компании “Днепро Авиа” самолётами, она бы дав но перестала существовать

— Неужели она интересна вам только поэтому? Крупный бизнес сейчас инвестирует в украинские аэропорты, а на балансе “ДнепроАвиа” есть днепропетровский аэропорт.

— И, кстати, нет самолётов! Но сегодня заработать большие деньги на авиаперевозках в нестоличных городах крайне сложно. Это очень рискованные долгосрочные инвестиции, и я готов сделать их — но не из-за коммерческого интереса. Просто я хочу, чтобы Днепропетровск имел достойный аэропорт. А если говорить о хороших проектах с точки зрения бизнеса — это киевский “Борисполь” и один, ну, максимум два региональных аэропорта.

— Какие именно?

— Те, которые будут построены первыми. Они смогут стать транзитными пунктами для пассажиров, летящих через Украину на восток. Если построить приличный транзитный аэропорт, то через много лет он может стать серьёзным бизнесом. Но может и не стать.

Несмотря на любовь к родному городу, основные совладельцы группы “Приват” давно покинули Днепропетровск. Игорь Коломойский живёт в швейцарской Женеве, Геннадий Боголюбов, по его собственным словам, — “в Киеве, Лондоне и самолёте”. Видятся партнёры редко, в основном общаясь по телефону. Не живёт в родном городе и старшая дочь г-на Боголюбова Екатерина, которая не стала продолжателем дела отца и занялась ювелирным бизнесом в украинской столице.

— Причём она не хочет жить ни в Днепропетровске, ни за границей — только в Киеве.

— Нетипично для детей богатых родителей

— Я бы не сказал. Есть много примеров, когда такие дети, успешно отучившиеся за рубежом, возвращаются жить и работать на родину. Например, дочь СергеяТигипко Анна. Здесь больше возможностей для самореализации.

— Вы часто встречаетесь с крупными украинскими бизнесменами?

— Встречаюсь в основном по бизнес-вопросам. Но, как и все нормальные люди, мы встречаемся в неформальной обстановке, отмечаем праздники, дни рождения.

— У вас как раз скоро день рождения, кого пригласите?

— На прошлый день рождения, когда мне было 45 лет, я устраивал большой праздник в Америке, приглашал гостей. Но этот день рождения отмечать не буду. Встречу его в самолёте по дороге из Австралии.

Дмитрий СЛИНЬКО