Сражения истории: почему Россия боится украинского героя 300-летней давности?

Между тем биография самого Мазепы дает мало поводов для столь бурных чувств: гетман, процветающий магнат, он задался целью объединить все украинские земли в рамках казачьего государства и разорвал многолетнее партнерство с Петром Великим, почувствовав, что российские амбиции угрожают независимости Украины, утверждают авторы.

“Полтавская битва предопределила геополитический облик Европы на последующие 300 лет”, — пишут авторы, поясняя, что Петр предложил новый нарратив для своего государства: вместо Московии объявил его Россией, претендуя на родство с Киевской Русью. “Тем самым Петр и его царство превратились из азиатских выскочек в европейскую империю”, — утверждают они. Малейшая претензия Киева на автономию или принадлежность к другой стране были прямым вызовом петровскому мифу и основанной на нем легитимности российского государства, говорится в статье.

Безусловно, в XVII веке исторические идентичности еще до конца не сформировались, но современная Украина нуждается в собственном историческом нарративе для сплочения нации. Авторы считают попытки его создания безобидными. “Но накал российской полемики по поводу событий и лиц трехсотлетней давности указывает: российское государство заинтересовано в том, чтобы идея воссоединения России и Украины не угасла, а заодно старается укрепить культурный барьер между украиноязычным Западом и русскоязычным Востоком Украины”, — говорится в статье.

В этом контексте Мазепа — символ борьбы за независимость от России, союзник Европы и Запада. Объявляя его изменником, политики вроде Путина намекают, что сегодняшние сторонники украинской государственности тоже предают славянское единство, утверждают авторы. “Эти усилия России по подрыву национальной идентичности Украины вряд ли будут успешны, но в краткосрочной перспективе они, возможно, усилят раздоры между Западной и Восточной Украиной, провоцируя нестабильность и расширяя возможности России по гегемонии над слабой соседкой”, — заключают авторы, указывая, что современное сражение за трактовку Полтавской битвы не менее значимо, чем сама эта битва в свое время.

The Wall Street Journal