Кризис как лакмус

Из-за кризиса Украина, как и некоторые другие государства, которые очень резко, без соответствующей подготовки нырнули в океан рыночной экономики, оказалась в еще более серьезном положении, чем развитые страны. Истоки этого серьезного положения лежат недалеко только в финансовой сфере. Кризис лишь обострил глубокие внутренние противоречия, которые сформировались отнюдь не в последние годы.

С началом рыночной трансформации была резко нарушена системность общества, индивидуальные интересы людей и бизнеса удовлетворялись в ущерб общественным интересам и потребностям. Поэтому происходило это плохо и контрастно — возросло имущественное неравенство, были нарушены важнейшие народнохозяйственные пропорции и связи, резко упала производительность труда. Государство превратилось в раздираемую частными интересами структуру не столько юридических, сколько физических лиц.

Два цикла

В Украине эти разрушительные процессы нарастали двумя пятилетними циклическими периодами. Первый период — это ревущие 90-е (1991-1995 гг.), второй — кричащие 2004-2008 гг. Между двумя этими периодами лежала почти десятилетняя полоса макроэкономической стабилизации. Нужны были глубокие структурные реформы, которые постоянно откладывались, а после 2004 г. в условиях нарастающей экономической, социальной и политической вакханалии стали в принципе невозможны.

В Украине нет развитой интегрированной финансовой системы с изощренными схемами и пирамидами финансовых инструментов. Нет и масштабных финансовых рынков, на которых можно привести их в действие. Это дало основания руководителям страны и их “экспертам” надеяться, что кризис в стране с недоразвитой финансовой системой маловероятен, что он обойдет стороной.

Но они не учитывали глубинных социально-экономических факторов нынешнего кризиса, главным из которых является взаимосвязь кризиса системности и резкого обострения противоречия между производством и потреблением. Именно в странах со слаборазвитой финансовой инфраструктурой это противоречие проявилось особенно наглядно.

В Украине раскручивалась спираль потребительских европейских амбиций. В то же время амбиции в сфере производства явно отставали. После 2004 г. темпы роста доходов населения на порядок опережали темпы роста ВВП. Не торопился украинский бизнес воспринять европейские стандарты технологии, структуры и качества производства. Стимулируя рост доходов и личного потребления, украинская политическая элита не торопилась развивать социальную и экономическую инфраструктуру — отрасли, определяющие будущее развитие страны. Вывозили все больше сырья и полуфабрикатов, все сильнее рос импорт готовой продукции, росли торговые ряды с инженерами, аграриями, экономистами и юристами в качестве продавцов чужого товара.

Культ потребителя

В условиях политического хаоса и популизма интересы финансовых институтов соединились с жадностью потребителей, как в бизнесе, так и в обществе в целом. Под раздутый спрос быстро подстроились финансы, прежде всего банковская система. Она не захотела отставать от общего прорыва в потреблении и резкими скачками опередила его. Под модным флагом дерегулирования, сверх меры зараженные вирусом предпринимательства, наши коммерческие банки во главе с НБУ наплевали на растущие риски, забыли про свои прямые функции, которые сводятся к обеспечению стабильного денежного обращения, и бросились в пучину финансовых рынков, валютных спекуляций и сверхприбыльных рисковых кредитов. Когда во главу угла ставится получение прибыли любой ценой, когда владельцы и менеджеры банков забывают о тех, кто доверил им деньги, и начинают работать исключительно на себя, тогда деньги перестают отражать реальную стоимость, дезориентируют развитие экономики, раздувают необоснованный спрос, искажают его структуру и направляют экономическую и социальную жизнь общества по ложному пути.

Таким образом, особенность украинского финансового кризиса состоит в том, что вирус стяжательства проник не просто в финансовую сферу,— там он всегда был и будет. У нас он поразил святая святых финансов — деньги, денежную систему.

Диспропорции и резкие скачки украинской финансовой системы особенно наглядны в сравнении с другими странами. Прежде всего это астрономические темпы роста кредитов и заимствований, как внешних, так и внутренних. Валовой внешний долг, включая государственные и корпоративные долги, достиг громадных для нашей слабой экономики размеров, превысив $100 млрд., то есть оказался сравним с годовым объемом ВВП. Не последнее место в этой сумме внешних заимствований занимают банки. Накануне кризиса их внешний долг достиг $39 млрд. Внешние заимствования украинских банков в 2007 г. увеличились по сравнению с 2004 г. более чем в 12 раз. Внутренние кредиты банков возросли в четыре раза. Таких темпов роста банковской валютной задолженности и внутреннего кредитования не демонстрировала ни одна из стран.

Хорошо, если бы эти деньги пошли на развитие инфраструктуры и производства. Но популизм власти и наши потребительские инстинкты толкали в другую сторону: не производить, а покупать. Резко возрос импорт. Если в начале 2000-х гг. мы ввозили товаров на $16-17 млрд., то в 2007 г. импорт составил $60,4 млрд., т.е. увеличился почти в четыре раза. Мы занимали деньги, за эти деньги фактически развивали производство в других странах, а собственных производителей превращали в продавцов чужого товара. Это ли не структурный перекос, вызванный бессистемным и бесконтрольным развитием нашей финансовой и экономической системы? Причем все это ставило под угрозу и сам финансовый сектор. Когда в 2008 г. внешние кредиты прекратились, половина крупнейших банков оказалась на грани банкротства.

Кто просчитывал, кто контролировал риски такого резкого роста внешних займов? По крайней мере, НБУ этим не занимался. Роль троянского коня сыграли и зарубежные банки. Удельный вес иностранного капитала в уставном капитале украинских банков вырос с 9,6% в 2004 г. до 36,7% в 2008 г. К тому же накануне мирового финансового кризиса из-за наших неумеренных аппетитов и связанного с ними роста импорта резко ухудшилось состояние текущего счета платежного баланса.

Если в 2004 г. положительный баланс этого счета составлял почти $7 млрд., то в 2007 г. он превратился в отрицательный и составил минус $6 млрд. Все это привело к катастрофическому падению курса национальной валюты, и здесь мы опять оказались впереди планеты всей.

На волне бюджетного популизма и раздутого потребительского кредитования быстро выросла денежная масса и ускорилась инфляция. Потенциал этой инфляции накапливался все последние годы. В итоге в 2008 г. она впервые за последнее десятилетие превысила 20%. И по этим показателям Украина, к сожалению, опять опередила многие страны.

Таким образом, из всех стран с переходной экономикой Украина наиболее резко входила в штопор финансового, а затем и экономического кризиса. Каковы причины такого печального первенства Украины?

Структурные перекосы

Основной причиной является глубокий кризис системности, большие структурные перекосы при переходе Украины к рыночной экономике, которые не были преодолены за годы независимости, а в период после 2004 г. резко усилились. Среди всех республик СССР Украина наиболее глубоко была интегрирована в единый народнохозяйственный комплекс бывшего Союза. Выход из его состава не означал мгновенного превращения в самостоятельную страну со сбалансированной системой финансов и экономики. Нужны были продуманные системные реформы, рассчитанные не на день и не на год. Резкое бессистемное погружение в рыночную стихию чревато глубокими диспропорциями и структурными перекосами. К сожалению, Украина вслед за Россией пошла именно по этому пути.

Однако вернемся к финансам. Одно дело, когда в стихию рынка бросают обувную или колбасную фабрику, а другое — когда неумелое, а иногда и преступное дерегулирование и бесконтрольность относятся к финансовой и особенно к банковской системам. Причем в стране, которая никогда раньше не имела своей автономной кредитно-денежной системы. После поспешного, суетливого выхода из рублевой зоны вся финансовая и кредитно-денежная система Украины оказалась в полном развале. Громадные бюджетные дефициты, неконтролируемая денежная и кредитная эмиссия, инфляция, превышающая 100% в месяц, длительные задержки платежей — все это поставило страну на грань катастрофы.

После успешной денежной реформы положение в финансовой сфере стабилизировалось. Однако эта стабильность была не результатом реформ, а следствием достаточно умелой макроэкономической политики и жесткого административного контроля над всей финансовой системой со стороны высшего политического руководства.

Банковская система оставалась неструктурированной. НБУ, за редким исключением коротких периодов, плохо выполнял функции центрального банка. Его монетарная и курсовая политика была мало предсказуема и плохо увязана с общей макроэкономической ситуацией в стране, отношения с коммерческими банками часто перерастали в неформальные, отношения с правительством, с госфинансами были не всегда дружественными, но всегда напоминали семью, из которой не принято выносить сор.

Второй уровень, представленный коммерческими банками, больше напоминал базарный лавочный ряд, чем структурированную банковскую систему. Каждая лавка, то бишь коммерческий банк, думала о сегодняшней выручке, готовая пойти ради этого на любые ухищрения, чтобы завлечь покупателя и в конце концов обмануть его. Контроль со стороны администрации рынка, то бишь центрального банка, сводился в лучшем случае к формальностям.

В отличие от всех цивилизованных стран, где банки представляют собой сложноструктурированную систему, наши коммерческие банки, за исключением двух государственных (Ощадбанк и Укрэксимбанк), скроены по единому шаблону, выполняют одинаковые функции и проводят одну и ту же политику, которая до поры до времени, а вернее — до 2005 г., сдерживалась административно с самого верхнего эшелона власти.

Но за все годы более или менее стабильного развития в Украине не была создана банковская система во главе с реально независимым центральным банком, с достаточно консервативными в хорошем смысле слова системными банками, наконец — с банками универсальными, но имеющими свое лицо. У одних оно повернуто преимущественно к населению, у других — к ипотеке, у третьих — к крупному бизнесу, у четвертых — к малому и среднему, у пятых — к аграриям и т.д. Такая структура не означает строгой специализации, но повышает эффективность и устойчивость всей банковской системы в целом.

Справедливости ради надо сказать, что островки специализации можно найти и среди наших коммерческих банков. Некоторые банки, как банк “Дельта”, нацелены на работу с розничным клиентом. Существуют и немногие другие кредитные организации, в деятельности которых просматривается определенная специализация. Но в большинстве случаев даже банки, названия которых намекают на их специфичность (Укргазбанк, Укрпромбанк, Банк регионального развития и др.), на самом деле не имели специализации. Их названия больше говорят об истории создания, чем о реальной деятельности.

Эта деятельность сразу обретала черты самой обычной предпринимательской универсальности. Это относится как к мелким, так и к крупным банкам. Когда большие по украинским меркам банки собирали деньги у миллионов мелких вкладчиков, чтобы обслужить предпринимательские аппетиты своих хозяев и крупного бизнеса, то это не пример универсализации банков. Это пример их безответственности, которая никак не контролировалась и не сдерживалась центральным банком страны, пример неструктурированности нашей банковской системы. Не должен депозитный, по сути своей деятельности сберегательный банк существовать в форме закрытой от общества фирмы, с не известным обществу собственником, с неконтролируемыми рискованными активами и спекулятивными операциями.

Не должен предприниматель, тем более крупный, идти за долгосрочным кредитом в депозитный банк. Пусть идет в банк инвестиционный, в инвестиционную компанию, выходит с их помощью на финансовые рынки, продает свои акции, облигации и таким образом получает деньги для предпринимательства. Наши банки восприняли тенденцию к универсализации банковских систем в мире слишком буквально и с удовольствием. Ведь эта тенденция сулила бесконтрольность и возможность проводить самые рисковые финансовые операции в любом направлении.

Когда после 2004 г. в стране начало усиливаться безвластие, первым это почувствовал наш, казалось бы, примитивный банковский сектор, в отношении которого резко усилилась политика дерегулирования. В одних банках поменялись хозяева — пришел иностранный капитал, в других — хозяева остались, но почувствовали, что настало их время и, пока есть возможность, надо урвать кусок пожирнее.

А возможности действительно появились. Формальный недейственный контроль со стороны НБУ, дешевые западные кредиты, выход на западные финансовые рынки с долговыми бумагами, раздутый рынок для внутреннего кредитования — все это на фоне политического популизма, нарастающего потребительства в обществе сулило банкам невиданные ранее доходы, бонусы, зарплаты.

Не только банки, вся разрегулированная финансовая система явилась мощным катализатором структурных перекосов и в реальном секторе экономики. Это неразвитость инфраструктуры, ориентация на экспорт продукции с низким уровнем переработки, слабое развитие импортозамещающих отраслей, недостаточное обновление основного капитала, его быстрое старение, плохое внедрение новых, особенно энергосберегающих технологий и т.д. Неудивительно, что как только внешняя конъюнктура поменялась, карточный домик посыпался.

Юрий НЕЧАЕВ, директор Центра экономических исследований