Государству не нужны ликвидаторы аварий на АЭС?

Советский мирный атом, как и военный, находился под завесой тайны, может быть, чуть менее плотной. Десятки тысяч пострадавших от последствий испытаний на Семипалатинском и Новоземельском полигонах, участники учений (а это, между прочим 40 000 человек) с применением ядерного оружия под Тоцком в Оренбургской области (1954 г.). Можно вспомнить и аварию на “Маяке”, комбинате, производившем оружейный плутоний в октябре 1957 г. Знали ли жители Челябинской и соседних областей, что в реке Теча и в воздухе превышена допустимая концентрация опасных радиоактивных веществ — думается, вопрос риторический.

В первые дни после Чернобыля советские руководители действовали в прежнем фарватере. Речь Михаила Горбачева на заседании Политбюро 29 апреля 1986 г. изобиловала противоречиями. Например, начав: “Чем честнее мы будем вести себя, тем лучше. Кое-где имеются панические настроения, — он заканчивает: “Надо проинформировать: станция была поставлена на плановый ремонт, чтобы не падала тень на наше оборудование” (цитата по Д.Волкогонов. Семь вождей. Книга 2. М., АСТ, 1998, с.354.). 8 мая, меньше, чем через две недели после аварии, председатель Госагропрома СССР Всеволод Мураховский пишет в Политбюро: “В настоящее время в связи с высоким содержанием радиоактивного йода практически все молоко в Гомельской области, а также пяти районах Киевской, трех — Черниговской и двух районах Житомирской области нельзя потреблять в свежем виде. Поэтому молоко перерабатывается на масло или сыр. При забое крупного рогатого скота и свиней установлено, что обмыв животных и удаление лимфатических узлов приводят к получению пригодного для употребления мяса” (там же, с.358). Как говорится, кушайте на здоровье. Вопрос, опять же риторический, собирался ли сам Мураховский употреблять “чернобыльские” продукты и предлагать их номенклатурным товарищам.

Но закончим ворошить прошлое, вернемся в нынешние дни. Напомним, что в ликвидации последствий Чернобыля участвовали более 340 000 военных и гражданских специалистов, в общей сложности пострадавшими только в России были признаны свыше 600 000 человек, из них инвалидами пять лет назад считались 47 000. В “лихие 90-е” государство установило “чернобыльцам” льготы по оплате коммунальных услуг, оплате лекарств, путевки в санатории и повышенные пенсии. До 1995 г. эти льготы выполнялись. Неприятности у ликвидаторов начались в 1995 г., когда пособия стали выплачивать не из расчета заработка в наиболее опасной зоне, а от средней зарплаты за весь период пребывания в районе заражения. Дальше — больше, вернее меньше: задержки выплат без должной индексации. В 2001 г. очередной “чернобыльский” закон сократил максимальную сумму компенсации вреда здоровью до 10 000 руб. (до этого некоторые получали до 30 000 руб.) и возможность бесплатного лечения. Наконец, закон о замене льгот денежными компенсациями запутал получение пособий.

Государство и в тучные годы нефтяного благополучия без малейших угрызений совести мытарило ликвидаторов, заставляя их подтверждать инвалидность, данные о периоде пребывания в зонах заражения и, наконец, продолжая задерживать выплаты компенсаций. Молодые и не очень ликвидаторы вынуждены были добиваться индексации своих пенсий в судах. С середины 90-х гг. отечественные суды — от районных до Верховного и Конституционного — рассмотрели около 35 000 “чернобыльских” исков. Исполнительная власть оспаривала правомерность требований истцов. Помню, как на посвященном “чернобылским” делам Пленуме Верховного суда представитель Минздравсоцразвития уверенно утверждал: “государство имеет право на защиту бюджета”. Поразительно и другое: на пострадавших от ядерных испытаний и аварий до 1986 г. нормы “чернобыльского” закона после 1 января 2005 г. и до решения Верховного суда в мае 2007 г. не распространялись.

Чернобыльцы и их товарищи по несчастью, рисковавшие жизнью и здоровьем по распоряжению государства, вынуждены были добиваться правды в суде. Что примечательно, первые иск в Страсбурге у России выиграл именно ветеран-ликвидатор, житель Ростовской области Анатолий Бурдов.

Чиновники, которые урезали льготы и отказывались индексировать выплаты чернобыльцам, вероятно, не понимают, что не только подрывают международный престиж России как правового государства, но и дают негативный урок нынешним спасателям и пожарным: случись что — получить вознаграждение за риск для жизни и здоровья будет непросто.

Павел АПТЕКАРЬ