Решительные действия России развеивают страх перед “эффектом домино”

...русских, турок и грузин, если перечислить лишь нескольких за последние несколько веков.

После того, как во вторник Кремль решил признать самопровозглашенные анклавы Абхазия и Южная Осетия, много лет боровшиеся за свою независимость от Грузии, многие задаются вопросом, не угрожает ли России “эффект домино” в ее еле контролируемых и широко автономных регионах: Чечне, Ингушетии, Дагестане, Северной Осетии и Кабардино-Балкарии.

Отныне к ним может быть применена та же логика, из которой исходила Россия, признавая независимость бывших анклавов Грузии.

“Это значит, что в Чечне кто-нибудь может подумать: “Если в Косово или Южной Осетии кому-то удалось добиться независимости, то почему мне нельзя?” — сказал Алексей Малашенко из аналитического центра Московского центра Карнеги. Но он добавил: “Конечно, это не значит, что они прямо завтра начнут войну. Это лишь означает, что на принцип независимости теперь обращают больше внимания, чем раньше”.

В конце концов, Чечня вела две кровавые гражданские войны за свою независимость от России, а в других областях, особенно в Дагестане, есть движения борцов за независимость. Регион славится своими междоусобицами и кровопролитием, и самый страшный теракт на территории России на памяти нынешнего поколения произошел в Северной Осетии, в Беслане.

Однако, по словам аналитиков, народам Северного Кавказа не следует надеяться на свободу, да никто и не возлагает реалистичных надежд на то, что Россия ослабит свою хватку в регионе.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров отрицал, что признание Южной Осетии — где, по оценкам агентства ООН по делам беженцев, 158 тыс. человек покинули насиженные места в результате конфликта — и Абхазии создает прецедент для других регионов.

Некоторые эксперты отмечают, что главный урок, вынесенный народами Кавказа из конфликта в Грузии, состоит не в том, что принцип самоопределения наций универсален, или не в том, что Россия отступила от своей заявленной цели по сохранению своей территориальной целостности, — а в том, что у России достаточно силы и произвола, чтобы добиваться исполнения своей воли.

“То, что сделала Россия, не имеет никакого отношения к юридически-правовым принципам, это не значит, что на следующей неделе она признает независимыми государствами Северный Кипр или Чечню, — говорит Александр Искандарян из Кавказского института (Ереван, Армения). — То, что сделала Россия, — это акт политического произвола. Он облечен в форму юридически-правового признания, но к Южной Осетии и Абхазии имеет меньше отношения, чем к российско-грузинскому конфликту”.

Дмитрий Саймс из Никсоновского центра (Вашингтон) разделяет это мнение, отмечая, что люди обращают внимание не на принципы, а на то, что Россия применила превосходящие силы, чтобы раздавить грузинскую армию, и делают из этого соответствующие выводы. “На Кавказе менталитет людей таков, что усиление настроений и деятельности сепаратистов возможно после того, как Россия проявит признаки слабости”, — сказал он.

“Думаю, что это вовсе не демонстрирует, что российская сторона симпатизирует национальной независимости — отнюдь, это указывает, что Россия сильна и не позволит на себя давить”.

Например, прокремлевский президент Чечни Рамзан Кадыров в среду воспользовался случаем, чтобы подчеркнуть: “Чечня — составная часть России и поддерживает политику руководства страны на Кавказе”. Чечня даже послала в Грузию подразделение преданных режиму солдат, которые воевали бок о бок с российскими войсками.

Единственное государство, ничего не заявившее по поводу признания Абхазии и Южной Осетии, — это Ингушетия, которая уже несколько десятилетий конфликтует с Северной Осетией, входящей в состав России. Она боится, что после обретения независимости Южная Осетия вскоре будет аннексирована и воссоединится с братской Северной Осетией, что повлечет за собой широкомасштабный конфликт. Во вторник, когда президент России Дмитрий Медведев подписал указ о признании независимости Южной Осетии и Абхазии, он также провел длительное совещание с лидерами Ингушетии и Дагестана.

Малашенко отметил: “Если мы будем наблюдать объединение обеих частей Осетии, то в этом случае Ингушетия столкнется с сильно укрупненной Осетией, где будут и люди с юга — бойцы. Можно ожидать, что ситуация на границе между этими двумя областями ухудшится”.

Чарльз КЛОВЕЛ