Неортодоксальный

Публикации влиятельного деятеля, корифея американской дипломатии всегда вызывают резонанс в мире. Редакция газеты предложила известному украинскому американисту Евгению Каминскому выразить свою точку зрения относительно темы, затронутой Киссинджером.

Формирующаяся в Москве система власти представляется более сложной, чем принято считать.

Согласно ортодоксальной точке зрения, вступление Дмитрия Медведева в должность президента Российской Федерации означает сохранение всевластия Кремля и напористой внешней политики, характерных для двух президентских сроков Владимира Путина.

Однако поездка в Москву, где я имел возможность встретиться с ведущими игроками на политической арене, а также представителями разных возрастных групп из деловых кругов и интеллигенции, убедила меня, что этот вывод следует признать упрощенным и преждевременным.

Во-первых, формирующаяся в Москве система власти представляется более сложной, чем принято считать. Например, у меня всегда вызывала сомнение такая вещь: если, как утверждается, главной целью Путина было сохранение власти, зачем президент, находившийся на пике популярности, позволявшей ему изменить конституцию и баллотироваться на новый срок, выбрал такой сложный и непредсказуемый путь, как перемещение на должность премьер-министра?

У меня складывается впечатление, что политический процесс в России вступил в новую фазу. Заявление о том, что президент определяет внешнюю политику и политику безопасности, а премьер реализует часть ее элементов, повторяют, словно заклинание, все российские чиновники — начиная от Медведева и Путина и далее по нисходящей. Никто из россиян, с которыми мне довелось беседовать — а это были не только представители государственных структур, — не сомневается, что происходит некое перераспределение власти, хотя с уверенностью предсказать его исход они не могут.

Путин сохраняет немалую власть и большое влияние. По-видимому, он взял на себя роль “наблюдателя” за действиями своего преемника; вероятно также, что он не исключает возможности баллотироваться на следующих президентских выборах.

Впрочем, какой бы ни был конечный итог, недавние президентские выборы знаменовали собой переход от этапа консолидации к периоду модернизации. Механизм российской экономики становится все сложнее, в связи с чем возникает потребность в предсказуемых правовых процедурах — об этом уже говорит Медведев. Наличие в структуре российского государства двух центров власти — по крайней мере, на первоначальном этапе — возможно, означает начало продвижения к отсутствовавшей до сих пор системе сдержек и противовесов.

Какие выводы можно сделать из всего вышесказанного с точки зрения внешней политики США?

В ближайшие несколько месяцев в России будут вырабатываться практические механизмы разграничения между “определением” и “реализацией” политического курса в сфере национальной безопасности. И администрация Буша, а также кандидаты в президенты, поступили бы разумно, если бы дали ей возможность спокойно сформировать эту систему, проявляя сдержанность в публичных заявлениях о происходящем в этой стране.

Что же касается долгосрочной перспективы, то для начала следует заметить: начиная с распада СССР в 1991 г. все американские администрации действовали так, будто главной задачей США является построение демократии в России. Мы часто становились свидетелями выступлений, в которых осуждались недостатки российской политической системы, и жестов, заимствованных из инструментария борьбы за преобладание во времена холодной войны.

Напористое вторжение в сферу, которую россияне считают исключительно своей прерогативой и важным элементом самоидентификации, может привести к тому, что мы не сумеем реализовать наши ни геополитические, ни моральные задачи. Несомненно, в России есть люди и группы людей, рассчитывающие, что Америка поможет ускорить демократическую эволюцию страны. Однако почти все наблюдатели согласны в том, что подавляющее большинство россиян считает: Америка ведет себя бесцеремонно и стремится воспрепятствовать возрождению их страны. В подобной ситуации наши демарши скорее вызовут реакцию в националистическом и конфронтационном духе, чем дадут новый импульс развитию демократии.

Жаль, если это настроение сохранится, поскольку во многих отношениях мы становимся свидетелями одного из самых многообещающих периодов в российской истории. Сегодня контакты и взаимодействие россиян с современными открытыми обществами по длительности и интенсивности не имеют прецедентов в прошлом, даже несмотря на прискорбные репрессивные меры. Мы можем воздействовать на ситуацию скорее за счет терпения и понимания исторических особенностей страны, а не становясь в позу оскорбленной добродетели и читая публичные нотации.

Это тем более важно в свете того факта, что нынешние геополитические реалии дают уникальную возможность для стратегического сотрудничества бывших противников времен холодной войны. На долю России и США приходится 90% общемирового ядерного арсенала. По размеру территории Россия не имеет равных в мире — она граничит и с Европой, и с Азией, и с Ближним Востоком. Для продвижения к стабильности в сфере ядерных вооружений на Ближнем Востоке и в Иране необходимо сотрудничество между Россией и Америкой — по крайней мере, оно будет в огромной мере способствовать этому процессу.

Несмотря на конфронтационную риторику, российские лидеры хорошо осознают пределы своих стратегических возможностей. Более того, политику Москвы при Путине я бы охарактеризовал как поиск надежного стратегического партнера — причем предпочтение здесь отдается Америке.

“Бурный” характер заявлений Москвы в последние годы отчасти связан с раздражением, которое вызывает у нее кажущаяся невосприимчивость США к идее такого партнерства. Кроме того, дважды проходившие парламентские и президентские выборы создавали у российских лидеров стимулы для апелляции к националистическим настроениям, распространенным в стране после десятка лет унижений, которым, как считают россияне, она подвергалась. Эти “отклонения”, однако, не перечеркивают основополагающих реалий. В нашей двусторонней повестке дня первое место занимают три вопроса: безопасность, Иран и отношения России с бывшими “доминионами”, особенно Украиной.

В силу своего преобладания в ядерной сфере Россия и Америка обязаны выступать в роли лидеров при решении международных проблем, связанных с ядерными вооружениями — например, в деле их нераспространения. Здесь необходимо найти ответы на четыре вопроса: придерживаются ли Россия и США единой точки зрения относительно угрозы, связанной с превращением Ирана в ядерную державу? Существует ли между ними согласие в отношении характера иранской ядерной программы? Занимают ли они одинаковую позицию в том, какие дипломатические методы необходимы для устранения этой опасности? И, наконец, насколько совпадает их мнение о мерах, которые следует принять, если любые согласованные дипломатические шаги не дадут результата?

На мой взгляд, по первым двум вопросам можно говорить о существенном сближении позиций России и США. Что же касается двух других, то обеим сторонам следует помнить: в одиночку справиться с этой проблемой каждой из них будет крайне трудно, а то и вовсе невозможно.

Вопрос об Украине неразрывно связан с общими представлениями Москвы и Вашингтона о характере международных отношений. Подлинная независимость Украины крайне важна для функционирования мирной международной системы, и Соединенным Штатам следует ее однозначно поддерживать. Однако продвижение западных структур безопасности от Эльбы чуть ли не к окрестностям Москвы будет означать ослабление влияния России, которое неизбежно вызовет там эмоциональную реакцию, препятствующую решению всех других проблем. Данный вопрос не следует снимать с повестки дня, но и форсировать его нельзя — только так сохранится шанс на продвижение вперед по другим пунктам двусторонней повестки дня.

Сочинская декларация президентов Буша и Путина, принятая в апреле этого года, содержит “дорожную карту” для развития стратегического диалога между двумя странами. Воплотить ее в жизнь — задача для новых администраций, как в Москве, так и в Вашингтоне.

Генри КИССИНДЖЕР

(глава консалтинговой фирмы Kissinger&Associates The International Herald Tribune, США)