Алексея Мордашова сровняли с Кремлем

Как удалось выяснить, главное, чего боялись владельцы компании, — это “русская система”, то есть то, как строятся в России отношения государства и бизнеса. Связи владельца “Северстали” Алексея Мордашова с Кремлем, помогающие ему вести бизнес на родине, помешали бизнесмену расширить свою деятельность до международного уровня.

Акционеры Arcelor решали судьбу сделки с “Северсталью” на внеочередном собрании в нескольких километрах от Люксембурга, где находится штаб-квартира Arcelor. Алексея Мордашова на мероприятии не ожидали, как, впрочем, и Лакшми Миттала. Журналистов впустили с просьбой выключить диктофоны. Половина огромного зала была плотно занята акционерами, вторая отдана прессе. Акционеры обсуждали ситуацию с 11.00 до 16.00 без перерыва на обед. Поговорить с участниками собрания удалось до его начала и после окончания. С доходящим до бестактности упорством я задавала окружающим один и тот же вопрос: “Почему не Алексей Мордашов?”

“Мы отвергаем Мордашова потому, что знаем, как строятся в России отношения государства и бизнеса. Нам не нужно этого в Arcelor”,— пояснил Ролан Макрез, создатель Независимой ассоциации миноритариев Arcelor (AIMA).

Мой коллега, довольно крупный западный обозреватель, в неофициальном разговоре сказал примерно то же: “Похоже, именно то, что помогает и работает, когда иностранные компании заходят на русский рынок, мешает, когда русские компании пытаются зайти на западный. Например, если я решил работать в России, скажем, с компанией Х, то для меня существенным плюсом станут хорошие отношения этой компании с Кремлем. Такова ваша реальность. Но если частная компания с хорошими связями в Кремле выходит на Запад, то для западных партнеров это минус. Они считают, что это слишком рискованно — кто его знает, кто вдруг выскочит из-за спины владельца”.

Из-за спины Лакшми Миттала, пожалуй, “выскочит” разве что его семья — в буквальном смысле слова. Но в остальном у господина Миттала куда больше общего с российскими нуворишами, чем с респектабельной старой Европой: дом в Лондоне на Kensington Palace Gardens за 127 млн. долларов, свадьба дочери, проведение которой в Версальском дворце обошлось в 60 млн. долларов. Возможно, именно поэтому руководству Arcelor в ходе собрания пришлось развернуто объяснять свой выбор акционерам.

Острые вопросы сидевшим в президиуме главе совета директоров Arcelor Йозефу Киншу, президенту управляющего совета компании Ги Долле, вице-президенту Роланду Юнку и финансовому директору Гонзало Уркихо задавал Петер де Ври, вице-президент Euroshareholders, общеевропейской организации по защите интересов индивидуальных акционеров.

— Сначала вы делали нелицеприятные заявления в адрес Mittal Steel, защищаясь от нее. Вы же говорили, что выгод от слияния с “Северсталью” будет больше. И что мне теперь со всем этим делать? Теперь вы убрали с корпоративного веб-сайта Arcelor все негативные слова в адрес Mittal Steel. Вы изменили отношение к “Северстали” или к Mittal? — недоумевал господин де Ври.

— Мы сделали выбор в пользу лучшего, что лежало у нас на столе, — лаконично отвечал Йозеф Кинш.

Однако Петера де Ври такое объяснение не удовлетворило:

— И все же. Я не знаю господина Мордашова, но он собирался ограничиться 32% акций Arcelor. У Mittal будет больше. А что, кстати, с теми 40 с лишним евро за акцию, которые предложила Mittal? Как рассчитывалась эта цифра? Все же хорошо бы понять про стоимость акций!

— Mittal приняла нашу индустриальную модель, она готова работать на основе наших ценностей, — парировал господин Кинш. — К тому же это две разные модели — Mittal и “Северстали”. Mittal сделала равное предложение Arcelor, и я надеюсь, что этот брак по расчету станет браком по любви. С “Северсталью” же речь шла о том, что Arcelor ее поглотит.

— Вы не отвечаете на вопросы, которые я задал! — возмущался господин де Ври.

— Вы назадавали кучу вопросов, — отрезал Йозеф Кинш. — Я пытаюсь объяснить вам философию сделки. Что вы хотите? Да, я был против первого предложения Mittal. Но потом пришло второе, третье. Банкиры оценили реакцию рынка. Merrill Lynch, BNP Paribas, Morgan Stanley — все были за Mittal. Я не хочу обидеть “Северсталь”, но совет директоров сделал выбор.

Это заявление господина Кинша вызвало в зале шумные аплодисменты, которые Петеру де Ври удалось перекричать.

— До сих пор считается, что риски с Mittal выше, чем с “Северсталью”. Это есть в ваших документах?

— Вот что я вам скажу. Я провел, поверьте, много времени в последние дни, общаясь с Лакшми Митталом. Я даже общался с его женой. И с отцом его я тоже общался. Я заглянул господину Митталу в глаза. Мы поговорили и решили — все, проехали, забыли. Мы будем работать вместе. И это ответ на все ваши вопросы, — подвел итоги дискуссии Йозеф Кинш.

Человеческие страсти, они и на собрании акционеров, как выяснилось, те же страсти. Знакомый до боли аргумент про заглянуть в глаза работает, оказывается, не только в политике, но и в бизнесе. И там, и здесь это последний аргумент — в буквальном смысле слова. Господина Кинша надо было довести до весьма эмоционального состояния, чтобы он заговорил про глаза Лакшми Миттала на пятом часу собрания, которое этот 73-летний человек виртуозно провел практически один на один с озабоченными акционерами.

“Только бизнес, ничего личного, — убеждал между тем меня директор Arcelor по корпоративным связям Люк Шеер. — Поверьте, у нас прекрасные отношения с Мордашовым. Ги Долле (исполнительный директор Arcelor) знает Алексея десять лет. Нас связывают с его компанией два совместных проекта в России, которые, надеюсь, продолжатся”.

Сам же господин Долле как-то даже вызывающе молчал все собрание. Ответил лишь на один вопрос — о перспективах компании в Китае. В определенный момент Йозеф Кинш не выдержал и бросил в его адрес: “Ги, ну помоги же мне!” Но Ги, сидя рядом в президиуме, не помогал. И было полное впечатление, что к происходящему он как бы не причастен. А ведь он был локомотивом сделки с “Северсталью”. Он не скрывал пренебрежительного отношения к Mittal. Это господин Долле в свое время назвал предложение Лакшми Миттала monkey money. Оттенок уловили? Широко разошлась брошенная, кажется, им же в сердцах фраза о том, что Mittal производит дешевый одеколон в сравнении с дорогим качественным парфюмом Arcelor.

Вообще, предположение ряда экспертов, что Мордашов проиграл тактически, поскольку “работал” с руководством Arcelor, а Миттал — с акционерами, не лишено смысла. Будущее господина Долле в связи с отказом от предложенной им сделки с “Северсталью” интересовало акционеров. Господин Кинш, сохраняющий, кстати, позиции и в новом “браке”, сорвал аплодисменты за остроумие: “Я вас уверяю, что будущее господина Долле будет обеспечено тем или иным способом”.

Рассказывают, что локомотивом сделки с Mittal стали “некоторые крупные акционеры Arcelor”. Поговаривают также, что некоторые из них сделали ставку на Mittal против “Северстали”, рискнули. Теперь понятно, что не зря. На следующий день после того, как Arcelor объявил о слиянии с Mittal Steel, акции люксембургской компании подскочили. Только в Париже их котировки выросли на 7,9%, достигнув стоимости 37,8 евро. Посмотрим, что покажут рынки сегодня, после того как никаких препятствий для оформления сделки не осталось.

“Против русских были американцы. Это они решили в пользу Миттала. Я имею в виду американских акционеров Arcelor, которые держат порядка 33-35 процентов капитала”, — уверяет участник собрания, просивший не упоминать его имени.

Кстати, чуть больше 32% голосов на пятничном собрании “держал” в своих руках по доверенности господин Кинш. Таким образом, эффективность его агитации против сделки с “Северсталью” была обеспечена более чем наполовину еще до начала собрания.

Аргументация Йозефа Кинша перед акционерами Arcelor по поводу не имевшей продолжения сделки с “Северсталью” сводилась к простому “мы хотели, но нам не удалось”: “Мы всячески разъясняли этот договор финансовому рынку. 'Северсталь' очень много сделала в короткое время, чтобы показать себя миру. Ни о какой подозрительности в отношении русской компании речь не идет. Но мы обязаны искать для Arcelor наилучшего партнера. С “Северсталью” мы недооценили фактор времени и реакцию рынка, который не знает российской компании. Мы не использовали “Северсталь”, чтобы стимулировать Mittal. Она в этом не нуждается”.

При этом господин Кинш признал, что сделка с “Северсталью” сработала катализатором, и не без гордости констатировал, что за “последние пять месяцев мы стали дороже более чем на 12 млрд евро”.

В этот момент, правда, президент ассоциации по защите миноритариев Николь Невиль несколько понизила градус восторгов. Она напомнила господину Киншу, что собравшиеся здесь впервые в таком количестве акционеры — держатели 60,3% капитала Arcelor, собственно, вынуждены “выводить компанию из сюрреалистической ситуации”, в которой она оказалась благодаря руководству. В общем, с этим сложно не согласиться. То же руководство, которое подписало сделку с “Северсталью”, не сильно, если верить госпоже Невиль, утруждая себя объяснениями с акционерами, теперь просит их заблокировать ту сделку. То есть директора просят акционеров проголосовать против решения директоров. Если учесть, что этот состав совета директоров был избран год назад 80% голосов, то есть с огромной степенью доверия, то ситуация становится совсем комичной.

Вот тут господин Кинш и рассказал, как заглянул в глаза господину Митталу и решил, что сработаются. Он говорил это так, как говорит человек, у которого не осталось других аргументов и который действительно сильно рискует.

Последней выступила девушка, чье имя я не расслышала, и сказала, что очень важно, чтобы акционеры проявили понимание и проголосовали против сделки с “Северсталью”. Почему-то именно этим выступлением закончилось собрание и началось голосование. Счет известен: 57,94% акционерного капитала, то есть 96% присутствовавших на собрании, проголосовали против “Северстали”.

Наталия ГЕВОРКЯН