“Говорил, ломая руки, краснобай и баламут, про бессилие науки перед тайною Бермуд, все мозги разбил на части, все извилины заплел...”. Именно такое впечатление может вызвать новое программное интервью главы “Нафтогаза” Андрея Коболева, опубликованное на днях. Написано с чувством, тактом, расстановкой, оно недвусмысленно подводит читателя к непростой мысли о том, что “Нафтога” — это Украина, а Украина — это “Нафтогаз”. И судя по безапелляционности некоторых утверждений, именно так выглядит “диспозиция” при взгляде на окружающий мир из окна персонального бронированного авто. Ну а западных партнеров, данный набор “летних тезисов” должен убедить в реальности немыслимого доселе политического фэнтези — мол смог управлять НАК-ом, смогу и страной. И поиски нового украинского Макрона стало быть завершены (бывший министр финансов скромно “курит” в углу бамбук).
Так уже повелось, но любые политические амбиции в Украине должны быть подтверждены большими деньгами. Никто не говорит о грузовике кэша: как показывает новейшая история нашей страны, камазы с долларами появляются, как правило, на закате карьеры очередного “государственника”, а не на заре. Для затравки, следует просто обосновать свою ценность как некоей нужной фигуры на “хлебном” месте. И обоснование это может быть вполне оформлено как полноценный бизнес-план: кэш-фло, чистый денежный поток от операционной деятельности (OCF)... Чтобы инвесторы могли сравнить соотношение затрат/доходов, от инвестиций в того или иного кандидата. Политические инвестиции должны окупаться. И мультипликатор здесь не в пример показателям украинской экономики. Никто не захочет инвестировать в новую политическую фигуру с “двух-трехкратным подъемом”. Нужно 10-20-30, а лучше и все 40 “оборотов”, как в хорошей “огненной воде”. В таком случае, минимальный президентский взнос в размере $300 млн со временем превратиться для инвесторов в будущие десять миллиардов и больше в течение одного политического цикла.
Чем так важна должность главы “Нафтогаза”? В первую очередь — это транзит и здесь ключевое значение имеет то, кто подхватит газотранспортную систему и ее стратегические подземные хранилища природного газа в результате увлекательного действа под названием анбандлинг (разделение функций добычи, транспортировки и продажи природного газа). Здесь есть несколько важных нюансов. ГТС Украины как целостная функциональная транспортная система особо никому не нужна. Внутренние расценки на транспортировку равно как и сам внутренний рынок, интересны лишь облгазам в их нынешнем формате, когда позитивное сальдо финансового потока образуется не как результат прибыльной операционной деятельности, а как разница между полученными оплатами и “неоплатами”, то есть кредиторской задолженностью перед НАК-ом за купленный у него газ. Вследствие деиндустриализации экономики, рынок коммерческих потребителей существенно ужался: с него частично ушли металлурги и практически полностью — отечественная химия. Сегодня сегмент потребителей, не входящих в структуру ПСО (специальных обязательств) на миллиарды кубов отличается от параметров того же 2013-го.
Зато некоторых иностранных операторов, осуществляющих поставки природного газа в ЕС, преимущественно в Италию и смежные рынки, интересует часть магистральных газопроводов Украины и еще больше — наши подземные хранилища. Выгодна ли для Украины такая модель внешнего управления ГТС? Отнюдь, ведь она предполагает развитие ситуации по нынешнему сценарию, когда все плавно движется к новой транзитной парадигме, где будет “Северный поток-2”, не будет долгосрочного контракта на украинский транзит газа с Газпромом. А будут временные “пакеты” и один-два контракта на транзит через Украину газа, законтрактованного несколькими итальянскими операторами, за которыми торчат уши Миллера. В сухом остатке — это транзит в Италию (25 млрд. м. куб.), Чехию (4,5 млрд. м. куб.), Словакию (3,7 млрд. м. куб.), Венгрию (5,5 млрд. м. куб.), Австрию (6 млрд. м. куб.) и Словению (0,5 млрд. м. куб.). Всего — от 45 до 50 млрд. м. куб. Примечательно, но именно эта цифра фигурирует в некоторых комментариях функционеров НАК-а относительно того, сколько транзита останется в Украине после 2020-го года.
В этой транзитной модели — заполнена лишь часть транзитной системы, и до двух третей емкости подземных хранилищ. Операторы, получившие “кусок трубы” и поставляющие природный газ в часть центральноевропейского региона и южную Европу — “обречены” на мегаприбыли и тотальное рыночное доминирование. Возможность балансирования через украинские хранилища газа — отличная возможность для них создать свой локальный газовый хаб, ориентированный в основном на рынок Италии. Сращивание интересов местных итальянских и российский элит обеспечит этому проекту стабильную загрузку в объеме до 50 млрд. м. куб. Это именно то, что Москва готова “подарить” Киеву в процессе переговоров с европейскими посредниками, такими как Германия. Получается почти по-иезуитски — нам дарят то, что мы и так должны были выгодно продать. В это же время, большая часть ГТС, включая региональные сети все больше будет превращаться в никому не нужный металлолом — некроз районных газовых сетей со временем просто неизбежен: с дров начали — к дровам и вернемся. Или к соломенным пелетам.
Кроме того, иностранных инвесторов интересуют газовые месторождения Украины и потенциал Укргаздобычи. Не случайно, бывший депутат российской Госдумы и полпред Джорджа Сороса в нашей стране Илья Пономарев не скрывает своих переговоров относительно будущей приватизации крупнейшей национальной газодобывающей компании — Укргаздобычи. Сам Коболев отрицал свое участие в этих переговорах, хотя комментарии Пономарева говорили об обратном. Интерес Сороса вполне понятен. Учитывая темпы деиндустриализации, Украина вполне может выполнить программу 2020, предполагающую полное обеспечение экономики газом собственной добычи. Эту цель по силам достичь не мытьем так катаньем — не так за счет роста добычи, как за счет сокращения потребления.
Постоянный рост тарифов для населения — отсечет от системы “лишние рты”, кроме того, государственная система субсидий — это весьма неплохой бонус к финансовой модели проекта. В любом случае, после 2020-го, может сложиться парадоксальная ситуация, когда дешевый газ собственной добычи приватизированная государственная компания будет продавать через своих же торговых посредников в ЕС, а на внутренние нужды будет заходить дорогой импортный газ, полученный окольными реверсными путями откуда то из Польши. Что поможет, кстати, аргументировать привязку цены на газ к импортному паритету (ценам немецкого газового хаба). В таком случае, модель действительно сложится практически идеальная: карпатский газовый хаб будет “генерить” финансовый поток за счет дешевых цен на газ украинской добычи и высоких продажных цен в Италии, а “польский” хаб — увеличивать убытки украинских потребителей в результате покупки ими дорогого “европейского” газа в Украине. Ситуация только на первый взгляд выглядит неправдоподобно — Сорос сумеет пролоббировать принятие законов, гарантирующих иностранному инвестору право продавать газ там, где ему выгодно. Вряд ли случайно, что совсем недавно Илья Пономарев зарегистрировал в США компанию Trident Acquisitions, которая на американской бирже NASDAQ привлекла порядка $250 млн частных инвестиций для реализации газовых проектов в Украине. Главной целью станет скорее всего приватизация Укргаздобычи и не случайно в качестве соинвесторов выступают украинские бизнесмены, являющиеся спонсорами некоторых провластных политических групп.
А теперь представьте, что вы на один день стали целым СЕО Нафтогаза и вам необходимо привести компанию к указанной выше модели. Что для этого необходимо сделать? Во-первых, чрезвычайно важно сохранять минимально возможные параметры по коммерческому хранению газа в подземных хранилищах, чтобы ни у кого не возникло еретической мысли о выгодности их использования и не было “вредоносного” обоснования их высокой капитализации при передаче оных в долгосрочное внешнее управление. Кроме того, важно привести “транзитный корабль” в пустую гавань с упавшими объемами прокачки, чтобы любое предложение по аренде части ГТС воспринималось чуть ли не как великая милость с ценой в условную гривну.
А вот систему газодобычи следует вывести на максимальные обороты, применяя такие инструменты стимулирования как льготное налогообложение (минимальные рентные платежи за новые глубинные скважины), так и максимальная либерализация тарифов для населения и теплокоммнэнерго (для этого цены необходимо привязать к импортному паритету для хеджирования будущих курсовых рисков продавца). Кроме того, сам процесс ценообразования нужно максимально вывести из сферы административного регулирования, чтобы потребитель платил ровно столько, сколько газ стоит в данный момент в немецком хабе с учетом платы за вход в украинскую ГТС, транзит и хранение. Только в таком случае, условный Сорос получит не просто бывшую компанию Укргаздобычу с набором лицензий и скважин, но уже готовый бизнес, с отлаженной организационной структурой, эффективным ценовым механизмом и льготным налогообложением. То есть, “конфетку”. Естественно, для реализации таких наполеоновских планов, большая часть которых идет в разрез с государственными интересами, важно максимально сконцентрировать в одних руках все властные полномочия.
А теперь сравним, представленную выше “дорожную карту” с планами Коболева, озвученными в известном интервью. Первый шаг — это существенное видоизменение системы корпоративного управления НАК-ом, когда вместо правления как коллегиального органа появится один всесильный СЕО в лице самого Коболева. Сама холдинговая структура будет реорганизована по дивизионному принципу с отраслевым построением: направление нефти, направление газа и т.д. Сегодня так работают лишь частные компании, например структуры Ахметова, где тоже есть “дивизион угля”, “дивизион металла” и т.д.
Преимущества дивизионной структуры заключены в том, что она позволяет максимально усиливать эффективность отдельных направлений бизнеса и достигать в них максимальной капиталоотдачи. В данном случае, дивизионная структура НАК-а позволит усилить газовый бизнес и существенно ослабит полномочия дочерних компаний, входящих в общий холдинг — оперативные задачи будут решаться руководителями дивизионов, которые перейдут в прямое подчинение СЕО. Среди прикладных недостатков, стоит выделить: появление более запутанного механизма управления, закрепление ресурсов за “нужными” направлениями и стагнация всех остальных (применительно к НАК-у стоит ожидать дальнейшее ослабление сбыта, хранения и транзита в пользу наращивания добычи газа и нефти), блокирование горизонтальных связей в рамках одной компании.
Но это именно то, что нужно для достижения локальных задач и замутнения “корпоративной воды” и ловли в ней нужной рыбы. В такой модели практически не работают корпоративные предохранители в виде наблюдательного совета или правления, а также существенно нивелировано влияние Кабмина. Кроме того, данная матричная модель позволяет “распотрошить” дочерние компании НАК-а (Укргаздобычча, Укртрансгаз, Укртранснефть, Укрнефть) на лакомые куски, выделив часть ликвидных актвивов в “прорывные” дивизионы, которые в будущем можно будет точечно приватизировать и оставив низколиквидные активы в виде дотационных дивизионов на балансе Нафтогаза.
Дивизиональная схема вертикальной интеграции позволит СЕО Нафтогаза максимально замедлить процесс того же анбандлинга, “впарив” европейцам с их третьим энергетическим пакетом Европейского Энергосообщества некий суррогат разделения функций добычи, транзита и продажи газа. В таком случае, в плане организационного проскальзывания “ужом”, Нафтогаз даст фору даже Газпрому с его суррогатными “независимыми” европейскими газовыми трейдерами.
В общем, перед нами новая модель приватизации, которая является абсолютной инновацией на нашем рынке, ведь она обладает даже не двойным скрытым дном, а тройным или четверным. С одной стороны, она вроде как является антиподом “лоскутной” приватизации, при которой частные инвесторы выкупают самые лакомые кусочки государственной собственности, оставляя на балансе у госпредприятий лишь обременительные социальные обязательства. Любимая схема наших олигархов — слепить пулю из “шоколада” и продать ее по цене золотого слитка. Вроде как все очень прозрачно: максимальное повышение эффективности прорывных направлений, “капсулирование” убыточных, IPO и продажа НАК-а целиком за десятки миллиардов долларов. С другой стороны, вполне очевидно, что ни сейчас, ни в обозримой пятилетке, никто не вольет в Нафтогаз миллиарды частных инвестиций. В то же время, натиск по приватизации государственного ТЭК-а будет лишь усиливаться, с нарастанием давления ближе к выборам. И здесь как нельзя кстати будет дивизионная структура, которая поможет инвестору четко маркировать “нужные” направления для инвестирования. И роль СЕО в данном вопросе будет исключительная. Риски в этой игре с газом столь высоки, что на нее принимаются даже такие ставки как “транши МВФ”.
