Сэр Пахло

Попытка заткнуть рот “Газете по-киевски” — конечно, тема намного более важная, чем посвящение в рыцари бывшего сборщика податей Азарова.

Поэтому, солидаризируясь с коллегами, призываю читателей популяризировать акцию самиздата, которую проводит коллектив “Котлетки...”

Но, возвращаясь к новости о рыцарском титуле нашего премьер-министра, сразу вспоминается заметка Подеревянского, написанная 5 лет назад. В ней живой классик очень точно описал страсть нашей “быдлоэлиты” ко всем этим званиям, дипломам, позолоченным статуэткам и прочим “достижениям”.

Не доблесть и свершения, а лишь убогость, неполноценность и внутренняя пустота заставляют этих людей рядиться в мантии и обвешиваться медальками:

“...Внешние атрибуты успеха для них, впрочем, важны, поэтому в каждом таком жилище обязательно есть комната, увешанная всевозможными дипломами и уставленная разными почетными финтифлюшками, подтверждающими значительность жилищевладельца и его высокий социальный статус.

Большинство этих бумажек ничего не стоят, поскольку штампуются циничными американскими прохиндеями, паразитирующими на слабостях провинциалов еще со времен О'Генри. Но не только пустое тщеславие присуще нашим героям, они, как врановые птицы, падки на все блестящее, поэтому орденов вожделеют еще пуще дипломов.

В мирное время обвешались они звездами и крестами Героев — не спасши при этом девочку из горящего дома, не остановив ценой жизни, поезд со взрывчаткой, и не бросившись наперерез пуле, летящей в Президента, а просто так, как ребенок, дитя малое, неразумное надевает на себя побрякушки из дедушкиной коллекции значков.

В глубине души они, конечно, чувствуют, что награды эти липовые и никчемные, их второсортность неприятно подчеркивается тем, что награждающий — такой же рагуль, как и они сами. Поэтому больше всего на свете они хотели бы получить что-нибудь настоящее. Идеально было бы, если б какой-нибудь король посвятил их в рыцари, а еще лучше — в графы. Потому что им хочется быть элитой на самом деле, а не просто ею называться.

Вот, наконец, мы добрались до этого слова.

Ублюдочным и утратившим лоск паллиативом стало оно; появились всяческие “элитные евроманикюры”, “консультации по элитному имиджу”, “элитные стулья”, “элитные рестораны”, “элитные евроунитазы” и еще черт знает что. Это произошло потому, что рынок чутко откликнулся на запрос потребителя — нашего героя. И тут он, конечно, облажался, оказался, как говорят в его среде, “лохом”, темным крестьянином, родство с которым он любит подчеркивать и которого одновременно стыдится и презирает.

Потому что не бывает никаких “элитных евроманикюров”, “элитных стульев” и “элитного имиджа”. Все это выдумки беспринципных и неграмотных маркетологов. А есть только элитные сорта твердой пшеницы, например; элитные бугаи, кабаны или, на худой конец, элитные суки.

Само слово это в украинской истории не укладывается в стереотипы. Как-то так получалось, что элита здесь всегда была какая-то не такая, как у всех. Или же ее вовсе не было. Ведь во все времена элита тем и отличалась от быдла, что в ответственную минуту думала не о своих детях и внуках, а об интересах страны, которую она считала своей, ей принадлежащей.

И не воровали эти люди именно по этой причине — у самого себя воровать глупо и неинтересно. Психология же жлоба такова, что он и на самой высокой должности остается рабом, и свою страну воспринимает, как имение барина, у которого он служит, имение, где нужно спереть все, что плохо лежит. Рабская психология менее всего годится для государственных и бранных дел — что сейчас, что в XVII веке.

Средневековый украинский гречкосий был очень хорош на своем месте, но в армию его старались не брать. А если такое случалось, то за ошибки платили дорого — огромное войско Хмельницкого под Берестечком, разбавленное этим гречкосийным балластом, было гораздо менее боеспособно, чем небольшая профессиональная армия под Корсунем и Пилявцами.

В отличие от гречкосия, украинская элита была на своем месте совершенно некомпетентна. Достаточно вспомнить всю историю Руины, и гнусное поведение мазепинской старшины, предавшей свою страну и своего вождя. Чего нельзя сказать о запорожцах, оказавшихся на высоте, как всегда. Иными словами, козаки, эта душа народа, украинская каста кшатриев и самураев, в тяжелую минуту взяла всю ответственность на себя, в то время как сраная элита, все эти жирные полковники, толкаясь, побежали делать минет Петру.

Что-то очень современное приходит в голову вашему корреспонденту, когда он думает об этих давних исторических событиях; какие-то навязчивые параллели лезут ему в башку. Кажется ему, что совсем недавно наблюдал он нечто очень похожее. Но если это так, то может быть, на территории Украины слово “элита” вообще лишено всякого смысла? Может быть, нужно предать его анафеме, растоптать ногами и забыть навсегда? Потому что, если описанная выше кучка рагулей — наша элита, то тогда мы все — куча говна. А может быть, на самом деле — все наоборот?

Может быть, украинская элита — это усатые скуластые дядьки с руками, способными задушить бугая, которые зимой 2004-го танцевали и пели на морозе, и эти красивые девки в оранжевых лентах? И могучие тетки, угощавшие нас, промерзших, титаническими шипящими котлетами и горячим кофе той незабвенной зимой? А кучка говна — как раз и есть эти обвешанные орденами, рыхлые и трусливые ханжи, с одутловатыми харями сытых рабов. И нет и никогда не будет такого сумасшедшего короля Артура, который бы посвятил в рыцари этих лишенных ума и чести несчастных жлобов.”

Дмитро ГНАП