Самоубийство Триера

Как уже сообщалось, на фестивальной пресс-конференции на вопросы о его немецких корнях и интересе к нацистской эстетике кинематографист ответил: “Могу вам только сказать, что я долгое время думал, что я — еврей, и был очень счастлив оттого, что еврей, но потом появилась Сюзанна Биер (датский режиссер-еврейка, обладатель “Оскара” за лучший иностранный фильм. — Д.Д.), и вдруг мне разонравилось быть евреем. Это была шутка. Простите. Но оказалось, что я не еврей. Если бы я был евреем, то я был бы евреем второй волны, своего рода евреем новой волны, но в любом случае я хотел быть евреем, а потом выяснил, что на самом деле я — нацист, потому что из семьи немцев. И это тоже доставило мне определенное удовольствие. Так что я могу сказать? Я понимаю Гитлера. Думаю, что он делал неправильные вещи, но я могу себе представить, как он сидит в своем бункере... Я говорю, что понимаю этого человека. Он не тот, кого мы называем хорошим парнем, но я во многом его понимаю и сочувствую ему... Да бросьте! Я не за Вторую мировую войну. И не против евреев. Я даже не против Сюзанны Биер. Я очень даже за них. Но Израиль достал. Как я выберусь из этого предложения? О’кей, я — нацист. Что касается искусства, я за Шпеера. Мне нравился Альберт Шпеер. Он был среди лучших детей Господа. У него был такой талант, что... Ладно, достаточно”.

На вопрос о желании снять блокбастер последовал ответ: “Да. Мы, нацисты, любим делать крупномасштабные вещи. Может, я мог бы сделать “Окончательное решение” (Final Solution)”.

Несмотря на то, что уже на следующее утро режиссер извинился, руководство Каннского фестиваля опубликовало официальное заявление: “Совет директоров фестиваля ... глубоко сожалеет о том, что Ларс фон Триер использовал этот форум для того, чтобы делать неприемлемые высказывания, противоречащие идеалам гуманизма, благодаря которым и во имя которых существует наш фестиваль... Совет директоров решительно осуждает эти высказывания и объявляет Ларса фон Триера персоной нон грата на Каннском фестивале. Это решение вступает в силу немедленно”.

Впрочем, “Меланхолию” не сняли с конкурса, и в итоге исполнительница главной роли Кирстен Данст получила приз как лучшая актриса.

А скандал вокруг заявлений Триера продолжал разгораться. Его отказались обслуживать в одном из каннских ресторанов, а известный французский режиссер Клод Лелуш заявил, что Триер совершил “кинематографическое самоубийство”.

Ситуация, конечно, неприятная, но в случае с Триером не слишком неожиданная. Автор “Догвилля” и “Идиотов” склонен эпатировать, и заявления о нацизме — из той же серии, что и написанное у него на руке непристойное словечко “fuck”, планы снять Данст в христианском порно, прошлогодние похвалы себе самому в связи с выходом фильма “Антихрист” и многое, многое другое. Триеру мало экрана, он еще и пытается режиссировать реальность вокруг себя. Проверять социум, как говорится, “с ноги”. Очевидно, единодушное приятие “Меланхолии” насторожило его, и он решил сыграть с фестивальной публикой в свою любимую игру. Сыграл слишком удачно.

Притом, что вопросы о национальном происхождении (равно как о религиозном исповедании и сумме заработка), публично задаваемые частному лицу — глубоко некорректны, что скандальные пассажи звучат как неуклюжая шутка, а не как политическое заявление, что нацистом Триер не является, что извинения принесены им вполне искренно и неоднократно, что зоологический расист и антисемит Мел Гибсон комфортно гостил на форуме от начала до конца — при всем этом администрация Канн имела право вынести такое решение хотя бы ради собственного понимания репутации фестиваля (насколько оно обосновано — другой вопрос). Хочется надеяться, что у организаторов хватит мудрости и далее допускать фильмы Триера и его самого на конкурс.

Впрочем, кажется, более всего ошибся Лелуш.

Да, Триер действительно совершил самоубийство, но раньше — когда “Меланхолию” увидели первые зрители. Каждый раз, когда автор заканчивает работу и выпускает ее в свет, он добровольно предает себя личностной смерти — в завершенном творении. Он замолкает, все, что он говорил доселе, становится неважным, говорить начинает произведение, и эта речь тем громче, чем талантливее художник. На такое самоуничтожение Лелуш и ему подобные не способны.

Место эскапад Триера — исчезающее далеко за кадром. Глупости забудутся. Останутся фильмы.

Дмитрий ДЕСЯТЕРИК