Призрак среднего класса

Еще недавно многие были убеждены, что существовавшие представления об обществе базируются на марксизме как научной системе. Хотя на самом деле это не так. Наука сама по себе вообще не может непосредственно служить основанием для практической деятельности.

В частности, общественные процессы направляются не научными представлениями, а той или иной идеологией, которая, конечно, может иметь и научные основания, но существенно модифицированные в соответствии с интересами господствующих социальных групп. То же было у нас и с марксизмом. Та идеологическая система, которую называли марксизмом-ленинизмом, по сути не так уж много имела общего с марксизмом как наукой, зато хорошо отражала интересы господствующей социальной группы — партгосхозноменклатуры.

Но все же некие научные представления присутствовали. Сейчас же, когда марксизм его бывшими, но скоропостижно прозревшими адептами объявлен утопией, новых научных оснований для представлений об обществе не просматривается. В основном они базируются на системе мифов, также в комплексе образующих идеологию, удобную господствующей социальной группе. Один из таких наиболее распространенных мифов — миф о так называемом среднем классе. Практически во всех публикациях, касающихся функционирования общества, среднему классу придается особое значение как социальному образованию, обеспечивающему устойчивость, определяющему направление развития и характер функционирования, в частности, через так называемое гражданское общество. Авторы убеждены, что именно среднего класса (как, впрочем, и гражданского общества) нам не хватает, чтобы войти в разряд цивилизованных стран. К гражданскому обществу вернемся ниже, а пока попробуем разобраться, что же это такое — средний класс.

В классическом марксизме такого понятия не существует. Маркс определял социальные группы по их отношению к средствам производства. Поскольку производство с политэкономической точки зрения он представлял соединением его материальных и личностных условий, т. е. средств производства и рабочей силы, то и в качестве основных производственных социальных групп (классов) Маркс выделял собственников средств производства — капиталистов — и рабочих. Последние были лишены средств производства, а обладали только способностью к труду — собственной рабочей силой. Соответственно вкладу в производство рабочий получал стоимость своей рабочей силы, а капиталист — прибавочную стоимость, создаваемую рабочим сверх того, что стоит его рабочая сила. Разумеется, учитывалась еще некоторая прослойка мелких буржуа, совмещавших в себе владельцев средств производства и работников. Но этот класс ничего не менял в общей картине, колеблясь между крайними полюсами “высшего” и “низшего” классов. Иначе говоря, “высший” и “низший” классы различались по характеру дохода — прибавочная стоимость или заработная плата.

Такое положение возникло с появлением капитализма и сохранялось примерно до середины XIX века. По мере же развития капитализма, с переходом к машинному производству, с усложнением производственных отношений и соответственно всей общественной структуры усложнялась и структура того “совокупного рабочего”, в состав которого начинает входить все больше категорий работников, которых нельзя отнести ни к классу капиталистов, ни к классу рабочих.

Управляющие, инженеры, профессора, высшие чиновники и др. не являлись собственниками средств производства, следовательно, не получали прибавочной стоимости. Но их нельзя было причислить и к рабочим, хотя относились они к работникам наемным (у капиталиста или у государства — “совокупного капиталиста”). Как наемные работники они получали заработную плату, но не вкладывая непосредственно свой труд в создание материальных стоимостей, не создавали и прибавочной стоимости. По материальному положению занимая место между капиталистами и рабочими, они получили наименование средний класс. А вот за счет чего они существовали?

Чтобы в полном объеме ответить на этот вопрос, следовало бы подробно рассмотреть источники жизненных средств для различных социальных групп капиталистического общества (что, естественно, в газетной статье нереально). Отметим только, что тут у Маркса нет четкости и логичности. Упомянутое выше представление о разделении дохода характерно лишь для первого тома “Капитала”, где Маркс дает еще только своеобразную его модель.

Почему? Что мешало Марксу решить этот вопрос? Внутреннее противоречие в представлениях о роли капиталиста. С одной стороны, Маркс считал капиталиста неотъемлемой частью капиталистического способа производства, поскольку “с развитием кооперации многих рабочих командование капитала становится необходимым для выполнения самого процесса труда”, и капиталист “как надсмотрщик и руководитель... должен выполнять определенную функцию в процессе производства”. Становясь, таким образом, необходимой частью “совокупного рабочего”, капиталист имеет законное право претендовать и на соответствующую оплату своего труда (т. е. стоимости своей рабочей силы). Но с другой стороны, капиталист все же оставался эксплуататором, и Маркс яростно боролся против представления, согласно которому “компенсация затраты труда” капиталиста осуществляется посредством его дохода, поскольку “эта функция, возникающая из порабощения непосредственного производителя... изображается как заработная плата, причитающаяся собственнику капитала”.

Не вдаваясь в сложные детали, отмечу только, что разрешение этого противоречия возможно, если мы привлечем к рассмотрению еще и вопрос, на что именно тратит свою зарплату рабочий, а на что — капиталист. Ведь кроме жизненных средств, определяющих стоимость рабочей силы, имеются еще и предметы роскоши, которые, по Марксу, входят в потребление капиталиста, но не рабочего. Вот на них-то (а не на жизненные средства!) капиталист тратит часть прибавочной стоимости. Жизненные же средства он оплачивает из своей зарплаты (пусть даже начисляемой самому себе), законно причитающейся ему за выполнение определенной (и необходимой!) функции в составе “совокупного рабочего”.

Теперь мы можем вновь обратиться к вопросу об экономической сущности среднего класса. С усложнением отношений в процессе производства капиталист перестает справляться со своими функциями, необходимыми для осуществления этого процесса. Поэтому часть функций он передает специально для этой цели нанятым работникам (управляющим, техническим специалистам и т. п.). А поскольку это его функции, то и он оплачивает их выполнение из той части фонда оплаты труда, которая предназначена лично для него. Делится, так сказать.

Это что касается жизненных средств. А как с предметами роскоши? Неужели делится и прибавочной стоимостью? Ну уж нет. Но ведь в отличие от рабочих представители среднего класса их также потребляют. За счет чего? Чтобы определить это, вспомним, что все эти служащие — также наемные рабочие. Стало быть, продают капиталисту свою рабочую силу, получая за это ее стоимость. А как с прибавочной стоимостью? Капиталист и тут готов ее себе присвоить. Но ведь все эти управляющие и прочие играют на его стороне, помогая выколачивать прибавочную стоимость из рабочих. Чтобы обеспечить лояльность первых, капиталист вполне может ограничить в их отношении свои аппетиты касаемо прибавочной стоимости. Что он и делает. Более того, особо отличившихся он даже может премировать из своего фонда. Вот вам и основание для внутреннего деления (действительно принятого на Западе) среднего класса на низший средний класс, у которого прибавочная стоимость изымается только частично, средний средний класс, освобожденный от поборов, и высший средний класс, пользующийся дополнительными подачками.

Но, как известно, к среднему классу сегодня относят также мелких и средних предпринимателей, равно как и “рабочую аристократию”. Как дело обстоит здесь? Главная преференция для мелкого и среднего бизнеса со стороны “совокупного капиталиста” — буржуазного государства — прежде всего состоит в том, что им просто позволяют существовать. Представление об экономической эффективности мелкого и среднего бизнеса — еще один распространенный миф буржуазной пропаганды. Опровержение этого мифа в том, что мелкое производство в любой отрасли менее эффективно, чем крупное, и не может с ним экономически конкурировать на равных. Истина давно известная и неопровержимая. Только определенные льготы (скажем, в налогообложении) обеспечивают выживание мелких и средних предприятий. Но спрашивается: а зачем это капиталистам и их государству?

Обратимся к одному весьма важному моменту, касающемуся капитализма, которому не только нынешние марксисты, но и сам Маркс не придавали решающего значения: на самом деле он являлся и является едва ли не важнейшим для этого способа производства. Маркс вынужден был отметить, что так называемое первоначальное накопление капитала происходило вне Европы, где зарождался капитализм: капитал возникал из грабежа нецивилизованных народов и переправлялся в Европу. Конечно, капиталисты эксплуатировали и собственных трудящихся, но что они творили в остальном мире! Самому настоящему грабежу на протяжении веков подвергались народы Индонезии, Индии, Латинской Америки. В последней были уничтожены две цивилизации. Африка же и Северная Америка были попросту обезлюднены. Только за счет остального мира “золотой миллиард” стал тем, чем он есть сегодня. Говоря словами К. Леви-Стросса, французского этнографа, социолога и культуролога, “Запад построил себя из материала колоний”. Без такого разделения мира на “доноров” и “акцепторов” капитализм в принципе невозможен.

Сегодня ситуация только ухудшилась. Эксплуатация продолжается в самых различных формах — от прямого грабежа до неэквивалентного обмена. Различие в уровне жизни двадцати наиболее и двадцати наименее обеспеченных процентов населения мира с каждым годом неуклонно возрастает. Но ситуация все же постепенно начинает меняться, и прежде всего в том отношении, что столь же неуклонно возрастает и сопротивление со стороны эксплуатируемого большинства планеты. Соответственно Запад для удержания господства все больше нуждается во внутренней консолидации, чему в значительной степени служит и внутреннее перераспределение. Ну, а уменьшение прибавочной стоимости от собственных работников западные капиталисты компенсируют ее ростом в остальных странах мира. За счет нее-то в основном и создается западный средний класс.

Но кроме указанной есть и еще одна причина роста среднего класса в цивилизованных странах. Без нее невозможным оказалось бы функционирование буржуазной демократии. Ни одна демократия никогда не была народовластием, ибо любая демократия есть всего лишь способ организации господствующего класса. Демократия в греческих полисах-государствах касалась только свободных людей и не имела никакого отношения к обеспечивающему их существование большинству — рабам. Демократия в феодальных республиках (Новгороде, Киевской Руси, Генуе и т. п.) существовала только для знати, но не для холопов. Ну, а буржуазная демократия есть всего-навсего политическое влияние, пропорциональное капиталу. Первоначально это влияние осуществлялось “весомо, грубо, зримо”. Но со временем для его осуществления все более требовался специальный механизм (см. вышесказанное о необходимости консолидации). Этим механизмом стало создаваемое, по преимуществу средним классом, так называемое гражданское общество.

Средний класс, существующий в значительной мере за счет подачек, рьяно отрабатывает их в качестве агентов влияния высшего класса. Особое рвение проявляют журналисты, представители других “свободных профессий”, остальные же создают благоприятную среду для господства буржуазной идеологии.

Вот как обстоят дела со средним классом и гражданским обществом. Главное условие их возникновения и функционирования — внешний источник прибавочной стоимости. Нет этого источника — нет и среднего класса. Возникнет ли когда-нибудь средний класс у нас? Внешнего источника прибавочной стоимости у нас нет и взяться ему неоткуда. Более того, скорее мы в какой-то мере служим таким источником — хотя с нас в общем-то много не возьмешь.
 

Леонид ГРИФФЕН