Город меняет профессию

На чем теперь пытаются заработать бывшие металлурги?

Коллизия

Не одно десятилетие Череповец, который называют столицей российской черной металлургии, работал на то, чтобы красотки “Фабрики” распевали: “У Оксаны металлург, девке повезло”. После того как по мановению кризиса металлургия превратилась из сверхприбыльной в едва ли не убыточную, песни стихли. Череповец сегодня напоминает хлопковую столицу, в которой узнали об изобретении прочной и дешевой синтетики. Вопрос “Нужны мы будем завтра или нет?” висит в воздухе. Моногород Череповец очень хочет стать стерео. Этим желанием охвачены все — от городских чиновников до безработных, которые тратят последние деньги на газету объявлений, в которой нет вакансий с комбината. Еще год назад в той же газете можно было вмиг отыскать съемную квартиру, приписав в объявлении: “Северсталь”. Коротенькое слово заменяло целое резюме. “Северсталь” означает, что квартиросъемщик — ответственный, платежеспособный (в срок и в полном объеме) и в случае чего управу на него можно найти. Сегодня город, где детям с первого класса рассказывают о “комбинате, на котором работают ваши родители и куда придете вы, когда вырастите” (этот тезис обычно был справедлив в отношении более чем половины класса), задумался, а не попробовать ли чего-нибудь еще? Город, в котором металлургия стала философией и пойти работать на завод здесь так же естественно, как ходить вообще, едва ли не впервые за последние полвека оглянулся по сторонам: чем бы еще заняться? Не клин ведь сошелся на выплавке стали.

Пока сценарии новой жизни ищутся со скрипом. Власти, городские и областные, бросились развивать туризм и сельское хозяйство. Традиционный бизнес в Череповце лежит на боку, поскольку целиком увязан с металлургами и их зарплатами, поэтому предприимчивые горожане ищут новых путей. Алексей Суковатиков, отработав 10 лет на комбинате и выбившись с подручного агломератчика в начальника смены, взял и ушел в никуда. Осмотрелся внимательно по сторонам и увидел “злато в золе” — руганая-переруганая сфера ЖКХ представилась нетронутым эльдорадо. И организовал клиринговую компанию (уборка и обслуживание помещений). “Начал с кадрового вопроса— работников подбирал в режиме жесткого кастинга”,— рассказывает он. В итоге его уборщица ходит в чистом фирменном халате, а в руках носит швабру, к которой имеется инструкция на английском языке. А с вечно трезвым сантехником можно поговорить о литературе. За считаные месяцы Суковатиков прибрал (и в буквальном смысле слова тоже) львиную долю помещений города, промышленных и жилых.

Что касается обычных граждан, то у многих из них, особенно у сокращенных, надежда только на собственное железо. Феррум — тот, что в крови. С осени прошлого года количество желающих сдать кровь в платных пунктах приема увеличилось в разы.

Круглый стол

“Пойдем к “Закромам”, там Серега столик занял”,— машет рукой бригадир вальцовщиков Степан Васильевич (8 лет до пенсии), встреченный мной рано утром на выходе из заводской проходной. Ночная смена закончена, душ принят, и металлурги гуськом отправляются “дернуть с устатку”. Многолетняя борьба руководства комбината в тесной спайке с женами рабочих против ларьков и кафе у проходных, не так давно увенчалась успехом. Злачные заведения либо закрыты, либо, перепрофилировавшись, торгуют тканями или фруктами.

До ближайшего ларька, там, где “Серега занял столик”, шагаем чуть ли не километр. За нами увязываются хмурый огнеупорщик Семен (17 лет до пенсии) и вальцовщик из бригады Степана Васильевича — Санек (36 лет до пенсии) с плеером в ушах и бескнопочным мобильником, в сенсорный экран которого он тычет чумазым пальцем. Возле столика, одноногого и непрочного, нас поджидал упомянутый Серега. Увидев нового человека, он скоренько ретировался.

Степан Васильевич, бригадир вальцовщиков, объяснил этот побег:

— Думаешь, почему Серега убежал? Не хочет лишних разговоров. Он ведь тоже в моей бригаде работал, но его сократили недавно. Кого убирать? Я голову сломал. Брат посоветовал — у него фирма своя, книгами торгует — увольняй, говорит, тех, кто позже всех пришел. Хоть какой-то принцип, да и совесть меньше мучит. Я так и сделал, вот Серега и попал под раздачу. Жене не говорит, что уволен: она у него баба неплохая, но склонна к истерикам. Вот он и бережет ее, а заодно и самого себя. Каждый день, с утра пораньше, уходит на заработки — грузчиком в “бытовую химию”. Каждый вечер зарплата — 500 рублей. Домой приходит разобранный на шестеренки. Тяжело, в общем. Сейчас всем тяжело.

Знаешь, почему в 98-м легче было, хотя зарплату каждую неделю по чуть-чуть выдавали? Потому что деньги только на еду были нужны, ну и на прочие мелочи. А сейчас все в долгах. Недавно с ребятами с работы прикинули — ни у кого из нас нет ни одного знакомого, кто кредит не платит. Кто по пять, по семь, а кто и 27 тысяч в месяц отдает. Да ладно бы на дело брали, а то ведь на ерунду какую-то. Жена год назад купила в кредит холодильник трехкамерный до потолка и телевизор во всю стену. Зарплаты пока на треть упали. Еще подрежут, и все — будем работать на эту пластмассу. Вопрос в том, что мы тогда класть будем в этот холодильник, я и так две камеры себе под рыболовное забрал. В 98-м мы легко отделались. Как все это началось, я в деревню к матери съездил и капусты целую кадушку привез, полгода ее ели, щи варили. Так в кадушке и вез, петли к крышке привесил, замок амбарный и в автобус. А сегодня что эта капуста... ее ведь в банк не понесешь. Сын ипотеку платит, ему помогать надо. А мама звонила позавчера: “Сынок, готова для вас кадушечка”. Хорошо, говорю, мама, буду иметь в виду.

Семен, огнеупорщик:

— Мой сосед знаком с кем-то из верхушки. Говорит, бегите, покупайте заводские акции, они сейчас упали. Помнишь, рассказывал про своего тестя? В начале 90-х вложили в акции две зарплаты и три ваучера, через 15 лет сыну квартиру купили. Черт его знает, с этими акциями, кто за ними следит? Вверх они поползут или вниз, поднимемся мы или нет? Мордашов ведь часто на встречах говорил, что металлургия — волнообразный рынок. Сначала прилив, потом отлив. Кто прислушался? Мы-то думали, если кризис грянет, то нас слегка тряхнет, а получился “Титаник” какой-то. Кто удивляет, так это дети. Я говорю своим девчонкам: маму из магазина сократили, я получаю черт знает что, каждый квиток в жар бросает. А они: “Так мы в Египет не поедем летом?” На днях младшая подходит, говорит: “Папа, мне надо телефон поменять”. Спрашиваю: “Сломался?” “Нет, — говорит. — Я и так с ним целый год хожу как дура”. И вид такой серьезный.

Санек, подручный вальцовщика:

— Я за себя скажу. Да, получаем сейчас меньше, но мы с женой и тратить меньше стали. Раньше мы пару раз в месяц выбирались в боулинг, тысячи три-четыре там оставляли. На обратном пути курил кубинскую сигару. Дома сидим — готовить неохота, заказываем пиццу, ну и пивка в придачу. Каждые выходные мотались по магазинам: она одежду берет, я музыку и кино. Из этих бутиков выходим, как с рынка, по четыре пакета в обеих руках. Естественно, везде и всегда только на такси. От боулинга и пиццы мы уже отказались, мужики, сколько денег лишних появилось.

Против лома нет приема

Офис владельца самой успешной в городе фирмы-сбытовика располагается в студенческой общаге на краю города. Кому надо, доедут. А случайных покупателей здесь не бывает. Еще совсем недавно хозяин фирмы Игорь Соколов пользовался как ориентиром рестораном “Красный дракон”, который работал через стенку. Но ресторан свернулся. И теперь Игорь использует как указатель собственный “хаммер”, редкий даже в богатом Череповце. Машина круглосуточно стоит возле входа в компанию, рождая у прохожих ложные представления о благосостоянии проживающих здесь студентов.

Свежему человеку, оказавшемуся в кабинете Соколова впервые, хозяин дает несколько минут, чтобы осмотреться. Все пространство здесь тесно уставлено футбольными и хоккейными трофеями вроде фигурок спортзвезд, мячей и шайб, привезенных со всего мира. Игорь — страстный болельщик и на деловых встречах нередко появляется в футбольной майке с размашистой подписью кумира на груди. За последние годы он не пропустил практически ни одной Олимпиады или чемпионата по футболу. Иногда, чтобы не скучать, прихватывал с собой пару-тройку друзей. За его, естественно, счет. Однако в Швейцарию череповчанин не поехал. Предположения, что кризис ударил по его увлечению, отвергает с негодованием: “Да вы что? Неужели говорят, что у меня на Швейцарию денег не было? Да, я пострадал от кризиса, и сильно пострадал, но мой образ жизни не изменился, все эти траты на себя — капля в море. Одним 100 тысяч на себя потратить в месяц —- это сумасшедшие деньги, а мне мало. Убытки у меня и правда серьезные, клиентов стало меньше раз в десять. Но пословица гласит: не держи яйца в одной корзине. У меня таких корзин несколько — одна из них недвижимость. Рынок замедлился, но аренда до сих пор процветает. А вообще, меня не столько финансовый кризис ударил, сколько кризис человеческих отношений. Со сколькими хорошими знакомыми отношения испортились из-за того, что задолжали и не могут отдать. Деньги просят постоянно. Ты, мол, богатый, от тебя не убудет. Сейчас взял за правило давать только очень близким людям, да и то если действительно жить не на что. Если бы мне все разом вернули деньги, я бы полгорода скупил: цены на квадратные метры сейчас сильно упали. Вон на столе стопка бумаги лежит — это объяснительные, которые должники написали. Это же стихи в прозе. К потерям, как и к приобретениям, я отношусь философски. Сегодня убыло, завтра снова прибудет. Два раза уже в жизни разом все терял. Я пока не встретил человека в Вологодской области, кто бы потерял на “МММ” больше денег, чем я. Жена рыдала. В конце 90-х тоже пришлось все опять с нуля начинать. И теперь я знаю главное: в провинции капитал — это доверие, которое ты годами зарабатываешь у партнеров. Кризисы никакие не страшны, когда тебе полгорода на слово верит”.

Тяжелый металл

Археолог-любитель Владимир Шумилов всегда был уверен, что сталь и сплавы его прокормят. Один из самых знающих историков и краеведов Череповца, среди музейщиков он пользуется славой “черного копателя”. За годы, проведенные в экспедициях, Шумилов отыскал не только гору наконечников стрел и ножевых лезвий, а выкопал целую историю череповецкой металлургии (тысячи и тысячи экспонатов), зарождение которой историк датировал аж IX веком. Попутно доказал, что львиная доля оружия для отражения татаро-монгольского нашествия ковалась здесь. Лет пять назад я впервые попал в его подвал, в котором располагался готовый музей со стеллажами и бирками. Кроме меня здесь побывали местные чиновники и большое начальство “Северстали”. Всем остальным Владимир Шумилов обещал показать свою коллекцию лишь в том случае, если город или комбинат возьмут на свой баланс его музей. Шумилов предлагал, не выходя из подвала, на глазах почтенной публики выплавлять по обычаю предков в древней печи-домнице сталь из болотной руды. Высокопоставленным экскурсантам увиденное понравилось, но вывески на самодеятельном музее так и не появилось, а вырытые из земли рыболовные крючки и древние топоры так и не увидели света.

Вывеску Владимир Шумилов приколотил возле другого подвала. Стеллажи открытого им антикварного магазина забиты самоварами, причудливо изогнутыми дверными ручками, подковами, подсвечниками, старинными ключами и прочей жестью, латунью и бронзой. Экспонаты строго делятся на сувениры и обереги. Надо всем этим VIP-металлоломом царит гигантский стяг “Торг уместен”. Лозунг этот относится ко всему, на чем сидит, куда положил деловые бумаги и даже на что закрывает дверь своего павильона сам хозяин. Пока его дело жизни особой прибыли не приносит — магазинчик с трудом зарабатывает себе на аренду. Но Шумилов надеется. “А моим музеем снова заинтересовались, — радостно восклицает историк металлургии с порога.— Чиновники из области приезжали, смотрели. Хотят вписать в туристический маршрут”.

Соломинку, которая бы снизила зависимость Вологодчины от лихорадки цен на сталь и чугун, администрация области нашла в туризме. В короткий период все города, городки и даже некоторые села получили задание придумать, на что заманивать туриста. Череповцу досталось амбициозное наименование столицы русской металлургии. По предварительному плану предполагается посещение туристами цехов “Северстали” и обозрение “в прямом эфире” процесса варки стали. Многие годы комбинат не видел смысла и выгоды, чтобы по его территории шастали гиды с указками и экскурсанты в шортах. А теперь кто знает...

Танцы с каской

За почти два десятка лет работы в череповецком Русском национальном театре Андрей Логинов в совершенстве научился отплясывать в каске и робе металлурга. Постановки одного из самых знаменитых на северо-западе фольклорных ансамблей в песнях и танцах рассказывали о повседневном труде сталеваров. В начале 90-х “Северсталь” выстроила в Череповце шикарный Дворец металлургов, при котором завела не менее роскошный штат, набранный со всей страны. В числе прочих приехали сюда и супруги Логиновы — Андрей родом из Пензы, а Ирина из Перми. Родственники, насмотревшиеся телевизионных репортажей о Череповце, в котором круглосуточный смог мешает видеть солнце, отговаривали как могли. Но тщетно. Варягам-артистам выдали квартиры, за которые в городах с солнцем пришлось бы топтать пятки лет десять. В воздухе пахло аммиаком и стабильностью. В 90-х казалось, что металл будет кормить до старости. Этой зимой “Северсталь” объявила о том, что избавляется от культурного и спортивного “цехов”, оставляя за собой лишь финансирование хоккейной команды. “Лично моя зарплата упала примерно в три-четыре раза, у жены тоже, — рассказывает Андрей Логинов. — Как будем жить? Есть кое-какие сбережения, да и подработки помогают держаться на плаву. 15 лет танцуем с коллегами по кабакам. Причем, что интересно, обновлять программу заказчик не требует. Танцуем, что и всегда. Уже до автоматизма доведено. Недавно нам сказали, что театр сделают государственным и передадут на баланс области или даже Москвы. Сказали, продержитесь до конца этого года, вот мы и держимся. Мне начальство недавно шепнуло, учись играть на баяне, за универсалами будущее. Я, артист балета, целый месяц терзал инструмент. Сыграл кое-что нашему баянисту из театра. Он послушал и грустно так говорит: “Ты играешь раз в сто лучше, чем я танцую”.

А капитан хоккейной “Северстали” Юрий Трубачев, на протяжении восьми сезонов защищавший хоккейную честь города, покинул клуб в нелегкий для последнего период. Его-то зарплату обещали не трогать, но Трубачев все равно ушел в питерский СКА. Говорит, ушел, потому что хочет завоевать золотые медали, а с “Северсталью” об этом пока трудно мечтать.

Сергей ВИНОГРАДОВ