“Когда люди вокруг меня стали умирать, я понял, что случилось…”. Западные СМИ об Украине

“Плутоний-241.. не очень токсичен, но поскольку распадается он медленно, он создает намного более опасный изотоп америций-241. Муссо (Тимоти Муссо, ученый из Университета Южной Каролины. — “ОстроВ”) говорит, что концентрации америция до сих пор увеличиваются в Украине и Беларуси, куда случился выброс плутониевого топлива из Чернобыля. “Похоже на то, что концентрация америция-241 на этих территориях достигнет максимума приблизительно в 2050 году”, — говорит он. Таким образом, спустя 25 лет после самой страшной атомной катастрофы в истории ее итог остается неизвестным”.

“Покуда продолжаются споры о суммарных экологических и человеческих потерях от Чернобыля, существует научное заключение, согласно которому с тех пор за последние двадцать пять лет количество заболеваний раком щитовидной железы возросло по меньшей мере от шести до семи тысяч случаев. Поскольку рак может развиваться десятилетиями, двадцать пять лет — “недостаточный срок для того, чтобы оценить долговременные последствия для населения”, — говорит Муссо, — пишет TheWashingtonPost. — Рост заболеваемости стал результатом радиоактивного загрязнения пищевой цепочки, которое возникло после атомной катастрофы. Коровы ели траву, зараженную йодом-131, а затем давали радиоактивное молоко, которым по незнанию кормили детей, которые в наибольшей мере подвержены раку щитовидной железы. Около ста восьмидесяти тысяч человек постоянно находятся вокруг Чернобыля, и эта “зона отчуждения” вне тридцати километров от реактора должна будет соблюдаться десятилетиями…”.

“Экологи также спорят о влиянии радиации на дикую природу в зоне отчуждения, — продолжается статья. — Муссо и его коллеги нашли “гораздо меньше биологических видов, чем вы предполагаете, при том, что эти виды представлены в намного меньших количествах особей, и среди них намного выше уровень генетических мутаций”, чем на непораженных территориях. Последнее исследование Муссо свидетельствует о том, что радиация поразила пятьдесят видов птиц, в частности, мозг некоторых их них — меньше нормального”.

“Еще сегодня влияние украинской атомной катастрофы на животных и растения, которые люди могут употреблять в пищу, подлежит проверке, — добавляет к этому австрийская Die Presse. — Даже внутри Европейского Союза: исследования показали, что дикие животные и грибы во многих государствах ЕС, даже по прошествии более двадцати лет после Чернобыля, загрязнены”.

“От менее сотни до десятков тысяч…”

Чернобыль — главная “украинская” тема западных СМИ. Не было ни одного издания, которое не упомянуло бы эту катастрофу в связи с нынешней катастрофой в Японии и отдельно — по случаю приближающегося 25-летия аварии на Чернобыльской АЭС. Газетные статьи пестрят датой 26 апреля 1986 года, как будто это случилась накануне. Противники атомной энергетики снова используют проснувшийся интерес к Чернобылю, чтобы высказать свои аргументы. “Власти не говорят правды об атомных катастрофах, — подытоживает уроки Чернобыля в интервью TheWashingtonTimes директор климатических и энергетических проектов в экологической организации “Друзья Земли” Дэймон Моглен. — Прямые воздействия на здоровье населения — еще не самые страшные. Смелые люди, к сожалению, идут на смерть, чтобы сделать то, что сделать невозможно”, пытаясь остановить катастрофу”.

“26 апреля 1986 года. Солнечный день на севере Украины. В Припяти, рабочем городе с 50-тысячным населением, расположенном всего лишь в трех километрах от реактора, советские граждане наслаждаются наступающей весной. Директор Чернобыльской электростанции празднует свадьбу дочери. Никто из его коллег не предупредил его, что уровень радиации уже драматически превысил допустимую величину. В полдень поручено вымыть улицы водой с мылом. Едва ли кто-то знает, зачем”, — описывает начало тех событий немецкий Der Spiegel.

Издание осуждает Президента СССР Михаила Горбачева, который долго держал от народа в тайне, что произошло на Чернобыльской АЭС. “Он требовал “гласности”, открытости и прозрачности. Как далеко, однако, это может зайти, стало видно перед лицом катастрофы. “Когда мы информируем общественность, мы должны сказать, что на электростанции как раз начинается ремонт, и таким образом на нашу инфраструктуру не падет тень”, заявил Горбачев на заседании Центрального комитете 29 апреля, спустя три дня после аварии. В советских медиа до сих пор речь только о двух жертвах катастрофы. Ни слова о подготовленном несколько лет назад секретном докладе, в котором говорится о “недостатках в строительстве Чернобыльской АЭС”, нарушении строительных норм, которые “могут привести к техническим неисправностям и катастрофам”.

“Большинство персонала станции из 176 человек погибли мгновенно; остальные умерли позже в больнице, — рассказывает британский The Daily Telegraph. — Реактор горел десять дней, и исходящие из него загрязнители — включая изотопы плутония с периодом полураспада в 24 360 лет — разнеслись по свету, выпадая токсическими дождями в таких отдаленных местах, как озера Японии или долины Шотландии… Советская мания к секретности и желание сохранить лицо привели к тому, что мы до сих пор не знаем точно, сколько людей умерли в результате трагедии. Оценки жертв, как прямых, так и непрямых, разительно отличаются, от менее сотни во время ликвидации аварии до десятков тысяч в последующие годы”.

“Со временем сам Чернобыль и Припять, образцовый советский город, а теперь — призрачный памятник человеческой некомпетентности, стали страшными туристическими аттракционами, открытыми для любого, кто готов потратить сто долларов за однодневное путешествие, — продолжает издание. — Украинское правительство впервые в январе легализировало такие туры, и теперь строит планы привлечь побольше туристов к предстоящему в 2012 году чемпионату Европы по футболу. Министерство по чрезвычайным ситуациям Украины уверяет, что уровень радиации на участках “зоны отчуждения” вокруг Чернобыля уже вернулся к нормальному… “Чернобыльская зона не так страшна, как думает весь мир, — говорит пресс-секретарь Юлия Ершова. — Мы хотим работать с крупными туроператорами и привлекать западных туристов, со стороны которых имеется значительный спрос”.

“Это туры не для слабонервных, — делится своими впечатлениями от поездки в Чернобыльскую зону автор статьи. — Посетители должны подписать отказ от претензий к туроператорам в случае, если позже у них появятся проблемы со здоровьем, вызванные радиацией. Проводимые на захватывающей дыхание скорости, получившие рекомендации не прикасаться к радиоактивной растительности или металлическим предметам, “туристы” приглашаются бегло осмотреть с короткого расстояния взорвавшийся реактор, в то время как показания счетчика Гайгера становятся все выше и выше. “Давайте теперь уйдем, оставаться тут очень опасно”, — говорит группе, включающей корреспондента The Sunday Telegraph, гид Вита Полякова. “В саркофаге, накрывающем реактор, огромные дыры”, — добавляет она, тоном, который дает понять, что она не шутит. Но наиболее захватывающее “развлечение” — это не разрушенный завод, а расположенный рядом город-призрак Припять. Посетители идут по замусоренным коридорам Дворца культуры, поражаясь его разрушенному бассейну олимпийских размеров, и бредут через жутко пустые классы одной из самых больших школ. На полу школьной столовой валяются сотни рассыпающихся газовых масок, советская пропаганда продолжает висеть на классных стенах, кругом разбросаны детские игрушки, брошенные в спешке их юными владельцами четверть столетия назад”.

“Александр Сирота, руководящий сегодня организацией, которая пытается сохранить память о катастрофе, был девятилетним школьником в Припяти. Как и многие дети, он не понимал настоящей природы взрыва, и сначала хранил приятные воспоминания от эвакуации. “Для нас это была захватывающая игра, — говорит он. — Там были солдаты, военные вертолеты, пожарные, и приятное времяпровождение вне школы”. Но со взрослением он осознал, что произошло… “Когда люди вокруг меня стали умирать, ко мне пришло правильное понимание того, что случилось на самом деле”, — говорит он. Он считает, что туры в Чернобыль должны быть направлены в большей мере на образование, а не на развлечение, и хочет, чтобы правительство признало город Припять памятником, потому что в таком случае его можно сохранить. “Если люди не будут знать об этом, история повторится, — считает он. — Невозможно не покинуть Припять другим человеком”.

Софья ПЕТРОВСКАЯ