Россия: штрихи к портрету в интерьере перемен

...что образ Украины, создаваемый российскими СМИ, и соответственно формируемое в украинском медиапространстве представление о России, мало отвечает нынешним реалиям. С этим сложно не согласиться. Очевидно, одним из главных вопросов, на которые стоит попытаться найти ответ, — с какой Россией мы сегодня имеем дело?

Расхожим стало восприятие России как авторитарной энергетической державы, где наличествует засилье силовиков на верхних этажах власти и практикуется форма эксклюзивного государственного устройства в виде “суверенной демократии”, у которой “особенная стать” и которую “аршином общим не измерить”… Вполне ли применима к России формула американского историка Ричарда Пайпса: “Амбиции России в желании стать мировой державой — это просто использование своего преимущества в натуральных ресурсах для того, чтобы держать другие страны в узде. Только поступая таким образом, Россия никогда не будет угрозой для более развитых экономических стран”?

Каков вектор развития нынешней российской “тандемократии”, которая многими экспертами оценивается как составляющая некоего переходного этапа? Впрочем, в свое время М.Салтыков-Щедрин заметил: “Нет, видно есть в божьем мире уголки, где все времена — переходные”…

Российская “переходность” перманентна и малопредсказуема. Ее “ускользающий образ”, создаваемый в медийном пространстве, мягко говоря, не совсем адекватен реальным процессам, идущим в российских городах и весях. Наверное, прав был У.Черчилль: “Россия — это загадка, завернутая в загадку, помещенную внутри загадки”.

Предлагаемые размышления не претендуют на полноту и завершенность. Это скорее штрихи к портрету России в интерьере перемен.

Давай, Россия, давай, давай…

Слова этой фанатской кричалки все чаще разносятся над российскими просторами. Спортивно-музыкальные успехи страны возводятся в ранг национально-исторических свершений, сопровождаются громогласно-патриотическими PR-кампаниями (чего стоил один огромный баннер с портретом Петра I на недавнем футбольном матче со шведами). А какие исторические параллели и аллегории приводились. Не дай бог бы Россия в финале Евро-2008 встретилась с немцами. Вспомним, какой афронт устроили российские масс-медиа Сердючке за дурашливую песенку якобы задевающую национальные чувства россиян! Для российских СМИ легендарный лидер “ДДТ” Ю.Шевчук на время стал “неформатным” — после того как поучаствовал в печально известном марше несогласных в Санкт-Петербурге.

На этом фоне абсолютно органичными выглядят новые “старые” герои России. В рамках проводящегося телеканалом “Россия”, Институтом российской истории РАН, Фондом “Общественное мнение” проекта “Имя России” общенациональный опрос выявил сегодняшние предпочтения россиян. На пьедестале: Петр I, Иосиф Сталин и Владимир Ленин. И даже после подключения к голосованию 2,5 млн. “продвинутых” интернет-пользователей картина не претерпела существенных изменений, разве что Петра I сменил Николай II. И только в самом конце списка — Иван Бунин, Александр Блок, Иван Тургенев, Федор Шаляпин. Сегодняшняя Россия, конечно, еще остается страной Александра Пушкина и Михаила Ломоносова, но в большинстве своем это уже страна, где в почете цари и генсеки, вожди и завоеватели.

“Патриотизацию” и “великодержавность” общественного сознания стоит рассматривать как составляющую внутриполитического курса, проложенного В.Путиным и как ассиметричный ответ на бесконечные упреки Запада по поводу ущербности российской демократии, свертывании свобод, выдавливания оппозиции за 101 километр и т.д. Однако взращивание национального патриотизма становится обоюдоострым процессом, если идет вкупе с выявлением внешнего врага и борьбой с внутренней пятой колонной.

По мнению экспертов российского информационно-аналитического центра “Сова”, “идеи низового этнического национализма вышли из маргинальной сферы и перемещаются в мейнстрим общественного сознания”. Именно “этнический” язык все более задействуется высокопоставленными политическими активистами. По оценкам экспертов “Совы”, ситуация в этой сфере весьма тревожная — число преступлений на почве межнациональной вражды увеличивается ежегодно на 20%. Достаточно вспомнить погром в Ясеневе, массовые столкновения в Кондопоге, Самаре, Вольске.

На идеологии борьбы с внутренними и внешними противниками строилась недавняя парламентско-президентская кампания в России, поражавшая своей очевидной предсказуемостью и духом времен не столь давних, казалось бы, ушедших в небытие.

В ноябре 2007 г. на предвыборном митинге в “Лужниках” тогда еще президент РФ В.Путин расставил все точки над “і”: “Те, кто противостоит нам, не хотят осуществления нашего плана, потому что у них совсем другие задачи и другие виды на Россию. Им нужно слабое, больное государство, дезориентированное, разделенное общество... К сожалению, находятся и внутри страны те, кто шакалит у иностранных посольств, обивает пороги дипломатических представительств, рассчитывает на поддержку зарубежных фондов и правительств, а не на поддержку собственного народа”.

Ныне к числу таких вот “противостоящих” отнесена и Украина. Отлаженной, сбалансированной и всеохватной государственно-пропагандистской машиной Украина преподносится как страна: а) руководство которой втягивает народ во враждебное России НАТО; б) где безжалостно выкорчевывается русский язык и культура; в) выдавливается Черноморский флот; г) возвеличиваются военные преступники; г) оплевывается и извращается общая история.

Подобная идеологическая лоботомия приводит к весьма предсказуемым результатам. По данным апрельского (2008 г.) опроса ВЦИОМ, россияне к числу враждебных государств относят США, Грузию (по 25%), Украину (21%). Иными словами, в общественном сознании Киев наряду с Вашинг­тоном и Тбилиси оказался в числе главных заклятых врагов. Если мы говорим о международных отношениях (в частности украинско-российских) как об отношениях между народами, то можно констатировать, что эти отношения основательно испорчены.

Но ведь еще год назад (август 2007 г.) мнения россиян относительно Украины не были столь однозначными: враждебность в отношениях фиксировали лишь 7% респондентов. (Врагом России считали США — 24%, Грузию — 19%, Британию и страны Балтии — по 7%). Более того, в мае прошлого года, по данным того же ВЦИОМ, 42% россиян полагали, что России правильно было бы объединиться с Белоруссией, 36% — с Украиной и 30% — с Казахстаном. Эти опросы разделяет всего лишь год, отдаливший не Банковую от Кремля, а Украину от России.

Отношение же граждан Украины к становящемуся все более агрессивным соседу остается более чем миролюбивым. По результатам опроса, проведенного Центром Разумкова в декабре 2007 г., 67,3% граждан Украины считают, что необходимо углублять сотрудничество с соседней Россией. Причем, по их мнению, улучшению отношений могут способствовать в первую очередь родственные связи между жителями обеих стран, общее историческое прошлое и совпадение экономических интересов. В меньшей степени — совпадение политических интересов и политическая воля руководителей стран…

Мы говорим Медведев, подразумеваем…

В недавней статье журнала Economist (11 июля 2008 г.) “Странная пара” есть любопытное рассуждение о том, является ли Д.Медведев, которого Дж.Буш назвал “умным парнем”, настоящим президентом или он просто дублер В.Путина. Пока что ответ на этот вопрос, по мнению издания, звучит так: “ни то, ни другое”. А далее пассаж о В.Путине: “В качестве премьер-министра он управляет главными рычагами власти, государственной казной и телевидением. Он более популярен, чем Медведев. Кремлевские посвященные лица называют Путина “боссом”, а Медведева зовут уменьшительно — “Дима…”.

По социологическим замерам, проводимым ВЦИОМ в июне-июле 2008 г., рейтинг популярности В.Путина колеблется в пределах 57—62%, Д.Медведева — 37—42%. И еще. В июне-июле 2008 г. одобряли деятельность председателя правительства РФ 73—76% россиян, главы государства — 66—68%. А не одобряли примерно одинаковое количество опрошенных — 10—13%. Впрочем, здесь рано говорить о тенденции — скорее это свидетельство мощной инерции в обществе пропутинских симпатий. Насколько закрепится образ В.Путина в статусе долгосрочного и неизменного “лидера нации”, покажет время.

Да, В.Путина все еще принимают и за границей, и в российских городах и весях по президентскому масштабу. Протокол его первого зарубежного визита в новом статусе во Францию был составлен по выс­шему разряду, центральные российские СМИ весьма сбалансированно преподносят президентские и премьерские действия как однопорядковые, что для России, мягко говоря, не свойственно. И “инаугурационная” речь нового премьера в Думе была выдержана именно как послание лидера нации.

Но уже появились и достаточно четкие заявления Д.Медведева о том, что внешней политикой руководит президент, и его новые антикоррупционные инициативы, и недвузначные заявления о российской политической “карме” быть вечно государством с жестко централизованной президентской моделью управления. Это четкий сигнал тем, кто разрабатывал законопроекты о переходе России к парламентско-президентской системе.

Какие еще видимые глазу перемены произошли после реализации операции “преемник”? Очевидно, что предшественником Д.Медведева разработана и запущена долгосрочная стратегия развития России, отлита в “законодательной бронзе” философия госуправления, определено содержание, приоритеты и даже лексикон внешней политики. Д.Медведев, по сути, начал полет в “спарке” с опытным пилотом-инструктором. Однако полагать, что он согласится на не соответствующую блеску в его глазах роль местоблюстителя, было бы наивным.

В ближайшие полгода грядет ряд нововведений, по результатам которых можно будет четче судить о реальном соотношении сил и ролей. К осени готовится масштабная реформа Совета Безопасности, секретарем которого стал бывший глава ФСБ Н.Патрушев. Планируется, что Совбез из совещательного и рекомендательного органа может превратиться в реальный центр власти с широкими полномочиями — от принятия резолюций и директив как актов прямого действия, не требующих подтверждения иными органами власти, например, указами президента и обязательных для исполнения руководителями всех исполнительных органов, в том числе правительством.

Управленческая колода тасуется постоянно, формируя из старого состава новые команды, которые готовятся к борьбе не столько за статусные позиции, сколько к боям за контроль над финансовыми потоками и обеспечение соответствующего силового прикрытия.

Сложившаяся ситуация с формированием правящего российского класса, по мнению известного российского социолога О.Крыш­тановской, на 60% состоящего из выходцев из силовых ведомств и спецслужб, не претерпела пока существенных изменений. К России все еще применима, по-видимому, универсальная для подобного рода государств формула, озвученная известным английским актером Питером Устиновым: “Что касается президентской власти в Америке, то здесь машина ведет водителя”.

И все же от нового президента РФ ожидают неких шагов по либерализации политической жизни России. Очевидно, от этого будет во многом зависеть способность руководства страны реализовывать провозглашенные демократические лозунги, представлять систему ценностей, на которых зиждется европейское сообщество, и, соответственно, руководствоваться ими, проводя свою политику на постсоветском пространстве.

Выступая в июне в Берлине перед немецкими политиками и бизнесменами, Д.Медведев заявил: “…российскую и европейскую демократию объединяют общие гуманитарные корни. У нас единый “ценностный” набор”. Пока доверие к словам президента РФ не столь велико, особенно если судить о России не по передачам на контролируемых Кремлем центральных телеканалах, а по реальной ситуации со свободой слова, верховенством права, проявляющейся особенно ярко во время избирательных кампаний, где массовое присутствие европейских наблюдателей не особо приветствовалось.

Наследство для преемника

Новый российский президент получил неоднозначное наследство. В.Путину удалось вывести страну из постельцинской прострации, забетонировать вертикаль власти, “выстроить” регионы, обеспечить социально-политическую, макроэкономическую стабильность, укрепить международный авторитет России. Однако подобный прорыв осуществлялся преимущественно административно-силовыми методами на фоне головокружительного роста цен на энергоносители. Очевидно, что “сырьевое величие” — лишь неоднозначная преамбула стабильного роста, и в данном случае можно согласиться с упомянутым выше Ричардом Пайпсом.

(Вспомним, что в 1999 г., когда глава ФСБ В.Путин был выдвинут на пост премьер-министра, средняя цена нефти марки Brent составляла всего лишь 17,9 долл. за баррель, ныне — около 140 долл. Цена российского газа для стран ЕС с 1999 г. по 2008 г. выросла с 64 долл. за тыс. куб. м до 410 долл. Соответственно, по экспертным оценкам, экспортная выручка “Газпрома” взлетела с 6,8 млрд. долл. до примерно 38 млрд.)

Впрочем, российскую макроэкономическую стабильность заметно расшатывают высокие темпы инфляции, рост цен на продукты питания. Значительные финансовые ресурсы вкачиваются в государственные корпорации и расходуются на социальные нужды. Рост экономики сдерживается высоким уровнем коррупции. За последний год в рейтинге уровня коррупции Transparency International Россия опустилась с 120-го на 14-е место из 160 стран, оказавшись в компании с Гамбией, Индонезией и Того (в 2004 г. страна находилась на 90-й позиции). В интегральном рейтинге конкурентоспособности экономики за 2007 год, определяемом Всемирным экономическим форумом, Россия, стремящаяся закрепиться в “большой восьмерке”, хотя и опередила все государства СНГ, однако заняла на общем фоне довольно скромное 58-е место в списке из 131 страны.

Очевидной проблемой является то, что устаревшая постсоветская инфраструктура и “малоподвижные” трудовые ресурсы сегодня не в состоянии обеспечить рост потребительских и инвестиционных потребностей. Российские экономисты уже давно бьют тревогу: оплата труда растет быстрее его производительности. Рост зарплаты связан в большинстве случаев не с повышением качества работы, а с тем, что у работодателя (государства) появились лишние нефтедоллары. Кстати, по данным Росстата, за последний год число занятых в экономике страны увеличилось всего на 300 тысяч. Очевидно, что в рамках федеральной миграционной программы (которая ныне идет ни шатко, ни валко) эту проблему не решить. Не является панацеей и относительно дешевый труд гастарбайтеров из стран СНГ, Китая и др.

Бурная “китаизация” российского дальневосточного региона уже сейчас представляется безотлагательной проблемой для Кремля. Другой проблемой является этническая диспропорция уровня рождаемости в разных регионах страны. Так, по некоторым прогнозам, к середине века мусульманская община будет самой многочисленной, а ислам — доминирующей религией.

Перешли по наследству и социальные заботы. По экспертным оценкам, в 2007 г. более 22 млн. россиян жили за чертой бедности. За последние два года резко выросло число сверхсостоятельных граждан РФ, а вот количество малоимущих (доходы которых ниже прожиточного уровня) уменьшилось всего лишь на 7%.

По данным июньского опроса “Левада-Центр”, россиян в первую очередь беспокоит рост цен (82%), бедность, обнищание большинства населения (45%), резкое расслоение на богатых и бедных (35%). (Примечательно, что в 2008 г. впервые российский рынок занял первое место в Европе по продажам автомобилей, которых лишь в первом полугодии было продано 1,645 млн. За два первых квартала россияне потратили на приобретение авто 33,8 млрд. долл.)

А вот проблема ограничения гражданских прав и демократических свобод волнует всего 2% опрошенных.

Новому хозяину Кремля досталась более чем умеренная оппозиция в Государственной Думе в лице вечноготовой к сотрудничеству ЛДПР и вменяемых коммунистов. Декабрьские выборы 2007 г. обеспечили власти всеохватный контроль над депутатским корпусом. Демократическая оппозиция в лице СПС, “Яблока”, Объединенного гражданского фронта и группы необъединенных правозащитных организаций оттеснена на периферию политической жизни. Недавно, 10 июля, объединенная демократическая оппозиция обнародовала проект программы “300 шагов к свободе”. Первый шаг к свободе состоит в “немедленной и безоговорочной отмене цензуры и возврате полноценной свободы слова”. А вот последним трехсотым шагом демократов станет перенос столицы из Москвы “в глубь страны”. Если такой сюрреалистический сценарий осуществится — это будет уже совсем иная Россия.

Многоликая Россия

Россия продолжает поиск своего места в мировом сообществе, отрабатывает формы и методы влияния на геополитические процессы. С одной стороны, Кремль позицио­нирует страну как “нефтегазовую сверхдержаву”, у которой есть вроде бы убедительные “углеводородные” ответы на возникающие вызовы. За подобными примерами далеко ходить не надо. Вспомним демонстративное закручивание вентилей в первые дни 2006-го, газовый ультиматум, последовавший за обнародованием результатов парламентских выборов в Украине в сентябре 2007 г.

Не далее как неделю назад Россия вдвое сократила поставки нефти в Чехию в ответ на подписание в Праге договора о размещении радиолокационной установки американской ПРО.

С другой стороны, Россия обладает уникальной “золотовалютной” самодостаточностью, позволяющей пережить любые перипетии на нефтегазовом рынке.

Впрочем, политика Кремля отнюдь не сводится к “энергодавлению”. РФ пытается инициировать создание новых международных механизмов для наращивания партнерства в разных сферах. Недавно Кремль озвучил предложение по созданию своеобразного зернового ОПЕК. А 5 июня 2008 г. в Берлине Д.Медведев на встрече с представителями политических и общественных кругов Германии предложил созвать общеевропейский саммит для заключения регионального пакта по безопасности в Европе и контролю над вооружениями. При этом российский лидер предложил учитывать исключительно “голые” национальные интересы, не искаженные какими-либо идеологическими мотивами”.

Очевидно, что более полное и непредвзятое уяснение процессов, происходящих в современной России будет, во-первых, способствовать преодолению стереотипов и однозначных схем, расширит понимание смысла и направленности российской внутренней и внешней политики. Во-вторых, привнесет непредубежденность и прагматизм в двусторонний диалог, поможет расчистить завалы искусственных и устаревших идеологем, через призму которых политики двух стран оценивают друг друга. В-третьих, познание России, тенденций ее развития поможет сформировать реальную стратегию действий Украины на российском направлении.

Сегодня страны, провозгласившие друг друга стратегическими партнерами, действуют в тактическом режиме противостояния, мало заботясь о будущем партнерства. Вследствие этого в среднесрочной перспективе наши отношения будут представлять собой конгломерат сотрудничества, конкуренции и конфронтации, а на смену многочисленным декларациям и угрозам, граничащим с вмешательством во внутренние дела, могут прийти совершенно реальные действия и вызовы, для реагирования на которые украинским политикам не лишним будет перечитать Стратегию национальной безопасности Украины.

***

Это лишь некие штрихи к портрету соседней державы. Безусловно, Россия страна великая, с удивительной историей и уникальным народом. Когда-то небезызвестный Александр Бенкендорф сказал: “Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать самое смелое воображение”. Впрочем, осознание этого приходит не только и не столько через официальную пропаганду, победные реляции власть предержащих, бывших и нынешних, пафосные заклинания завзятых патриотов, а через надежду, что новое поколение россиян будет строить не столько мощное ядерное государство, стремящееся доминировать на все более сжимающемся, как шагреневая кожа, подконтрольном пространстве, а конкурентоспособную, современную европейскую страну с высокими демократическими и социальными стандартами. Партнерство с такой державой было бы привлекательно для ее соседей, до сих пор также испытывающих фантомные боли постсоветского раздела, но все же старающихся строить свое будущее, а не воскрешать тени прошлого.

Валерий ЧАЛЫЙ

Михаил ПАШКОВ

(Центр Разумкова)