Знамена над кремлевскими башнями: кое-что к новой русской идеологии

Снова Россия настойчиво строит империю, на этот раз “пятую”, энергетическую. Тезис о ключевой роли Украины в этих планах давно превратился в откровенную банальность. Чтобы выстроить эффективную стратегию в этих условиях, Киеву следует ясно понимать не только цели, а и мотивы действий наших “стратегических партнеров”. Причем не только правящих прослоек, но и рядовых русско-подданных. Тем более существует неопровержимая связь между массовым и элитарным сознанием. Нередко пропагандисты начинают верить в собственные построения, а толпа побуждает своих рулевых, особенно авторитарных, действовать в соответствии со своим пониманием мира.

Что же вдохновляет чудо-богатырей идти в “бой за это”, в очередной раз оставив свои дома “в краю родном долготерпенья”? Деньги, “злато” скажут одни, сторонники концепции русского историка-ленинца Михаила Покровского и американского советолога Ричарда Пайпса, которые воспринимают россиян как большой торговый народ. И будут, частично правы. Власть, “булат” возразят другие. И знатоки русского авторитаризма от имперских стремлений тоже не ошибутся. Национальные комплексы, заметят сторонники психоаналитических теорий, вспомнив аналитические приобретения “бабушки Австрии”. И тоже будут в определенной степени правы. Можно найти еще кучу частично правильных ответов, но отнюдь не исчерпать все море.

Тут мы не ставим себе задачу выяснение действительных мотивов руководства государства Российского. Вместо этого будем стремиться реконструировать те построения, которые стали одеждами современного бойца русского идеологического фронта.

Сначала, немного истории. Свыше 70 лет в России доминировал марксизм-ленинизм в канонической версии, освященной Иосифом Сталиным в теоретической главе “Краткого курса истории ВКП(б)”. Конечно, по меткому изречению К. Маркса, любая монополия ведет к загниванию — общий уровень думания о человеке и социуме в Советском Союзе крепко закрепился на позициях начала XX столетия.

Да, неоспоримо, что несмотря на все усилия идеологических отделов, под спудом единственно верного учения в СССР теплились ростки гуманитарных и общественных наук. В некоторых случаях, даже, очень интересные как, например, семиотика, социология и тому подобное, и работали выдающиеся гуманитарии (М. Бахтин, Е. Иллиенков, Ю. Лотман, О. Зиновьев, Б. Гуревич и многие другие).

Однако не эти лучи создавали погоду в “темном царстве” — рядом, и под маской марксистов-конформистов доминировали, как это оказалось впоследствии, носители маргинальных для современной гуманитаристики, но ведущих в начале XX столетия течений. В общем же, Интеллектуальную погоду формировали две основных группы — условные западники и славянофилы.

Западники, истинные представители русской культуры, ориентировались на воспринятые как новое Святое письмо, или, скорее всего, “Капитал” либеральные ценности и подходы. Собственно, читая их тексты или слушая пламенные выступления вспоминается не Дж. Стюарт Моль или Ф. Гаек, а, скорее, поп Аввакум или “неистовый Виссарион” (Белинский). И постижение либеральных и других идей отнюдь не страдало глубиной и отличалось слишком большим вниманием к форме, тем, что в предыдущие века приводило к обрядоверию.

Послевоенные же (в смысле после Второй мировой) славянофилы подпитывались странной смесью европейских по происхождению, но существенно модифицированных “в краю березового ситца” идей, среди которых главное место занимали классическая геополитика и разнообразные конспирологические теории с ощутимым расистским душком и тому подобное. Свой идеологический генезис “патриоты”, или “русская партия”, которая группировалась вокруг журналов “Наш современник”, “Молодая гвардия” и ЦК ВЛКСМ, де-факто вели от ультраконсервативного крыла славянофилов, через черносотенцев (русских империалистических националистов), часть из которых признала большевистскую революцию 1917 г. как безусловно национальное явление. Кому интересно, как развивалась “русская партия” может обратиться к содержательной и объективной работе русского ученого Н. Митрохина, которая доступна и в интернете.

В “тяжелые девяностые”, когда по изречению А. Яковлева “сдвинулась земная твердь”, началось осовременивание и в русской науке о человеке и обществе как основном источнике для идеологических построений. Пока царь Борис громыхал на ученых, грозно требуя создать национальную идею, в России не без помощи фонда Дж.Сороса и других западных донорских структур происходило освоение современных научных достижений. “Патриоты”, которые получили псевдо “красно-коричневых” и их комплекс идей оказались на обочине. Читать их газеты, в первую очередь “Советскую Россию” (“Совраску”) и “орган духовной оппозиции” “Завтра” было как-то не бонтонно. Хотя, это было странное для России время, когда издавалось практически все. Труды великих либералов соседствовали с работами не менее выдающихся консерваторов, а кое-где и настоящих мракобесов. На раскладках и в магазинах можно было купить как А. де Токвилля, так и Н. Леонтьева. Свободно продавался А. Гитлер и А. Розенберг. Но не долго музыка играла...

После Второй Чеченской и избрания В. Путина наступили другие времена. Банкротство некритически усвоенных либерально-демократических идей в их специфически русской версии, и царская опала для их носителей, которые случились в начале 2000-х, высвободили пространство около русского президентского трона. А святое место заняли многочисленные певцы “пятой империи” и “русской власти” наподобие “соловья Генштаба”, еще советского, небесталанного публициста и писателя А. Проханова, телеполитологов С. Маркова, М. Леонтьева, А. Пушкова... Новые “властители дум” еще рьянее чем в позднесоветские времена взялись доказывать “необходимость самовластья и прелести кнута”.

Нынче идеологическую подоснову русской власти составляет ну очень противоречивая амальгама разнообразных идей. Причем рядом с традиционными наподобие милитаризма, национальной уникальности и имперского величия появились и более оригинальные. Об общем между ними — дальше. А тут отметим, что составных частей и источников этой идеологической смеси намного больше, чем три классических. Среди них назовем, в первую очередь, неоевразийское течение и его наиболее талантливого представителя, блестящего мистификатора и эрудита Льва Гумилева, сына великих поэтов Серебряного века Анны Ахматовой и Николая Гумилева. В своих трудах, что часто по стилю и адекватности историческим фактам напоминали, скорее всего, завершенный роман, чем научный трактат. Л. Гумилев вводил понятие суперэтносов (читай цивилизаций), пасионарности (потенциала жизненной активности) и тому подобное, но рассматривал историю как арену борьбы разнообразных этносов и суперэтносов.

Нельзя забывать и о постславянофильстве и одного из его основателей — литературного критика и консервативного мыслителя, выдающегося знатока творчества Федора Тютчева — Вадима Кожинова. В его книгах, построенных на огромном эмпирическом материале создается целостный взгляд на историю СССР через призму борьбы русского национального и коммунистически-антинационального начал. Это направление укоренилось в творчестве русских писателей “деревенщиков” В. Распутина, В. Астафьева и других, одного из самых интересных феноменов настоящей русской литературы второй половины ХХ столетия.

Не обошлось и без мистической геополитики яркого философа Александра Гелиевича Дугина — духовного потомка идеологов немецкой консервативной революций и по слухам сына генерала ГРУ ГШ ВС СССР. Мир предстает в борьбе морской (торгово-пиратской) (Карфаген, Британия, США) и суходольной (Рим, монголы, Германия, Россия) цивилизаций. Важными игроками выступают тайные сообщества — мистические ордена. Многочисленные толстенные труды демонстрируют как чрезвычайную эрудированность, так и абсолютно фантастическое восприятие реальности их автором.

Вспомним и такую экзотику, как “белый коммунизм” небесталанного театрального режиссера С. Кургиняна. Здесь обращает внимание подчеркнутая ссылка на ценности и идеи просветительства и модерна в целом, сочетаемое с конспирологическими игрушками и упоминанием древневосточных, в частности, индуистских концептов.

Говорим здесь о ярких и действительно талантливых деятелях, потому что перечислить эпигонов невозможно. Как и всегда “несть им числа”. Тем более нынче к делу “патриотов” и консерваторов присоединилось немало рьяных либералов 90-х.

Преимущественно эти мысли по происхождению не являются сугубо русским продуктом. Большинство из них генетически связаны с такими могущественными течениями европейской общественной мысли XIX—XX веков как гегельянство, марксизм, футуризм Габриэля д’Аннунцио, идеями французской “Action directe”, немецкой, французской и итальянской “традиции и консервативной революции” (Рене Генона, Юлиуса Штрайхера, Юлиуса Эволи, Освальда Шпенглера, Карла Шмитта) и многими другими.

Доминирующий в путинско-медведевской России комплекс идей и представлений по многим признакам напоминает право-консервативные течения общественной и гуманитарной мысли Германии 20-х — начала 30-х годов, которые провозглашали примат немецкой культуры над бездуховной цивилизацией плутократического Запада. Ключевой характеристикой этого идеологического комплекса была идея реванша Германии за поражение в Первой мировой войне — следствие заговора врагов Второго Рейха и “удара ножом в спину”. В Москве на роль безвинно убиенной Империи успешно номинируются одновременно как Российская империя, так и ее могильщик — Советский Союз. Шизофрения скажете. Отнюдь — Идеология.

Отдельно следует вспомнить достаточно странную смесь “цивилизационного подхода” в редакции, в первую очередь, Арнольда Тойнби, меньшим образом Освальда Шпенглера и теории модернизации, нынче являющейся методологической основой многих русских школьных и университетских учебников. Напомним, что цивилизационная теория разделяет человечество на более-менее замкнутые группы народов, построенные на основании общности религиозно-культурных установок. А следовательно провозглашает невозможность существования общечеловеческих ценностей в целом, и как следствие, гуманитарной науки в частности. Таких цивилизаций насчитывают до 30—40: западно-христианская, восточнославянская или православная, конфуцианская, мусульманская и тому подобное. Очень важно и то, что высшим состоянием для цивилизации является ее объединение под руководством “универсального государства”, великой империи. Как вы думаете — где место Украины в таком мире? Правильно, под высокой рукой Кремля. Вспомним и с восторгом воспринятый в России “конфликт цивилизаций” С. Гантингтона.

А модернизационная теория является очередным воплощением прогрессистских взглядов, которые рассматривают историю как путь восхождения человечества от варварства к более сложному и лучшему будущему. Ну это уже скорее наследие десятилетий господства марксизма и либеральных идей в годы Б. Ельцина.

Российскому обществоведению и, соответственно, и общественному сознанию не удалось окончательно избавиться и от рудиментов советского марксизма-ленинизма с его социологическим упрощением и жестким экономическим детерминизмом.

И напоследок блюдо для настоящих идеологических гурманов. Заметное влияние на сознание представителей российских элит, прежде всего элит безопасности, оказывают разнообразные неоязыческие идеи наподобие теории “Мертвой воды” или “русской Гипербореи”. Первая — Концепция общественной безопасности России “Мертвая вода” — рассматривает мировую историю как противоборство двух основных сил: мирового еврейства (иудейства) и России. Причем основным методом борьбы евреев с Россией является “иудеохристианство”. Организационно сторонники этого течения оформлялись в общественную организацию “Богодержавие” и политическую партию “Единение”.

Вторая — “гиперборейская”, или арийская — определяет россиян как прямых потомков древней арийской северной цивилизации Гипербореи, секреты которой спрятаны в русских лесах. Когда-то эти идеи использовало фашизоидное движение А. Баркашова, нынче активно эксплуатируют “скинхеды” и тому подобное.

Кстати, язычество самого низкого сорта является и народной религией России, как, впрочем, в определенном смысле и Украины тоже. При внешнем уважении к православию, общество активно верит в “порчу”, “сглаз”, ведьм и колдунов и всякую другую нечистую силу. Многие практикуют и простейшие магические ритуалы. Причем это касается практически всех общественных прослоек. В примитивном язычестве народ и элиты на самом деле едины. Именно эти верования, а отнюдь не религиозное, а тем более научное мировосприятие составляют фон для современной имперской идеологии.

Что же объединяет все эти очень разные идеи и взгляды? Принципиальной чертой российских идеологических текстов является подчеркнутое внимание к “корням”, премордиалистский подход к нации (она была и будет всегда, а не является появляющейся во времени), эссенциализм (неизменность во времени того, что раз уже появилось). В общем, мышление этих идеологов стремится игнорировать изменяемость всего сущего, апеллирует к вневременному абсолюту. В то же время, провозглашаются или чаще скрыто используются не рациональные, а иррациональные модели мышления, постоянная жажда чуда, обращение к сверхъестественным, неконтролируемым человеком силам.

Во-вторых, общество четко разделяется на тех, кто руководит, и тех, кто выполняет: пасионариев и субпасионариев, людей элиты и массы, творческое меньшинство и пассивное большинство. Провозглашается управляемость людьми со стороны определенной группы кукловодов. В общем доминируют представления, присущие для адорновского авторитарного человека: объяснение жизненных проблем и поражений не собственными недостатками, а вмешательством другого. Русское общественное сознание остается в общем детерминистским.

В-третьих, в этих построениях превалирует манихейское восприятие мира как арены неоконченной борьбы добрых и злых сил. Эта силы действуют как открыто, так и скрытым способом, что создает пространство для разнообразных конспирологических интерпретаций. Причем в отличие от начала двухтысячних, когда добрые силы могли быть одновременно злыми и наоборот, нынче добрых и злых можно четко отделить. Сравните хотя бы лукьяновские “Дозоры” и, даже, “Сибирский цирюльник” и “Утомленные солнцем” с нынешними “Адмиралом” и “Двенадцатью”.

В-четвертых, замаскированная, а нередко и откровенная ксенофобия и защитный национал-шовинизм. Идеология окруженной крепости. Вокруг России сплошные враги, которые только и стремятся, как бы ее уничтожить, сделать какую-то коварную гадость. Речь идет, в первую очередь, о преступном Западе. Имеем дело с черным парадоксом русской политики: имперская стратегия vs. закрытая идеология. Нынче традиционные имперские методы косвенного управления через благосклонные местные элиты используются не открытой к миру имперской мощью, разворачивающей экспансию, а обороняющимся государством. Россия осуществляет стратегическое отступление, культивируя внутри страны замкнутую, в идеале — герметическое, общественное сознание.

В-пятых, современной русской идеологии присуща влюбленность и взращивание культа насилия и войны, возложение надежд на силу, откровенное презрение к переговорам как способу разрешения общественных проблем, грубость, которая часто переходит в откровенное хамство, даже в быту. Любая игра воспринимается как игра с нулевой суммой, победитель выиграет ровно столько же, сколько теряет тот, кто проиграл.

В-шестых, дела в общем-то идут не очень хорошо, а будут идти еще хуже. Современные русские идеологи по своей природе пессимисты и преимущественно видят бутылку полупустой, а мир таким, в котором сейчас уже почти наступило время решающей битвы. Наступили последние времена. “Последний парад наступает”.

Эти идеи находят отражение не только в публицистике или толстенных якобы научных книгах. Отнюдь, ими пропитана беллетристика (от романов-боевиков какого-то Бушкова до на первый взгляд целиком либеральных произведений писателей наподобие Д. Быкова), кинематограф (и блокбастеры, и телевизионные сериалы, и, даже, мультфильмы), они транслируются телевидением и прессой.

Такая дьявольская идеологическая смесь вызывает отвращение и сопротивление, но отмахиваться от нее и ее носителей нельзя. Ее нужно тщательно изучать и пытаться понимать. И при возможности выдавливать из себя, по совету великого знатока русского среднего класса, по капле. Потому что путинско-медведевская Россия не только наш близкий и чрезвычайно важный сосед, но и существенная часть Украины, ее общества и граждан. Многих из нас, а возможно, и почти всех.

Александр ЛИТВИНЕНКО

(доктор политических наук)