Алексей Мордашов: “Сделка является шагом вперед для всего российского бизнеса”

Владелец “Северстали” Алексей МОРДАШОВ через пару месяцев может стать фактически мажоритарным акционером крупнейшей в мире сталелитейной компании Arcelor — передав ей долю в “Северстали”, он получит взамен 38,5% ее акций. Мордашов давно шел к этой цели. Он первым среди коллег по цеху приватизировал комбинат и смог удержать его в своих руках, первым стал покупать зарубежные активы. А два года назад объявил о намерении вывести “Северсталь” в пятерку крупнейших сталелитейных компаний мира. Сейчас эта цель находится от предпринимателя на расстоянии вытянутой руки. Впрочем, претендовавший на поглощение Arcelor нынешний лидер сталелитейной индустрии — Mittal Steel вряд ли сложит оружие. Но Мордашов говорит, что готов к борьбе. Похоже, мысленно он уже выиграл битву за Arcelor и теперь спешит поскорее приступить к работе в новой компании.

— Как долго велись переговоры о сделке с Arcelor и когда вы поняли, что ее удастся провести?

— Мы давно общаемся с руководством Arcelor. Так, с [гендиректором компании] Ги Долле познакомились 10 лет назад. Тогда он еще не был гендиректором Arcelor, да и самой такой компании не существовало. В 1996 г. он был директором по стратегии Usinor и приезжал к нам в Череповец. С тех пор мы создали СП “Севергал” с 210 млн. долларов инвестиций, совместные метизные проекты. В Arcelor нас знают и нам доверяют, а это создавало очень благоприятный фон для переговоров. Сама же тема слияния, обмена акциями в той или иной форме уже обсуждается нами почти четыре года. Речь, конечно, тогда не шла о больших пакетах… Но с тех пор в течение почти четырех лет мы постоянно вели переговоры.

— Могла бы состояться ваша сделка, если бы не вмешательство Mittal Steel?

— Думаю, да.

— Когда?

— Не знаю. Mittal, конечно, стала катализатором наших переговоров. Но все-таки в основе нашей сделки лежит не эта ситуация, а экономические интересы. Мы создаем лучшую в мире компанию. EBITDA на 1 т произведенного металла у нас на 63% выше, чем у Mittal. И это без учета синергии, которая ожидается в размере почти 600 млн. евро. Добавьте долгосрочную устойчивость, вертикальную интеграцию, уникальные ниши. И Arcelor, и “Северсталь” всегда стремились производить продукт с наибольшей добавленной стоимостью — автолист, а также продукцию для нефтяников и газовиков — штрипс, трубы, в том числе и большого диаметра. При этом по поставкам автопрому Arcelor на голову выше всех конкурентов, а объединенная компания займет в этом сегменте 22% рынка.

“Северсталь” же приносит в состав Arcelor кроме хорошего качества и продуктового портфеля низкие издержки и вертикальную интеграцию. Благодаря этому Arcelor из годового объема в 70 млн. т стали 20 млн. т будет производить в регионах с низкими издержками, но с прекрасными перспективами роста рынка — России и Бразилии. А у самой Arcelor прекрасные позиции в Европе — самом привлекательном в мире рынке стали. Такого нет ни у одного из наших конкурентов.

Очень важно, что и мы и Arcelor верим в консолидацию, но не в любую, а только в консолидацию в определенных рыночных нишах. С этой точки зрения мы идеальные партнеры, поскольку вместе имеем максимальное присутствие в самой привлекательной нише — поставках для автопрома. Это дает высокие доходы и высокую устойчивость.

— Как вы думаете, чем ваше предложение оказалось лучше предложения совладельца Новолипецкого меткомбината (НЛМК) Владимира Лисина?

— Я не знаю, что предлагал и предлагал ли вообще г-н Лисин. Владимир Сергеевич — прекрасный предприниматель с громадным потенциалом, что видно хотя бы по капитализации НЛМК. Ему многое удалось и многое еще удастся.

— Сделка с “Северсталью” спасает Arcelor от поглощения. Но и в России возможно создание гигантского сталелитейного холдинга на базе группы “Евраз” и активов, которыми управляют Алишер Усманов и его партнеры. Насколько этот фактор влиял на вашу сделку?

— Не влиял. Когда ты делаешь слияние или поглощение, необходимо четко понимать, зачем это надо. В альянсе с Arcelor нас привлекала возможность получить одновременно краткосрочные и долгосрочные стратегические преимущества, чего не давала ни одна из российских сделок.

— Выходит, на российской экспансии вы поставили крест?

— Вовсе нет. Мы по-прежнему заинтересованы в росте у себя на родине. И за счет инвестирования в новые проекты, и за счет слияний на взаимовыгодных условиях. К тому же мы хотим сохранить глобальное лидерство, а для этого надо постоянно расти.

— Сделкой с Arcelor вы сделали гигантский шаг вперед. Что теперь будет с остальными российскими металлургами?

— Наш пример показывает, что все возможно. Да и одной Arcelor мировая металлургия не исчерпывается. Я думаю, что сделка является шагом вперед для всего российского бизнеса. Никогда до этого российская компания такого масштаба не становилась частью глобальной компании, лидирующей в своем секторе в мире, с получением российскими акционерами доминирования в этой компании. Никогда еще суммы сделки не были такими большими. Это показывает, что и для всего российского бизнеса существует множество возможностей.

— Говорят, вы давно пытались получить одобрение на сделку с Arcelor в Кремле, но никак не могли получить разрешение на нее из-за установки, что иностранцам нельзя передавать контроль над крупнейшими промышленными компаниями…

— Я ничего не знаю о долгих переговорах с Кремлем. Я консультировался со многими людьми, имеющими власть и влияние в нашей стране. И, знаете, нашел у них понимание. Важны акценты, важна защита интересов. Самое главное в этой сделке — выход российского бизнеса на мировую арену. Мы становимся доминирующим акционером в крупнейшей в мире сталелитейной компании. А разговоры о заборе, которым мы якобы отгородились от иностранцев, абсолютно безосновательны. Мы хотим интеграции в мировую экономику. Весь вопрос в условиях. И вот в этом вопросе я полностью поддерживаю тех, кто говорит: “А нам за это что?” Когда отвечают: “Поставляй” или “Давай тебя съедим”, это нравится далеко не всем. А вот у нас совсем другая сделка, в которой Россия получает достойное место. Всем нравится. Если завтра будет следующая сделка, которая будет достойна России, это тоже всем понравится.

— В пресс-релизе написано, что Arcelor получает 89% акций “Северстали”, но у вас сейчас всего 82%. Чьи пакеты еще участвуют в сделке?

— 89% станет после консолидации горнорудных активов. Впрочем, эта цифра еще не окончательная. Она определится в конце июня.

— Этот пакет контролируете лично вы или у вас появились партнеры?

— У меня есть партнеры — несколько высших менеджеров, у которых очень маленькая доля, все остальное принадлежит лично мне.

— Почему миноритарным акционерам “Северстали” не предложат поменять их акции на бумаги Arcelor?

— “Северсталь” — российская компания, которая котируется и будет котироваться на российском рынке. А решение, предлагать ли акционерам обмен акций, будет принято позднее.

— Почему вы не только производите обмен активами, но и доплачиваете еще 1,25 млрд евро за свой пакет в Arcelor?

— Деньги в сделке нужны для того, чтобы показать акционерам Arcelor серьезность моих намерений. Поэтому оценка компании подтверждена не только моими активами, но и наличностью. Из всего этого и складывается оценка 44 евро за акцию Arcelor. Ну и, конечно, чем выше доля, тем лучше для меня. К тому же Arcelor сейчас выкупает 150 млн собственных акций. Когда выкуп завершится, эти бумаги будут аннулированы, а моя доля вырастет до 38,5%.

— Mittal вряд ли сдастся и наверняка повысит оферту акционерам Arcelor. Вы готовы к этому?

— Вероятно, Mittal ответит. Но сделка с Arcelor для нас очень важна. Поэтому мы сделаем все, чтобы она состоялась. В разумных пределах, конечно.

— Какие обязательства вы берете перед Arcelor и какие права получаете?

— В ближайшие три года я буду голосовать своим пакетом в соответствии с решением совета директоров. Сегодня на собраниях акционеров Arcelor явка не превышает 40% от сегодняшнего количества акций. Так что через три года моего пакета будет достаточно, учитывая, что акционерная капитализация Arcelor сильно размыта, следующий за мной, второй по величине держатель акций будет иметь всего 5%, а остальные — и того меньше. В ближайшие три года я буду неисполнительным президентом совета директоров.

— В чем смысл этой должности?

— Она специально введена в рамках нашей сделки. Я буду участвовать в формировании повестки совета директоров. Кроме того, я являюсь председателем комитета при совете директоров по стратегии, который будет рассматривать все важнейшие решения компании: стратегию, слияния и поглощения, инвестиции, увеличение уставного капитала, поправки в устав и т. д. В этом комитете, включая меня, будут два представителя “Северстали” и два — Arcelor.

— Насколько велика вероятность того, что акционеры Arcelor не одобрят вашу сделку?

— Для этого необходимо, чтобы против проголосовало более половины от их общего числа.

— В презентации “Северстали” и Arcelor указано, что вы имеете право прекратить сделку, если Mittal приобретет менее 50% акций европейской компании…

— Не забывайте, что оферта Mittal уже действует. Поэтому мы зарезервировали за собой право посмотреть, какой пакет они наберут. Нам хочется, чтобы в объединенной компании было понятное корпоративное управление, чтобы ее не раздирали противоречия акционеров. Если же Mittal набирает больше 50% от будущего акционерного капитала, сделка будет расторгнута.

— Будут ли представители “Северстали” назначены на исполнительные должности в Arcelor?

— Несомненно. Сейчас правление компании состоит из четырех человек. Когда сделка будет закрыта, оно будет расширено до шести за счет менеджеров “Северстали”. Кандидатуры будут объявлены позже.

— Разменяв 82% акций в “Северстали” на 32% в Arcelor, вы превращаетесь уже скорее в финансового инвестора…

— Еще раз напоминаю: в июле наша доля должна вырасти до 38,5% после допэмиссии, выкупа и погашения акций. А в собраниях сейчас участвует максимум 40% от сегодняшних акций. Мы получаем очень сильное влияние. Поэтому я совсем не предполагаю быть портфельным инвестором, как, впрочем, и командовать Arcelor. Я все же не знаю компании как следует, ведь это десятки заводов, расположенных на нескольких континентах, да еще плюс сервисные центры. Да что там говорить, вся Россия делает в год 60 млн. т стали, а новая Arcelor — 70 млн. т.

Но определенный вклад в работу компании я внесу. На работу в Arcelor потребуется очень много времени, даже несмотря на то что моя должность будет неисполнительной. Кроме того, я остаюсь председателем совета директоров “Северстали” и по нашей договоренности отвечаю за работу российских предприятий. Так что задач сегодня больше, чем времени на их решение.

— Не собираетесь ли вы выходить из других проектов?

— Пока нет. Они все живут своей жизнью — и довольно успешно. Как раз в них я скорее выполняю роль финансового инвестора.

— Как вы планируете распоряжаться пакетом акций Arcelor?

— Планирую в течение всей жизни оставаться акционером Arcelor.

— Намерены ли вы увеличивать свой пакет?

— В течение четырех лет я не имею права этого делать. Затем, чтобы докупать акции, придется получать разрешение властей Люксембурга. Но особого смысла в этом нет — очень дорого.

Подготовили Дмитрий СИМАКОВ, Юлия ФЕДОРИНОВА