Государство после революции

Новую власть нельзя обвинить в отсутствии энергичности. Каждый день новостийные ленты приносят известия о ее кипучей деятельности — внешнеполитических планах, намерениях перестроить государственный аппарат управления, конфликтах в среде власть имущих.

Сейчас информационная, управленческая и политическая инициативы на стороне власти, и творцы политики этим сполна пользуются. Проигравшие в избирательной кампании конкуренты, несмотря на показную активность, неинтересны общественному мнению. За ними закрепляется имидж политиков с подмоченной репутацией, принадлежащих ушедшей в историю “эпохе Кучмы”.

В то же время в экспертной среде и на страницах СМИ все чаще начинают звучать несколько иные оценки: по ключевым вопросам государственной жизни действия власти с трудом можно назвать системными, а во многих случаях совершаются ошибки, последствия которых могут быть негативными.

Вот далеко не полный список этих критических замечаний.

Первое. Механизмы кадровой политики не стали прозрачными. Многие назначения, как в центре, так и на местах, вызывают обоснованные сомнения относительно компетентности новых руководителей. Как бы ни была забюрократизирована прежняя административная система, раньше сотрудники аппарата правительства не писали в СМИ по поводу неумения министров организовать работу. Мол, наши шефы неделями задерживают документы, к ним невозможно попасть на прием даже по вопросам, не терпящим отлагательства. Дошло до того, что сотрудникам одного министерства пришлось заочно отвечать через СМИ своему министру, который высказался в том духе, что его подчиненные, дескать, много получают денег и ничего при этом не делают…

Относительно качества новых управленцев также возникают вопросы. Можно же было, даже принимая во внимание “революционные заслуги”, назначить на должности первых руководителей людей, чьи дипломы о высшем образовании не ставились бы под сомнение! А также не устраивать повальные увольнения в районах и не брать на руководящие должности сотрудников, не достигших 30-летнего возраста.

Квотный принцип разделения должностей между “Нашей Украиной”, СПУ и БЮТ оказался дискредитированным, прежде всего при назначении руководителей регионального уровня. В последнее время открыто звучат упреки: центр либо теряет контроль над регионами, либо не хочет видеть, что некоторые новоназначенные главы государственных администраций не в состоянии проводить ответственную и компетентную политику по причине отсутствия элементарных управленческих навыков.

Безусловно, любое политическое назначение сопряжено с поиском баланса интересов, и потому есть обстоятельства, которые по соображениям престижа не становятся достоянием открытого информационного пространства. Но для внешнего приличия хотя бы видимость мотивационной части решений в кадровых назначениях можно было бы представить публике.

Второе. Создан дисбаланс между секретариатом Президента, СНБОУ и правительством. Даже если предположить, что господа А. Зинченко, П. Порошенко и Ю. Тимошенко находят взаимопонимание с первого слова и властных полномочий им не хватает только во имя блага Украины, все равно существующий дисбаланс функций и полномочий между возглавляемыми ими структурами рано или поздно приведет к институциональному конфликту. Если уже не привел.

Аксиома науки управления гласит: государственный аппарат управления не может эффективно работать в искусственно созданной иррациональной политико-правовой среде, потому что эта среда размывает ответственность и дезориентирует бюрократическую систему. Где сейчас вырабатываются решения? Чье решение является более значимым — правительства или СНБОУ? Единственно возможный ответ — “как посмотреть”. И вот это “как посмотреть” может привести к самым нежелательным последствиям.

Третье. Практика государственной жизни свидетельствует, что представители новой власти порой не придерживаются даже тех принципов, которые ими проповедовались в “революционную” бытность. Например, до сих пор относительно известных персон, как в центре, так и на местах, размежевание власти и бизнеса не идет дальше моральных деклараций. Хотя в действующем законодательстве вроде бы достаточно норм, ограничивающих совмещение государственной службы и предпринимательства.

Четвертое. Обоснованную обеспокоенность вызывает то обстоятельство, что, спустя без малого четыре месяца после победы новая власть не заявила о своих стратегических ориентирах и планах деятельности. Единственный документ — это программа деятельности правительства, которую можно считать программой только в том смысле, в каком ее считают таковой сами авторы.

Вроде бы такой стратегической доктриной могла стать идея евроинтеграции, но при том условии, что будет подведен жесткий баланс преимуществ и рисков, связанных с евроинтеграционным процессом. Существуют такие расчеты, например, по базовым отраслям украинской экономики? Кажется, у нас даже отсутствует ясное представление относительно того, какое место украинская экономика займет в Европейском Союзе в случае успешной интеграции.

Идея европейской интеграции может стать стратегической доктриной в том случае, если общество будет знать цену вхождения в ЕС, а, именно: сколько и какие предприятия обанкротятся, дипломы об образовании каких специалистов превратятся в ничего не значащие бумажки, какие отрасли экономики будут стабильно развиваться и т.п. На сегодня же идея европейской интеграции представляется ее сторонниками как культурологическая проблема, но не как социально-экономическая.

Пятое. Складывается впечатление (надеемся, ошибочное), что новая власть находится в состоянии постоянной борьбы. В последнее время в обиходе появился даже термин “саботаж”. По версии некоторых членов правительства, вокруг очень много саботажников, а один из вице-премьеров даже провел специальное историческое изыскание по этому поводу: всегда, мол, революционной власти противостоят саботажники.

Похоже, историческое образование сыграло с вице-премьером злую шутку. В Украине никогда (!) в полном объеме не выполнялись ни указы президентов, ни распоряжения правительства. В свое время в СМИ прошла информация контрольного управления администрации Леонида Кучмы, согласно которой бюрократическая система не выполняла или выполняла не в полном объеме порядка 40% указов и распоряжений тогдашнего президента. Думается, что в действительности ситуация была намного хуже.

Выяснение причин неэффективности бюрократической системы — отдельная тема. Но в нашем случае следовало бы отметить, что проблема заключается не только в лености и неповоротливости чиновников, но и в неудовлетворительном качестве принимаемых решений.

Приходится говорить банальные вещи, но в полном объеме выполняются только решения, надлежащим образом подготовленные, имеющие соответствующую ресурсную базу, целесообразность которых понятна исполнителям. В то же время, как свидетельствует житейская истина, единственным спасением от плохих приказов является их плохое выполнение.

Безусловно, было бы неправильно утверждать, что у новой власти отсутствует стратегия. С точки зрения интересов предстоящей избирательной кампании в Верховную Раду ее действия вполне системны и рациональны.

К власти пришли опытные политики, проведшие не одну избирательную кампанию. Не удивительно, что первое, чем они стали заниматься, — это обустраивать территорию “под выборы”. Действительно, у экономиста принятые поправки к бюджету вызывают справедливую критику, но для избирательного технолога они просто идеальны. Так называемые “десять Юлиных ударов”, как успели журналисты окрестить недавно озвученные приоритеты правительства, — не что иное, как набор эффектных технологических приемов. А если добавить 11-й пункт — “прижать” пару-тройку олигархов, — то бурные аплодисменты в адрес власти обеспечены.

Получается, что в условиях постоянной борьбы и непрекращающейся избирательной кампании бессмысленно подводить итоги первых 100 дней новой власти. Этот условный показатель, пришедший к нам из американской политической практики, в условиях Украины имеет все шансы растянуться на 200 дней, 500 и так далее.

Тем не менее, нельзя согласиться с теми, кто утверждает, что в обществе ничего не изменилось с приходом новой власти. Власть получила солидный кредит доверия, общественная атмосфера стала более открытой, в массовом сознании сформировалась надежда на позитивные изменения.

В течение десятилетия страна жила в атмосфере двойной морали и пренебрежения к закону, поэтому общественное мнение позитивно воспринимает многое из того, что делает власть, и уверено в том, что она реализует ожидания людей.

Красноречивый пример — ситуация с приватизацией. Первые же действия власти по инвентаризации полученного в этой сфере наследия вызвали отпор. Критика реприватизации, звучащая в СМИ, во многом строится на мифах. Здесь стоит привести одно наблюдение: в середине 90-х годов публичное неприятие проводимой приватизации, точнее — перераспределения государственной собственности, официальная пропаганда называла не иначе как борьбой с рыночной экономикой, ретроградством и пережитками коммунизма. Теперь, когда встал вопрос об инвентаризации результатов разгосударствления, приводятся аргументы типа “не бывает честной приватизации”, “это испугает инвестора”, “государство не может быть эффективным собственником”.

Невзирая на немалое число скептических оценок относительно целесообразности реприватизации, а возможно, и национализации, усилия правительства в этом направлении заслуживают поддержки.

Несмотря на позитивные оценки, выставляемые общественным мнением, в то же время набирают силу тенденции, на которые уже не получается закрывать глаза. Кажется, что призраки парламентских выборов 2006 года мешают творцам политики сориентироваться в исторической и политической перспективе. Создается впечатление, что усилия новой власти идут по самому худшему сценарию, когда решение принципиальных вопросов экономического и социального развития откладывается “на потом”. Мол, пока еще есть время и потенциальные конкуренты не очухались, надо застолбить территорию, а потом, когда получим большинство мандатов на следующих выборах, можно взяться и за реформы.

Когда-то в Украине должна закончиться избирательная кампания. А произойдет это в тот момент, когда на повестку дня для политиков встанет в свое время уже звучавший вопрос: “какое общество мы строим”?

Для ответа на него необходимо будет вернуться к истокам государственности и попытаться определить национальные интересы, которые должны стать ориентирами для формирования государственной политики.

Национальные интересы, казалось бы, — абстрактное и умозрительное понятие. Но украинское общество сейчас оказалось в такой ситуации, когда необходимо обозначить вехи дальнейшего развития, выставить своеобразные дорожные метки на карте и запастись стратегическим потенциалом на ближайшие годы.

Назовем всего лишь несколько проблем, касающихся сферы национальных интересов, которые должны стать предметом обсуждения политиков и общественности.

Место финансово-промышленных групп в экономической и общественной жизни. Начало формирования ФПГ приходится на середину 90-х годов, когда в условиях коррумпированной властной среды, отсутствия государственных экономических приоритетов и экономического кризиса ФПГ действительно на какой-то момент могли создать иллюзию стабильности. Впоследствии, распределив сферы экономического влияния, ФПГ стали живительной средой для распространения антирыночных отношений и политической коррупции.

События последних лет убедительно показали, что украинский крупный капитал, развившись в коррупционной среде, все больше становится причиной деградации экономических отношений, демонстрируя невосприимчивость к инновациям. А зачем, если со стороны государства гарантируются льготы и работникам предприятий можно хронически недоплачивать, поддерживая тем самым конкурентность продукции за счет низкой себестоимости. Ценности социальной ответственности бизнеса для украинских ФПГ — вообще не более чем пустой звук. А если добавить к этому, что на региональном уровне у каждой ФПГ до недавнего времени были свои глава местной госадминистрации, руководители силовых структур и судебных органов, картина получается вполне завершенной.

Украинские ФПГ формировались вопреки интересам общества, и прежняя власть несет прямую ответственность за укрепление таких анклавов, где функции представительской, исполнительной и судебной власти исполняли пара-тройка крупных собственников.

Украинский крупный капитал не стал и не мог стать локомотивом общественного развития.

Общество и государство заинтересованы в ликвидации гипертрофированного влияния ФПГ на экономические и политические процессы. И в этом плане усилия правительства должны быть поддержаны: государство не должно и не может превращаться в частную контору двух-трех олигархов.

Вывод получается однозначный: украинская экономика не сможет динамично развиваться, если государству не удастся найти ФПГ оптимальное место в системе экономических отношений.

С другой стороны, было бы ошибкой превращение стремления ограничить влияние ФПГ в “антиолигархическую войну”. Разрушить украинскую олигархию достаточно легко. По той простой причине, что на ее владения не распространяется легитимность принципа “неприкосновенности частной собственности”. В общественном мнении развито чрезвычайно сильное убеждение, что богатство крупных собственников является незаконным. То обстоятельство, что ликвидные объекты производства, созданные поколениями советских людей, в результате сомнительного рода манипуляций оказывались в руках узкого слоя приближенных к власти бизнесменов, обеспечило негативное отношение общественного мнения к ФПГ и крупным собственникам.

Украинское общество заплатило более чем высокую цену за безоблачное существование отечественных ФПГ. Но, как это ни парадоксально звучит, их ликвидация обойдется еще дороже, ибо очевидно, что место украинских ФПГ легко может быть занято транснациональными корпорациями.

Прежняя власть, благодаря своей коррумпированности, не пускала транснациональный капитал в Украину. Нынешняя, под лозунгами открытости и борьбы с олигархами, вполне может создать протекционистские условия для этого.

Проблема в том, что в Украине политический класс, кажется, не до конца осознает угрозы и риски прихода транснациональных корпораций на место украинских ФПГ. В этом плане на примере многочисленных фактов истории ХХ века поучительно проследить роль транснационального капитала в мировой политике. Уроки, которые можно вынести из истории, просты: для государств, где отсутствовали устойчивые структуры национальной идентичности и общественный консенсус относительно национальных интересов, приход транснационального капитала всегда означал колонизацию. Так было во всем мире, и Украина здесь не будет исключением.

Если кто-то считает, что термин “колонизация” принадлежит марксистской политологии, употребим модерновый термин “глобализация”. И, соответственно, поставим вопрос: сможет ли бедное украинское общество, раздираемое социальными противоречиями, противостоять глобалистским стратегиям транснациональных корпораций?

Определение роли государства в хозяйственной и политической жизни общества — следующий вопрос, безусловно, относящийся к сфере национальных интересов.

В условиях отсутствия устойчивых ценностей, составляющих национальную идентичность, и наличия раскола страны, который никуда не делся после прошедшей избирательной кампании, единственным консолидирующим началом может и должно стать государство, способное проводить политику в интересах общества. В этом плане рекомендации авторов программы “Голубая лента”, предлагающие роль государства свести к функциям предоставления услуг, в условиях Украины являются сомнительными. К сожалению, в публичных оценках некоторых представителей новой власти как раз эти идеи по недоразумению получили распространение.

Возможно, в богатых и социально стабильных странах функции государства действительно сводятся к предоставлению услуг населению. Но в Украине принципиально иная ситуация. У нас на повестку дня ставится вопрос воссоздания ценностей государственности, потому что до сих пор государство выражало интересы узкого слоя крупных собственников и коррумпированного истеблишмента.

В обозримом будущем украинское общество заинтересовано в институционально самодостаточном государстве, способном проводить политику по реализации национальных интересов. На это особенно хотелось бы обратить внимание: реализовывать национальные интересы может только государство. Не политические партии и общественные организации, а именно эффективная дееспособная бюрократическая система. Что, конечно, не исключает и открытости государственных учреждений для граждан и обязанности удовлетворять их потребности.

Система государственной власти в Украине никогда не была институционально самодостаточной и целесообразной с функциональной точки зрения. На протяжении десятилетия искусственно поддерживалась ситуация, когда функциональные полномочия органов власти как в центре, так и на местах были размыты и дублировали друг друга. Причина вполне объяснима: в такой ситуации особую значимость имел арбитр, способный разрулить конфликт.

Увы, до сих пор новая власть не только ничего не сделала для ликвидации институционального конфликта, но через расширение полномочий СНБОУ и Секретариата Президента только усилила его. В этом плане евроинтеграционная риторика выглядит как-то сомнительно, ибо в европейской традиции организации власти именно правительство является центром формирования и реализации государственной политики.

Не может не тревожить то обстоятельство, что необходимость принятия системообразующих законов о Кабинете Министров, президенте, регламенте Верховной Рады, центральных органах власти вроде бы декларируется лидерами победившей революции, но реальные действия в этом направлении, кажется, находятся на конспиративном уровне. Не хочется верить, что единственной причиной этого является нежелание утратить соблазнительную возможность принимать участие в разрешении конфликтных вопросов в ручном режиме.

Как бы там ни было, но до сих пор никаких продуктивных идей и планов относительно институциональной реформы от победивших революционеров не прозвучало. Более того, вопреки многочисленным критическим экспертным оценкам были предприняты действия для закрепления институциональной и функциональной неспособности центральных органов власти к реализации государственной политики.

Следующая важная сфера, являющаяся прерогативой национальных интересов, — это необходимость выхода украинской промышленности на качественно новый уровень, соответствующий ХХI столетию.

Украинская экономика остается во многом неконкурентной, ее базис составляют производственные циклы вчерашнего дня — черная металлургия, добыча угля, руды, химическое производство т. д. Украина обоснованно гордится самолетостроением, космическими технологиями и другими высокотехнологическими производствами. Но они не являются определяющими в структуре украинской экономики. Основная доля украинского экспорта приходится на полуфабрикаты и продукцию низкого уровня обработки. Наукоемкое и высокотехнологическое производство занимает незначительный сегмент. Можно назвать это как угодно — рывок, прорыв или еще как-то, но без решительного качественного обновления промышленности Украина имеет все шансы оказаться в разряде третьих стран. Тем временем необходимость внедрения инновационной модели экономики пока остается благими пожеланиями.

Определение геополитических приоритетов государственной политики — наиболее сложная и противоречивая проблема национальных интересов. Украина была и, скорее всего, в обозримом будущем останется типичным буферным государством. Какие риски несет балансирование между интересами двух субъектов мировой геополитики — Запада и России, украинское общество сполна ощутило в прошедшей избирательной кампании. Можно смело прогнозировать, что подобная ситуация будет с регулярностью повторяться каждую следующую избирательную кампанию, если не удастся сформировать оптимальные геополитические приоритеты государственной политики.

В числе национальных интересов не названы задачи развития науки, образования и других важных сфер общественной жизни по той причине, что данная статья носит, скорее, постановочный характер в надежде, что дискуссия о приоритетах развития государства и общества станет общим делом всех заинтересованных политиков и экспертов.

Алексей ВАЛЕВСКИЙ