Взгляд купца

40-летний мужчина с весьма тугим кошельком положил глаз на соседку. Если уж точнее — на ее квартиру. Нет, тут не ждите какого-то тривиального обмана, успешно прижившегося варианта рейдерства. Все просто: у него — деньги, у нее — хорошая жилплощадь, “присевшая” в нужном для него месте, на одной лестничной площадке. Сначала он многократно звонил, всегда вежливо и удивленно прощался, услышав от нее очередное “Нет, не продается, это — мой воздух”.

Один, другой раз уточнял — за воздух заплачу дороже рыночной цены. Результат тот же. Похоже, немотивированно воздушная, с недоразвитым рыночным чутьем соседка не понимала своего счастья. Наконец пришел в гости по-настоящему потолковать, так сказать, с привязкой к местности. Уже в прихожей взглядом купца окинул чужие метры, мгновенно мысленно убирая все двери и перегородки. Соседка только диву давалась, до чего же лицо быстро читается. Сразу понятно — мечтается ему сваять тут студию, чтоб как в близких ему по духу модных журналах или заграничных богатых апартаментах. Все ему понятно — берем. И, повернувшись к хозяйке с целью предложить соблазнительную цену, увидел перед собой женщину, которая почему-то нежно гладила маленький туалетный столик, стоящий перед огромным старинным зеркалом. Он даже замер — она что, разговаривает со своей мебелью? Еще чего не хватало...

Откуда ему было знать, что ее дом только что замер, уловив этот взгляд крепкого покупателя. Неужели продаст, неужели разлюбила все наше? — как бы прошептали стены. Затрепетала люстра, вспомнив, как она попала в этот дом. Как пять месяцев выплачивала за нее долг тогда молодая хозяйка. И столик с досады как бы прихромнул на одну ножку — столик, удививший когда-то своей мраморной столешницей и купленный по случаю в комиссионке за бросовые деньги. Уж он-то точно помнит, что когда его как нелегала доставила в дом любимица старины, ее муж ежевечерне выкидывал его, этого аристократа среди столиков, — за дверь, как безродную чепуху, а жена каждую ночь выбегала полураздетой на лестничную площадку и затаскивала его назад. Так длилось месяца три, потом муж сдался и усыновил столик, а заодно и зеркало трехметровой высоты. Даже хвастался приходившим в гости друзьям — смотрите, что моя на тележке в дом приволокла. Хорошо, что хоть потом подключились грузчики, — уже не зло ворчал, повторял совершенно неожиданное для него — умели, мол, раньше делать, одни деревянные кружева чего стоят. Выходит, приобретая что-то старинное — покупаешь удовольствие большее, чем полезную вещь. Удовольствие иногда растягивается на всю жизнь. В этом доме вещи всегда чувствовали, что их любят. Кстати, они никогда не менялись, попав в руки однолюбов. И так постепенно возникла атмосфера, сотканная из обаяния мелочей “с историей”, из вкуса семьи, ее нежелания платить за виртуальное членство в каком-то придуманном кем-то сообществе и потребности ткать свое жизненное полотно. Из любви к тому, что любится, а главное, к своему общению в этом интерьере. Так родился и раскрас лепки потолка, которая была тут всегда. Дом-то старый, позапрошлого века. Вместе искали оттенки — и лепка получилась цвета зрелого шоколада, а пространство внутри — светло-бежевым. Люстра в этом обрамлении сразу ожила, почувствовав ровню. До этого целый год тут висела голая лампочка, пока не нашлась нужная вещь. Главное все же — в дом чепуху не нести. Аляповатость, если поселится в квартире, — сразу начнет править бал, и не избавиться от ее натиска. Это как вирус, который поражает любителей случайных приобретений. Правда, от них никто в этом мире не застрахован.

Конечно, сегодня старинные предметы часто совсем недоступны, но они далеко не всем и нужны, а в этом доме давно не делаются приобретения. Вещи, выбранные когда-то, так и не надоели за всю жизнь, хоть и покупались по дешевке в период, когда все были в очередной раз помешаны на модерне. До чего же быстро стареет модерн! и ему на смену приходят новые и новые клоны, обычно худшего качества: вытрясай денежки, доверчивый покупатель, за древесно-стружечный коктейль. Деревянная мебель нынче приравнена к элитной, и дружит только с владельцами денег в солидном объеме. Часто ими обладают и те, кто избрал по жизни удивительное занятие — ничего не делать. Но, согласитесь, и у них какая конкуренция...

Впрочем, даже при деньгах, но, не обладая ни вкусом, ни индивидуальностью, — в доме можно сотворить только склад дорогих предметов. Интерьер — это атмосфера, а ее в магазине не купишь. То нежное движение, талант понимания, чувство странного счастья и немного печального оптимизма — все смешано в ней, как в тонких духах. И тогда не возникает никакой необходимости все время что-то менять, ведь насколько приятней доверять всяким штучкам, которые тебя окружают. Кстати, и в этом доме есть случайные приобретения. Хозяйка даже придумала для них работу — висят на стилизованном под старину настоящем манекене, как бы напоминая об ошибках. Сейчас тут пристроились дизайнерские кеды в морскую полоску. Их носить невозможно — пекут, как простые дворняжки. В рыночное время должны зарабатывать и ошибки, ведь правильно говорят — выбери что-нибудь, что тебе нравится делать, и найди того, кто будет тебе за это платить. Кеды-обманки работают вовсю. Кто ни придет в гости, сразу к манекену: “А что это за дивные кеды на шее у манекенши?”. Вот и зачет — шарм пошел в домашнюю копилку.

Так и стояли они напротив друг друга — покупатель с богатыми глазами и женщина с крепкой памятью. Имея шустрое родство с деньгами, мужчина не утратил нормальных человеческих качеств, и потому понимал — тут давить бессмысленно. И не потому, что деньги ей не нужны, а потому, что ими не покрыть утрату дорогих стен. Он уловил, но вслух не сказал — все это старье давно надо проредить, многое держится на честном слове. Выходит, что оплатить, и при его-то деньгах, это самое честное слово он не сможет. Странно, уже лет 10 свободно ощущал себя в мире себе подобных, а тут такая дурня... Ничего, она еще сама прибежит, когда обстоятельства по-настоящему придавят, тогда я снижу цену, надо подождать, — сказал он себе.

И впервые себе же и не поверил...

 Людмила ЗАСЕДА