Вульф Бернотат: “Ущерб понесла и Россия, и Украина”

Однако новых приобретений предусмотрительно не планирует.

Давний партнер и акционер “ Газпрома ” — германская E. On — чувствует себя намного спокойнее российской монополии. Председатель правления E. On Вульф Бернотат уверяет, что его потребители от январской “газовой блокады” не пострадали, а спрос на газ пока стабилен: экономные европейцы ищут альтернативу России. Даже задержки со строительством Nord Stream не так критичны с учетом нынешней ситуации на рынке, уверяет Бернотат в интервью.

— В январе половина Европы осталась без газа из-за конфликта Украины и России. Спокойны ли вы после подписания 10-летних контрактов “ Нафтогаза ” и “Газпрома”?

— Я не могу, к сожалению, исключать повторения январских событий. Несмотря на подписанные соглашения ситуация остается весьма хрупкой. У Украины по-прежнему ограничены возможности финансирования, особенно из-за кризиса. А это ставит под серьезную угрозу ее платежеспособность, что, в свою очередь, может привести к сокращению поставок. Однако мы надеемся, что заключенные соглашения по сути своей достаточно ясны и справедливы, чтобы восстановить взаимное доверие между Россией и Украиной.

— Какая из стран дискредитировала себя больше в этом конфликте?

— Что касается репутации и имиджа, ущерб понесли обе страны — и Россия как надежный поставщик, и Украина как страна-транзитер. Ведь общественность и потребителей мало интересует, кто виноват. Они видят лишь конечный результат — снижение надежности поставок российского газа.

— А вы ожидали, что все зайдет так далеко?

— В принципе, этот конфликт ведь не нов: к концу года уже неоднократно обострялись разногласия между Россией и Украиной в отношении объемов, цен и условий поставок. Но мы надеялись, что и в этот раз удастся в последнюю минуту решить эти вопросы, избежать эскалации. Но, к сожалению, не удалось.

“Нужны альтернативы”

— У потребителей E. On были претензии по недопоставкам газа в январе?

— Нет. За счет роста поставок по газопроводу Ямал — Европа (через Белоруссию) и запасов из наших подземных хранилищ нам удалось полностью обеспечить своих потребителей. Мы смогли даже помочь некоторым странам Восточной и Южной Европы. Например, Словакии и Хорватии, которую мы вообще не снабжали раньше.

— Как Европа может застраховаться от повторения январских событий?

— Прежде всего, оптимизацией закупок. Январские события показали, что на юге Европы — недостаток поставок. Это касается и юга Германии, и юга Италии. Решить это можно, например, реализовав проекты газопроводов “Южный поток” или Nabucco. Первый предусматривает поставки российского газа, второй — поставки из стран каспийского региона и, может быть, из Ирана. Еще одна альтернатива — закупки СПГ. В Европе уже есть целый ряд терминалов по приему и отгрузке сжиженного природного газа, как проектируемых и строящихся, так и уже действующих. E. On тоже намерена расширять свою деятельность в этой сфере. Рынок СПГ постепенно меняется, его объемов становится все больше. В последнее время в Северной Америке добывается все больше собственного газа, в результате чего те объемы СПГ, которые предполагались для этого региона, высвобождаются для поставок, например, в Европу.

— Европейский экспорт “Газпрома” почти на 40% сократился по итогам I квартала, снижение было и в феврале, и в марте. В Европе так сильно упал спрос на газ?

— В принципе, нет. Холодная зима в этом году привела к росту сбыта газа населению. За счет этого нам удалось компенсировать снижение спроса в промышленном секторе.

— Есть ли прогноз на год в целом?

— Сейчас очень трудно дать какой-то прогноз. Здесь мы не отличаемся от экономистов, которые пытаются предсказать продолжительность экономического кризиса и оценить, как он скажется на динамике ВВП. В начале года спад промышленного потребления составил в Европе 10%, однако холодная зима компенсировала этот эффект. Вполне вероятно, что теперь эта компенсация окажется невозможной, и может произойти реальное сокращение объемов потребления газа.

Миллиарды в Россию

— Каковы общие инвестиции E. On в Россию?

— E. On — один из крупнейших иностранных инвесторов в России. Наши инвестиции в электроэнергетику этой страны составляют в общей сложности 5,6 млрд евро, из них 2,3 млрд евро выделяются на капитальное строительство. Кроме того, мы являемся крупнейшим покупателем российского газа.

— Рассматриваете какие-то новые проекты в России — в сфере газа или в электроэнергетике?

— Ничего конкретного. Мы сосредоточили сейчас внимание на оптимизации уже имеющихся у нас активов. В первую очередь я имею в виду ОГК-4. Речь идет не только о ее интеграции в концерн E. On. Нужно реализовать все новые проекты ОГК-4, ввести в 2010-2012 гг. новые мощности.

— Довольна ли E. On, как давний акционер “Газпрома”, его стратегией, дивидендами, менеджментом?

— Что касается дивидендов, мы, конечно, не возражали бы, если бы они были выше. Что же касается стратегии и менеджмента, следует учитывать, что мы являемся лишь миноритарным акционером и никак не в состоянии влиять на направления стратегического развития. В то же время не вызывает сомнений и тот факт, что за последние годы “Газпром” добился весьма высоких показателей.

— Новым проектом E. On в России должно стать Южно-Русское месторождение. Вы с 2004 г. ведете переговоры с “Газпромом” о 25%-ной доле в нем. Последняя договоренность — обмен на акции самого “Газпрома”, которые принадлежат вашему СП — “Геросгаз”. Когда планируете закрыть сделку?

— Мы надеемся, что она завершится во втором полугодии текущего года, может быть уже этим летом.

— Почему именно летом?

— По всем основным вопросам мы договорились. Но для закрытия сделки нам нужна российская компания, которая будет заниматься продажей газа с Южно-Русского. Аналогичным образом поступил и второй партнер “Газпрома” в проекте — BASF. На это необходимо время.

— “Геросгаз” владеет 2,93% акций “Газпрома”; 51% СП — у “ Газпром экспорта ” и только 49% — у E. On. Но в отчетности вы учитываете весь 2,93%-ный пакет. Почему?

— “Газпром экспорт” формально является владельцем контрольного пакета “Геросгаза”. Но нам принадлежат права собственности на [все] акции “Газпрома”, держателем которых является “Геросгаз”. Поэтому мы и консолидировали целиком активы СП.

— То есть фактически на 25% в Южно-Русском “Газпром” получит не пакет, причитающийся на долю E. On в “Геросгазе”, а все 2,93% собственных акций?

— Да.

— Капитализация “Газпрома” все время меняется, это не повлияет на сделку?

— Динамика цен на газ влияет как на оценку доли в месторождении, так и на стоимость “Газпрома”. Это упрощает процедуру оценки. Главное, что оба актива равноценны.

— Никаких денежных доплат не предусматривается?

— Нет. Есть только одно исключение: если через несколько лет обнаружится, что запасы месторождения значительно больше или значительно меньше, то тогда можно говорить о денежных компенсациях.

— Это будет записано в договоре?

— Это уже зафиксировано в договоре.

— А кто именно предложил такой обмен? Ведь еще в 2006-2007 гг. были совсем другие варианты. Например, обмен на венгерские активы E. On?

— Это предложение сделали мы — после многих лет переговоров.

“Политический поток”

— Будущий оператор газопровода Nord Stream до сих пор не получил разрешений на строительство от скандинавских стран. Насколько реально выдержать график: начало строительства — в середине 2010 г., запуск — в 2011 г.?

— Да, таков план на сегодняшний день. Во время недавнего визита президента [Дмитрия] Медведева в Берлин мы обсуждали этот вопрос. И все с ним согласились: Nord Stream имеет приоритетное значение для надежности газоснабжения Европы. И сегодня это актуальней, чем когда-либо. Надеюсь, что теперь в Европе это найдет более активную поддержку со стороны политических кругов.

— А смета Nord Stream та же — 7,4 млрд евро?

— Пока эта цифра тоже остается актуальной. Прошлогоднее повышение цен на работы и материалы сейчас компенсируется снижением цен на сталь и трубы. Поэтому нет оснований говорить, что здесь что-то изменится.

— Но до сих пор нет соглашений с банками по кредитам, а на займы должно приходиться 70% сметы проекта. Не поменяется ли схема его финансирования?

— Это не предусматривается. Схема финансирования проекта предполагает 30% собственных средств акционеров и 70% — заемных. В начале года мы еще раз поняли, что долговой рынок достаточно мощен. Он готов предоставить средства заемщикам с соответствующей кредитоспособностью. E. On таковой обладает. То же самое относится, кстати, и к BASF. Как рынок будет оценивать кредитоспособность “Газпрома”, я сказать не могу.

— Сомневаетесь в ней?

— Я просто не могу оценить этого, поскольку не располагаю достаточной информацией. Каждый банк оценивает кредитоспособность и платежеспособность по своему усмотрению.

— Может быть, есть конкретные договоренности с банками?

— Переговоры с банками продолжаются. Предстоит договориться, в частности, о том, как будут распределяться доходы после реализации проекта. Но для начала нужно получить разрешения на строительство.

— Может ли у Nord Stream появиться еще один, пятый по счету, акционер? Об интересе уже заявляла GdF Suez.

— Да, GdF Suez уже ведет переговоры по этому поводу с “Газпромом”. И если эта компания присоединится к проекту, это лишь подчеркнет его общеевропейский масштаб.

— E. On готова сократить свою долю в проекте ради вхождения GdF?

— Я полагаю, “Газпром” не намерен терять контроля. И это понятно: он несет экономические риски, связанные с проектом. Так что вхождение в Nord Stream еще одного партнера произойдет только при уменьшении долей всех остальных. Главное, чтобы при этом не изменились права изначальных акционеров.

— А дальнейшее расширение состава участников проекта возможно?

— Мы не возражаем против возможного вхождения в проект GdF Suez, но дальнейшее расширение состава акционеров, на мой взгляд, не принесет проекту никакой дополнительной пользы. Произойдет дробление долей, и тогда возникнет вопрос о целесообразности участия в проекте.

— Насколько критичны задержки с проектом для E. On? Ведь часть газа, который должен пойти по этому газопроводу, компания уже законтрактовала?

— Я бы не стал характеризовать эту ситуацию как критическую. Конечно, при условии, что транзит через Украину будет идти беспрепятственно. Достаточные объемы мы получаем и из других источников. А ввиду снижения спроса на газ в Западной Европе вследствие кризиса мы вообще не будем испытывать в краткосрочной перспективе никаких проблем в плане недостатка газа.

Четвертый рынок в мире

— Последние данные по инвестпрограмме ОГК-4: около 76 млрд руб. на 2008-2012 гг. Этот план утвержден еще РАО “ЕЭС России”, ликвидированным в 2008 г. Будет ли он сокращаться с учетом кризиса?

— Мы начали реализацию всех четырех проектов инвестпрограммы ОГК-4. Три из них будут реализованы в срок, один — новый блок на Березовской ГРЭС — с некоторой задержкой. Но это обусловлено техническими причинами.

— Могут ли 1,3 млрд евро из допэмиссии ОГК-4 (которую выкупала сама E. On) пойти на покупку новых активов или на займы для E. On? У российских покупателей ОГК такие прецеденты были.

— По поводу подобных прецедентов я ничего сказать не могу. Что же касается концерна E. On, мы строго придерживаемся соглашения об использовании средств из допэмиссии исключительно в целях финансирования инвестпрограммы в России.

— Насколько перспективен российский энергорынок в целом?

— Электроэнергетический рынок России — четвертый по объему в мире. Этот рынок обладает высоким потенциалом роста. Но для реализации этого потенциала необходимы определенные предпосылки. Во-первых, улучшение экономической ситуации в стране, возобновление экономического роста. Во-вторых, совершенствование и развитие инфраструктуры — электросетей. Этим вопросом нельзя пренебрегать. По мере роста выработки электроэнергии необходимо создавать условия для ее транспортировки и передачи потребителям. И в этом состоит задача государства, ведь сети принадлежат ему.

— Как вы оцениваете риск того, что темпы либерализации энергорынка могут измениться?

— По поводу либерализации я общался с премьером Владимиром Путиным, вице-премьером Игорем Сечиным, министром Сергеем Шматко и — на недавней встрече в Берлине — с президентом Дмитрием Медведевым. В этих беседах я подчеркивал, что либерализация является предпосылкой для инвестиций в энергетику. Отклонение с этого пути может привести к обесцениванию инвестиций, к ухудшению инвестиционного климата для иностранных инвесторов в России. Пока что никаких отклонений от заявленного курса не было, и я убежден в том, что процесс либерализации будет и в дальнейшем идти согласно достигнутым договоренностям.

— Какие совместные проекты E. On сейчас обсуждает с “Газпромом” в Европе — в электроэнергетике или газе?

— У нас уже есть совершенно конкретный проект. Это строительство электростанции Любмин на берегу Балтийского моря в Германии (1200 МВт. — “Ведомости”). Этим проектом мы продолжаем заниматься. Я не исключаю также, что и в России у нас могут появиться совместные проекты, например в сфере добычи газа.

— Что-то уже обсуждаете?

— Пока могу лишь сказать, что мы, в принципе, готовы к подобным переговорам.

— Никогда не думали создать совместных трейдеров с “Газпромом” для работы в Европе, как у BASF, например?

— Затрудняюсь сказать, велись ли такие переговоры в прошлом. Но у нас в Германии есть довольно мощная трейдинговая компания E. On Energy Trading. Если есть заинтересованность с российской стороны, мы могли бы об этом поговорить.

— Будет ли расти доля российского газа в поставках в Европу в долгосрочной перспективе? Каковы шансы, что ЕС сократит его потребление ?

— Никаких сомнений не вызывает тот факт, что Россия и в перспективе будет оставаться очень важным поставщиком газа для Европы. Перечень стран — поставщиков газа со временем будет становиться все меньше. В Великобритании добыча уже резко сократилась. В Нидерландах в среднесрочной перспективе тоже будет снижение объемов. В Германии давно уже добыча падает. Что касается сетевого газа, то наряду с Россией одним из основных поставщиков в будущем станет Норвегия. Открытым пока является вопрос об СПГ — насколько этот газ можно будет использовать для снабжения Европы, т. е. в каком количестве и по каким ценам его можно будет получать.

Приобретений

не планируется

— Как на планах по развитию E. On сказался кризис, какова ваша антикризисная программа?

— Никто сейчас не в состоянии сказать, насколько продолжительным будет этот кризис. В такой ситуации разумно еще раз проанализировать инвестиционные планы. Мы это уже сделали — выделили ряд проектов, реализация которых будет отсрочена. В рамках среднесрочного планирования — на 2009-2011 гг. — мы сократили нашу инвестпрограмму с 36 млрд до 30 млрд евро. Тем не менее объемы наших капиталовложений составляют 10 млрд евро в год. Это огромные суммы, в особенности сегодня.

— Вы верите, что тремя годами все ограничится?

— Я несколько более оптимистично настроен, чем многие другие мои коллеги, руководящие большими компаниями. Мне кажется, последствия будут не столь драматичными, как многие считают. Надеюсь, что нам не потребуется и трех лет, чтобы выйти из кризиса.

— Не планирует ли E. On воспользоваться ситуацией и приобрести какие-то активы? Или, наоборот, что-то продать?

— В этом и следующем году план по продаже активов — 10 млрд евро. А приобретений сейчас не планируется. В течение ближайших лет E. On будет концентрироваться на повышении эффективности, консолидации и интеграции.

— Что будете продавать?

— Некоторые из направлений уже известны (электросетевые активы в Германии и коммунальная “дочка” Thuega.). По остальным активам мы пока не обнародовали свои планы.

— Какой прогноз у E. On по результатам на этот год, что даст основную прибыль?

— Основную прибыль мы зарабатываем на производстве и продаже электроэнергии. Одну четверть скорректированной прибыли до уплаты процентов и налогов (adjusted EBIT) составляют доходы от газовой деятельности. И в этом году мы намерены добиться высоких стабильных результатов, на уровне прошлого года. А в следующем — увеличить adjusted EBIT примерно на 10%, т. е. до 11 млрд евро.

Ирина МАЛКОВА

Елена МАЗНЕВА