Видимость антикризисных усилий

Вы будете смеяться — но ничего. Вообще. Доходы бюджета те же, что планируются по этому году. И расходы такие же. Дефицит тоже практически не изменится. Все остается по-прежнему… только инфляция и налоги вырастут.

Интересные у нас бюджеты. В этом году ВВП упал более чем на 10%. Пусть Росстат даже выполнит указание В. В. П. о падении ВВП всего только на 8% по году, но все равно много. А в следующем ожидается рост ВВП. А бюджет одинаковый — что в кризисный год, что в год роста.

И денежная политика — тоже остается неизменной, если посмотреть на основные направления денежно-кредитной политики ЦБР (ДКП) на 2010 год, также внесенные в Думу. Ее главной целью остается борьба с инфляцией. Вносить в Госдуму целевой прогноз по инфляции на будущий год в 9—10%, притом, что уже 2 месяца у нас инфляция 0%, и называть это “борьбой” — это просто анекдот какой-то…

Похоже, наши власти вообще не понимают, что происходит в экономике. Что они должны делать в период кризиса и выхода из него. И совсем не читают — даже учебников по макроэкономике. И не слушают никого на “большой двадцатке”.

Со времен Великой депрессии 30-х годов все страны мира с либеральной экономикой окончательно избавились от иллюзий и поняли, что кризисы будут всегда.

Избавить от них экономику — нельзя. Это встроенный механизм возвращения экономики к состоянию равновесия. И принципы антикризисной борьбы тоже вполне очевидны — сдерживать слишком бурный рост экономики (повышая ставку процента Центрального банка и сокращая дефицит бюджета) и стимулировать экономику, когда она в кризисе, падает (снижая ставку процента и наращивая дефицит бюджета). Так работают все развитые экономики мира. Труднее развивающимся экономикам. Тут вмешивается в дело фактор валютного курса и перетока капиталов. Но в целом логика сохраняется.

Внешне — все в порядке. Настал кризис — и бюджет из профицитного стал дефицитным. Курс рубля упал примерно так же, как и в других развивающихся странах. Но вот всмотришься повнимательнее и видишь полное непопадание в динамику кризиса. Наши власти с точки зрения макроэкономики делают вообще непонятно что, непонятно почему и непонятно когда. А ларчик просто открывается — макродинамика никого не интересует, власти решают только сиюминутные задачи. Причем каждое отдельное ведомство — свои.

Угроза банковского кризиса — и накачка экономики деньгами, которые тут же уходят обратно в Центральный банк, попутно обрушивая курс. Слишком сильно спекулянты стали играть на усиление рубля — и ЦБ дарит нам 2 месяца падения рубля. Спекулянты увлеклись ожиданиями падения рубля — и Центробанк неожиданно снова укрепляет рубль.

Рубль ходит туда-сюда, но это — не результат макроэкономической политики Центробанка, а просто так получается…

Еще менее предсказуема и, мягко говоря, более волатильна (просто шарахается из крайности в крайность) бюджетная политика: от слабой в ноябре — декабре-2008 (резкий рост дефицита бюджета) — к жесточайшей в январе-2009 (расходы бюджета упали более чем вчетверо), затем нарастание дефицита бюджета в феврале — апреле — и вновь его резкое сокращение в мае. И опять нарастание дефицита летом… Почему именно так колеблются государственные расходы, как это коррелирует с макродинамикой? Да никак. Очевидно, Минфин решает какие-то свои внутренние технологические задачи, совершенно непонятные нам, смотрящим снаружи.

Абсолютно та же политика планируется и на будущее. Ее цели никак не связаны с макродинамикой, не исходят из понимания того, в какой фазе кризиса мы сейчас находимся и какова должна быть соответствующая этой фазе госполитика.

В условиях кризиса ставить задачи по борьбе с инфляцией — смешно. Кризис — сам борец с инфляцией, гораздо более эффективный, чем госполитика. Именно падение потребительского спроса “виновато” в том, что инфляция упала до нуля, а вовсе не усилия ЦБ или правительства. А что усилия правительства? Они только разгоняют инфляцию. Так было осенью-2008, потом весной-2009. И сейчас осенью мы снова это увидим. Но я говорю не о бюджетной эмиссии, которая хоть немного поддерживает потребительский спрос. Я говорю о росте цен и тарифов на продукцию и услуги естественных монополий — газ, электричество, коммунальные платежи и т. д.

Почему по итогам 7 месяцев этого года в обрабатывающих производствах прибыль падает в 2,5 раза, а в отрасли “производство и распределение электроэнергии, газа и воды” (которая существует в основном по государственно регулируемым тарифам) — растет вдвое? Именно со стороны регулируемых правительством цен и существует угроза роста инфляции. И это, конечно, дополняется политикой “искусственных монополий” — например, ценами на бензин, картельными сговорами в розничной торговле. Бороться с этим правительство не может и не хочет. И сдерживать инфляцию денежной политикой при росте тарифов естественных монополий или картельных соглашениях в торговле — это неадекватные действия экономических властей, которые приведут только к очередному витку падения потребительского спроса.

В США уже больше года идут жесточайшие споры, как лучше стимулировать экономику — ростом госрасходов или снижением налогов. А если ростом расходов — то каких именно. Используются сложные математические модели, расчеты на основе предыдущей статистики и т. д. И фактически используют все эти инструменты. В России такие “мелочи” никого не интересуют. На этот год мы дали льготу по налогу на прибыль — прекрасно понимая, что именно этот налог мы больше всего потеряем (по итогам первых 7 месяцев экономика потеряла почти 40% прибыли). И лукаво объявляли цифры, которые получит экономика, исходя из прежних уровней прибыли. А сейчас? Может, какие-нибудь льготы малому и среднему бизнесу? Ну хоть что-то?

Мы просто увеличиваем налоги на будущий год. На спиртосодержащую продукцию и табачные изделия. И так не маленький транспортный налог — сразу вдвое. Ужесточаем администрирование налогов — их теперь надо будет платить раньше. И никаких стимулирующих экономику налоговых мер.

Бюджет сохраняет уровень расходов текущего года. Это значит, что реальные — с учетом инфляции — госрасходы сокращаются. Т. е. происходит дестимулирование экономики по сравнению с текущим годом.

Но основные изменения коснулись структуры расходов. Расходы бюджета сосредоточены, прежде всего, на социальных статьях. Это, конечно, должно поддержать потребительский спрос. Но странные перекосы — почему-то в будущем году пенсии растут, а доходы бюджетников индексировать бюджет не будет. Если существует общая установка на поддержку людей с фиксированными доходами, зависящими от бюджета, — это понятная политика. Но избирательная поддержка только одной группы таких людей наводит на мысль о чисто политическом характере этого решения — протеста со стороны пенсионеров власть боится, а со стороны бюджетников — нет. Если вспомнить протесты пенсионеров против закона о монетизации льгот в 2005 году — становится понятной такая избирательность.

А в результате резко растут перечисления из федерального бюджета в Пенсионный фонд, а расходы на все остальные социальные статьи (образование, здравоохранение, экология и т. д.), а также помощь бюджетам регионов (на которых лежит основная социальная нагрузка — зарплаты врачам, учителям и т. д.) сокращаются даже номинально. Трансферты регионам падают почти на четверть.

Расходы на нацоборону и нацбезопасность растут, а вот на нацэкономику — падают на четверть… Есть две версии, почему. Выбирайте на свой вкус. Первая — нам больше не нужны дороги и высокотехнологичная промышленность. Вторая — чем хуже дела в экономике, тем сильнее нужны нам силовые ведомства.

Такой вот бюджет у нас на будущий год. Конечно, он не имеет никакого отношения к макроэкономической политике. Она какая получится — такая и сойдет. Главное что?

1. Не завысить доходы — а то спросят министра финансов, почему он их не собрал. Сделано.
2. Сократить бюджетный дефицит — а то совсем нет экономических достижений. Минфин, конечно, еще урезал бы расходы, но не дали. Чисто формально дефицит подсократили процентов на 10. Больше не дали. Сделано.

3. Выполнить политические установки — ублажить пенсионеров и силовиков. Сделано.

Были ли еще какие-то серьезные соображения при определении основных параметров бюджета? Похоже, что нет…

Ну а про денежную политику говорить совсем грустно. Как всегда, ЦБ берет на себя минимум обязательств, и главное из них теперь — борьба с инфляцией. Это замечательное обязательство. В условиях кризиса оно, очевидно, выполнится само собой.

Т. е. Центробанк становится “заинтересован” в продолжении кризиса. В условиях экономического роста это обязательство превратится в “борьбу” с этим экономическим ростом. Но ентробанк России как бы не замечает самого факта кризиса. Он ставит задачи по снижению инфляции последовательно на 2010, 2011 и 2012 годы. Все ниже и ниже. А что там будет с экономикой — его совсем не интересует. Не его зона ответственности. Это только в США странные люди, руководящие ФРС — американским центробанком, — почему-то ставят перед своей монетарной политикой задачи способствовать “сильному экономическому росту”…

При этом ЦБР стремится снять с себя ответственность даже за курсовую политику разговорами о том, что он переходит от таргетирования курса рубля к таргетированию инфляции, а уж курс пусть будет, какой получится. Этакая лицемерная позиция, как будто кто-то не знает, что именно ЦБ все равно определяет и будет определять уровни курса рубля на свободном российском валютном рынке, поскольку обладает валютными резервами вдвое большими, чем у всех остальных игроков этого рынка, вместе взятых, и не стесняется пускать их в ход без всякого предупреждения…

В общем, макроэкономическая политика будущего года обещает быть такой же, как и этого — смесь политических установок и нескоординированных между собой узковедомственных интересов при сохранении видимости антикризисных усилий. Хотя где она, эта видимость? Похоже, и от нее только разговоры остались…

Алексей МИХАЙЛОВ