Украина наша средневековая

Режиссеру Алексею Герману не нужно было даже придумывать другой образ, чтобы описать чувства миллионов соотечественников, обнаруживших в середине 90-х, что вместо “народного капитализма” на американский манер, о котором с таким энтузиазмом рассказывали публицисты эпохи перестройки, их страна оказалась даже не во втором эшелоне цивилизации, а в самом настоящем “третьем мире”, рядом с Кенией и Зимбабве. Впрочем, если быть точным, перемещение это происходило не в пространстве, а во времени. Историческом времени. В современной Украине, скажем, не так уж много африканского. Ментальность, к примеру, совсем другая. Гораздо больше — от себя самой, но... средневековой. Века девятого-десятого от Рождества Христова.

Эпоха варварства

Раннее Средневековье — это ведь тоже эпоха после распада империи. Римской. Когда власть в провинциях (а заодно — и ставшую “бесхозной” собственность) захватили ушлые представители имперской номенклатуры. Или вожди варварских племен. Их в свое время просто наняли на государственную службу, но не всегда при этом научили писать, не говоря уже о воспитании хороших манер. Новые властители, конечно, тоже хотели выглядеть прилично. И в цивилизованном мире (то есть при константинопольском дворе), и в глазах собственных подданых, среди которых были не только варвары, но и бывшие римские граждане. Вожди провозглашали себя “законными” королями, старались копировать манеры императоров, их придворные рядились в тоги и называли себя сенаторами, но от этого не переставали выглядеть самозванцами, а то и просто мародерами в дворцах, покинутых настоящими хозяевами.

Пустоты, конечно, постепенно заполнялись. Не столько “сверху”, сколько “снизу”, усилиями обычных людей, которым нужно было как-то выживать в изменившемся мире. Резиденции императоров переделывали под жилье (так что одной прихожей хватало на пару-тройку домов), форумы — под пастбища, амфитеатры переоборудовали в крепости. Но это была уже другая жизнь. В которой величественные руины были не больше чем декорацией, а римский лексикон — всего лишь “паролем”, позволяющим новым государствам считать себя частью цивилизации, даже если в привычные слова вкладывалось совсем другое содержание.

В современной Украине ведь тоже вовсю используются слова “демократия”, “законность”, “право”, “выборы”, “партии”... Только у каждого из них есть два значения — “общепринятое” и специфически украинское (постсоветское). Это не совсем удобно, часто возникает путаница, когда, скажем, демократией называют форменную диктатуру, или наоборот. Но отказаться от использования терминов, принятых в цивилизованном мире, украинские политики, даже если бы очень хотели, не могут — на Западе не поймут. А там — счета в банках, недвижимость и возможности для проведения культурного досуга, от которых ох как не хочется отказываться (ну, не все же такие заядлые охотники, как Игорь Бакай, которому и российских просторов хватает).

Русь изначальная?

Иногда вообще создается впечатление, что отечественная “элита” гораздо глубже интегрирована в жизнь курортов Средиземноморья, чем в жизнь собственной страны. И с украинским народом в лучшем случае сосуществует на одной территории. Но этому тоже есть объяснение. С 90-х годов все крупные состояния в Украине сколачивали на посреднической торговле, преимущественно на перепродаже российского и среднеазиатского газа. А также на закулисных — и не очень — сделках со “стратегическими” партнерами — той же Россией и Соединенными Штатами (с Запада выколачивали деньги якобы под реформы, из России — скидки за столь же условную лояльность). Ни к первому, ни ко второму источнику доходов население Украины прямого отношения в общем-то не имеет. Эксплуатировали не граждан, а транзитное положение Украины как территории.

В этом смысле отечественная “элита” напоминает даже не варваров, разваливших и разворовавших Рим, а варягов — с империей как раз сотрудничавших. И живших, как утверждают некоторые историки, за счет не столько разбоя, сколько доходов от транзитной торговли. В раннем Средневековье эти занятия, впрочем, вполне можно было совмещать. Кстати, есть среди ученых и те, кто считает Русь IX века даже не государством, а своеобразной варяжской “торгово-пиратской корпорацией”. С собственных подданых князья даже налогов долгое время не собирали. Ограничивались нерегулярной данью... и охотой на рабов. Да-да, практически тем же, чем через тысячу лет промышлял в африканских джунглях жюльверновский герой Хосе-Антонио Альвес. В современной Украине на людей, как оказалось, тоже охотятся. Но с другой целью. Чтобы неповадно было холопам в господском лесу гулять...

Вперед, к победе феодализма

В анекдоте, популярном во времена Леонида Кучмы, президент предлагал олигархам, разделившим между собой практически все промышленные активы, подумать о людях. А в ответ слышал рассуждения о том, что “по сотне-другой крепостных “на брата” получить не мешало бы”. История с “дикой охотой” нардепа Лозинского показала, какой до жуткого малой была в этом анекдоте доля шутки. Крупные собственники и местные “хозева жизни” превратились в настоящих феодалов, помещиков, собирающих подати с контролируемой ими территории, вершащих по собственному усмотрению суд и расправу над ее жителями и с оружием в руках защищающих свою движимую и недвижимую собственность от посягательств соседних “баронов” и не желающих подчиняться “правилам” простолюдинов.

Впрочем, последних встречается не так уж много. Людям, оказавшимся на грани выживания, добровольный переход под “опеку” новоявленных сеньоров казался отнюдь не худшим выбором. Если у них вообще был какой-то выбор. А государство, с легкостью сбросившее с себя обузу социальных обязательств (под девизом “социализм закончился!”), не просто закрыло глаза на утверждение такого “дикого феодализма”, наоборот — всячески его культивировало. На Западе придумали для этого даже специальный термин — “шантажистское государство”, поскольку видели в этом феномене проявление тотальной коррупции. Но Кучма ведь не зря говорил, что слово “коррупция” придумали не украинцы. При желании он мог объявить себя последователем, скажем, Карла Мартелла. Или Оттона Великого. Для которых такой подход был вполне обычным. Власть и собственность — в обмен на лояльность к “верховному сеньору”.

Неудивительно, что сословие новоиспеченных украинских “баронов” быстро выработало систему опознавательных знаков, подчеркивающих их особый статус (вплоть до автомобильных спецномеров, отличающих их от “простых смертных”), и свою специфическую субкультуру, во многом копирующую привычки средневековой шляхты — пусть иногда в весьма карикатурном виде. Впрочем, охоты и балы в старосветском стиле — это не более чем “штрих к портрету”. Главное — это приобретенные новоявленными феодалами привилегии, среди которых фактическое освобождение от уплаты налогов (налоговые декларации большинства из них невозможно принимать всерьез) и неподсудность “обычному” закону. Дело даже не в депутатской неприкосновенности, благодаря которой — совершенно в стиле Великой хартии вольностей 1215 года — отечественных законодателей судят только с согласия им подобных. Родственник высокопоставленного чиновника может не иметь формального иммунитета, но с легкостью уходит от ответственности даже за убийство, не говоря уже о мелких правонарушениях. Максимум испытываемых неудобств — в случае если преступление вышло слишком громким — это необходимость пересидеть пару лет в добровольном изгнании за рубежом.

Война Роз

Привыкшие ко вседозволенности феодалы и к “облагодетельствовавшей” их государственной власти довольно быстро начинают относиться свысока. Даже из школьных учебников (еще не переработанных в соответствии с “новыми веяниеями”) мы знаем, что на смену Карлам Великим приходят Иоанны Безземельные, а средневековые империи обычно погружаются в пучину феодальной раздробленности. Нечто подобное произошло и с Украиной пять лет назад. Когда почувствовавшая силу “шляхта” воспользовалась настроением уходящего президента для утверждения режима “баронской вольницы”. Разделившись на партии — но не в современном западном, а именно в средневековом значении этого слова, политические вожди и страну поделили на своеобразные “уделы”, раскрашенные в цвета “фамильных гербов”.

Если в средневековой Англии Алая роза воевала с Белой, то в современной Украине сначала оранжевые сражались с сине-белыми, а затем в бой ввязались энергичные адепты “ордена красного сердца”. При этом создается впечатление, что “цветовая дифференциация штанов” — едва ли не единственный способ отличить бойцов одной армии от другой. За какие принципы бьются — порой не могут ответить и они сами. Ну а вы можете, не заглядывая в энциклопедию, объяснить, что было причиной вражды между Йорками и Ланкастерами? А ведь она практически опустошила тогдашнюю Англию!

В Украине баталии, к счастью, разворачиваются не столь кровавые. Вот только принципы организации отечественных “партийных машин” мало отличаются от способов набора феодальных армий. Каждый вассал должен привести отряд верных людей и отдать в распоряжение сеньора все имеющиеся у него ресурсы, а если их не хватает — докупают наемников на стороне. В современной Украине в роли ополчения и ландскнехтов выступают юристы, журналисты, пиарщики и певцы, а в решающий момент мобилизуют госслужащих и работников предприятий, собственники которых имели неосторожность поддержать того или иного кандидата.

Интеллектуальное средневековье

Фантасмагорической всю эту картину делает то обстоятельство, что ристалище в средневековом стиле происходит даже не в эпоху паровых машин и электричества — откуда ко двору короля Артура прибыли марктвеновские янки. Во времена Интернета и нанотехнологий шлемы и латы выглядят еще нелепее. Ведь для того, чтобы увидеть, как живут в цивилизованном мире, сегодня не нужно отправляться за три моря. Достаточно просто кликнуть мышкой. И убожество отечественной элиты и культивируемых ею технологий станет очевидной. Любому здравомыслящему человеку.

Вот только “кликнуть” может далеко не каждый украинец. Это в столице компьютерные клубы на каждом углу, а вот в голованевских лесах об Интернете разве что слышали. И то не все. Да и вера во всепобеждающую силу информационных технологий зачастую не проходит испытание практикой. Во всяком случае в Украине. Число пользователей Сети в стране действительно растет. Но при этом образовательный уровень... падает. Детей, не способных связно воспроизвести прочитанный текст, с каждым годом становится больше. Растет поколение, не умеющее просто грамотно писать. Ни по-украински, ни по-русски. Никак. Разве что на “падонковском” сленге, который многие подростки воспринимают не как игру, а как грамматическую норму. Интеллектуальный труд считается престижным разве что по сравнению с “физическими упражнениями” в поле или у станка. Но для продвижения “наверх” в нашем неофеодальном обществе нужны не столько знания и профессиональные навыки, сколько связи и умение работать локтями. Стандарт успеха, заданный отечественной элитой, — это не “ботаник”, подражающий Биллу Гейтсу, а мажор, “рассекающий” по городу на ламборгини или мазерати, купленном даже не за свои деньги.

Нет, конечно, отдельные представители “правящего класса” любят порассуждать о возрождении духовности. А для нынешнего президента проблемы отечественной культуры (в его, разумеется, понимании) вообще являются приоритетом номер один. В деле, именуемом “возвращением исторической памяти”, в эпоху Ющенко было сделано куда больше, чем, скажем, в сфере его непосредственной конституционной компетенции. Только в истории Средневековья тоже были своеобразные интеллектуальные всплески. Эпоху Карла Великого и его наследников даже именуют каролингским возрождением. Только с будущим ренессансом ее и сравнивать как-то неловко. Если сам монарх в итоге так и не научился толком писать. Что уж говорить о большинстве его подданных.

Но по большому счету, нужны ли феодалам — даже в эпоху Интернета — образованные холопы? Или достаточно знания алфавита и цифр — чтобы прочесть предвыборный плакат и набрать телефон “горячей линии”, пожаловаться хозяину на проворовавшегося мажордом? А для того, чтобы выучить песню про вождя, который “смело отдал нам свое сердце”, даже в нотной грамоте разбираться не нужно. Просто подпевай — и все.

Алексей МУСТАФИН