Уильям Браудер: “Чиновникам в России позволено врать, сколько они захотят”

— Расскажите, что такое Hermitage Effect? Раньше на сайте вашего фонда даже существовал специальный раздел с таким названием.

— Одна из причин, по которой мне запретили въезд в Россию в 2005 году, заключалась именно в том, что Hermitage Effect отлично работал. Именно это привело к “исключению” меня из страны. Отличие России — в том, что это гигантская страна, управлять которой очень тяжело. В ситуации, когда есть практика, с которой руководство не согласно, основным методом борьбы является выбрать какую-либо фигуру, олицетворяющую эту практику, для того, чтобы преподать урок остальным на ее примере. Им не нравилось финансирование оппозиционных партий — они арестовали Михаила Ходорковского. Им не нравились критические телепередачи — они заставили Владимира Гусинского сбежать из страны. Результат достаточно простой: нет финансирования оппозиционных партий и нет критического телевидения. Им также не нравилось то, что мы публично рассказали о коррупции в крупнейших российских корпорациях. Путем исключения меня из страны они добились двух целей — сделали невозможным для меня продолжение критики, и, соответственно, напугали всех остальных, заставили их замолчать. Поэтому нам приятно видеть, что за последние года два появился, наконец, Алексей Навальный, который продолжает то, что мы делали еще в 2000-х годах. Молюсь за его успех и безопасность.

— А в чем все-таки суть Hermitage Effect?

— Это очень простой подход, который заключается в том, что вы, обнаружив какое-либо зло, скажем, факты корпоративной коррупции, стараетесь его расследовать, понять, как оно работает, кто получает выгоду — вы публикуете это, делаете это зло достоянием общественности и под давлением общественного мнения зло прекращается.

— Почему Навальный, на ваш взгляд, стал заниматься этой деятельностью? По наитию продолжил то, что начали вы?

— Если ставить вопрос шире — трудно найти какого-либо человека в России, которого бы не возмущало обогащение чиновников за счет своего народа и своего государства. И трудно найти кого-либо, кто не разделял бы эту точку зрения. Мы в свое время не могли и не хотели молчать, когда узнавали о коррупции в корпорациях. То же самое сейчас, наверное, чувствует Навальный.

— Как вам удается и удавалось создавать такие информационные поводы, что СМИ сразу же начинают использовать их?

— Скорее, нужно смотреть в обратную сторону. Это не мы создаем информационные поводы, а те, кто убил Магнитского. Каким нужно быть идиотом и мерзавцем, чтобы после убийства нашего юриста еще и повысить в звании тех, кто это сделал. Трудно создать более мощный информационный повод для прессы. Насколько надо быть глупым для того, чтобы, будучи депутатом Госдумы, не заботиться ни о краже бюджетных средств, ни о гибели гражданина, который об этом не побоялся сказать, а вместо этого заниматься тем, чтобы защищать людей, которые тем или иным образом выиграли от этого. На недавней встрече с членами Европарламента в качестве протеста они [российские депутаты] покинули заседание во время моей речи. Совершенно ясно, что эти люди отстаивают интересы очень маленькой группки чиновников, которые обогащаются. Они готовы сделать все, чтобы защитить интересы этой группки. Насколько надо быть глупым, чтобы, будучи следователем, который занимается расследованием гибели Сергея, отказать матери в предоставлении образцов тканей тела Сергея для проведения независимой экспертизы. Это те самые информационные поводы, которые так привлекают прессу. И каждый день эти люди создают все новые и новые поводы.

— Освещение дела Магнитского — это тоже пример того, как работает Hermitage Effect?

— На самом деле, что больше всего помогает в этом деле, — это сам человек Сергей Магнитский и то, каким он был мужественным. Сергей был настолько мужественным и смелым, что, находясь в тюрьме, написал более 450 жалоб, описывая все нарушения закона, которые с ним происходили. Его жалобы и записки — это описание сегодняшнего ГУЛАГа в России. И это не фантазии и не спекуляции, а ежедневные рукописные записи о том, что происходило с Сергеем и с сегодняшней Россией. И когда мир увидел эти записи — это перевернуло отношение людей. Это не имеет отношения к прессе. Это имеет отношение к морали и отношению людей к морали.

— Некоторым до сих пор неясно, работал ли Магнитский в момент ареста на вас или уже вел собственное расследование?

— Сергей был юристом в Firestone Dunсan. Эта компания была привлечена Hermitage для того, чтобы расследовать незаконные действия, которые милиция произвела с нашими компаниями. Именно в этом качестве, работая для Hermitage, как для клиента, Сергей расследовал и обнаружил преступление, которое было совершено против нас, помог нам подготовить многостраничную жалобу против чиновников и дал показания против этих чиновников. И одна из причин, по которой мы столь активны в борьбе за правосудие для Сергея, — он рисковал, представляя наши интересы. И заплатил самую ужасную цену — свою жизнь. И именно поэтому мы не остановимся до тех пор, пока правосудие и наказание для тех, кто это сделал, не наступит.

— Некоторые считают вас гринмейлером и именно поэтому сомневаются в чистоте вашей мотивации по тому, чтобы наказать виновных в смерти Магнитского. Что вы скажете на этот счет?

— Гринмейл — это получение экономической выгоды для себя в большой публичной компании, когда эта выгода распространяется только на тебя и не распространяется на других миноритарных акционеров. Никогда за все наше время работы в России не было ситуации, когда мы — миноритарные акционеры — за счет опубликования каких-то вещей получили выгоды, отличающиеся от других миноритариев. Единственные люди, которые использовали это обвинение против нас, — воры или основной акционер, который воровал у миноритариев.

— Самый известный человек, которого считают гринмейлером, Карл Икан, называет себя защитником интересов акционеров, как и вы...

— К сожалению, я ничего не знаю про Икана и ситуации, в которые он был вовлечен, но могу сказать, что во всех случаях, когда мы боролись за что-либо, мы не получали личных выгод, отличных от других миноритариев. На самом деле, наоборот, если вы посмотрите на case study в Чикагском университете, Гарварде или Университете Торонто — они статистически доказали, что если бы вы инвестировали в те компании, где Hermitage была акционером, благодаря нашей активной позиции, вы заработали бы больше, чем инвестируя в другие компании. И это подтверждает тот факт, что мы не получали никакой дополнительной выгоды, а ее получали все акционеры компаний, о которых шла речь.

— А что можете сказать по поводу сообщений о том, что вы “сняты с розыскной базы МВД”?

— Для начала я хотел бы сказать, что никогда не был в международном розыске. Россия в этом смысле уникальная страна, где чиновникам позволено врать публично столько, сколько они захотят. Утверждение о том, что я нахожусь в каком-то списке или вычеркнут из какого-то списка, в равной степени может быть враньем.

— И все же, каким вы представляете себе итог вашей деятельности?

— У нас есть две цели. Одна — правосудие для Сергея. Добиться того, чтобы каждый человек, виновный в его незаконном аресте, пытках и смерти, оказался в тюрьме. У нас есть еще более широкая цель — память о Сергее. Эта цель заключается в том, чтобы Россия изменилась и смерть Сергея изменила Россию навсегда. В той же степени, как Мартин Лютер Кинг изменил Америку, Стив Бико изменил Южную Африку, а Ганди изменила Индию. Мы хотим, чтобы его имя изменило многое в России. Чтобы правнуки Сергея узнавали о своем деде, как о человеке, который изменил Россию. И это не краткосрочный проект, и мы не остановимся, пока не достигнем своей цели.

— Вы понимаете, что дошли уже до той точки, что остановиться будет очень сложно?

— Для всех, кто вовлечен в эту кампанию, возможно, — это самое главное дело в жизни. И моральные причины наиболее высоки, чем что-либо другое, что мы делали в своей жизни.

— А если бы вам дали возможность вернуться в Россию и продолжить зарабатывать деньги, как и раньше? Вернулись бы?

— На данном этапе мои приоритеты сильно изменились — это зарабатывание денег с целью социальной справедливости. Возможно, в будущем я хотел бы вернуться в Россию, но не для зарабатывания денег, а для того, чтобы сделать это место лучше.

— И что улучшить?

— Прежде всего, в сегодняшней России основным злом является то, что правоохранительные органы терроризируют свой собственный народ. Но мы нашли способ, как с эти бороться — доносить до общественности каждое преступление, чтобы для тех, кто совершил эти преступления, наступали последствия.

Роман ОШАРОВ