Псевдореальная жизнь иллюзорного правосудия

“Экономические известия” решили поискать ответ на этот вопрос на отвлеченном абстрактно-теоретическом уровне — без всякой привязки или аналогии с происходящим в Украине, а также без малейшего намека на конкретных государственных деятелей

В пятницу завершился трехдневный судейский семинар в г. Яремче Ивано-Франковской области — де-факто самое крупное мероприятие в судебном мире как минимум за последние несколько месяцев. В рамках этого, на первый взгляд малозначимого, семинара произошло окончательное распределение — кто, каким образом и какое долевое участие получит в процедуре назначения судей на первый пятилетний срок. Закрытость данного мероприятия, куда СМИ вообще не приглашали, а также его высокий представительский уровень, скорее всего, прямо свидетельствуют о том, что данное собрание высокопоставленных лиц будет иметь глобальные последствия для судебной системы — как минимум на ближайшие несколько лет. Остается только надеяться, что на текущей неделе отдохнувшие лидеры судейского мира хотя бы в общих чертах обрисуют, к каким договоренностям они пришли и чего от всего этого следует ожидать украинским гражданам.

И в ожидании этой информации “і” могут предложить читателям разве что размышления на отвлеченные темы — например, абстрактно-теоретическое моделирование ситуации, когда для получения должности судьи кандидату необходимо вести торги коммерческого характера с соответствующими представителями государственной власти. Главный теоретический интерес подобных размышлений — определить, что в таких условиях будет представлять из себя судебная система и можно ли при данных обстоятельствах суды вообще называть судами?

За основу возьмем некую несуществующую страну Х, где всю полноту власти смогла заполучить некая политическая сила Y. И эта политическая сила Y поставила перед несколькими своими проверенными членами задачу: настроить работу судебной системы таким образом, чтобы она в максимальной мере соответствовала интересам политической силы Y. И эти проверенные члены, в частности, прикинули, что их личные интересы и благосостояние — это весомая составляющая часть интересов политической силы Y. Посему проверенные члены решили поставить на коммерческую основу все кадровые процедуры в судебной системе несуществующей страны Х.

Возьмем для иллюстрации такой условный пример: кандидат, желающий занять свободное кресло в суде Z, приходит к руководителю органа, уполномоченного заполнять судейские кресла в судах страны X. Кандидат говорит: “Спать не могу — хочу эту должность”. Руководитель говорит: “Нет проблем, но это кресло, согласно нашим представлениям, имеет стоимость в размере ста тысяч валютных знаков”. Кандидат задумывается, но потом отвечает: “Хорошо, я готов заплатить вам данную сумму. Только вы мне должны предоставить гарантии, что меня не будут трогать в течение трех лет. Особенно — по вопросам нарушения судейской присяги и возбуждения против меня уголовных дел”. Тут настает очередь задуматься руководителю, но со своим ответом он не заставляет себя долго ждать: “Договорились, но по истечении этих трех лет мы ждем от вас 50% от вашего ежемесячного заработка”. Кандидат соглашается.

Тем самым участники этого диалога обрисовали стержневую канву своей, по сути, коммерческой договоренности и, согласовав еще несколько деталей, пожали друг другу руки.

Важно также учитывать, что в несуществующей стране Х далеко не каждому гражданину будет дано право не то что занять судейское кресло, а даже поучаствовать в беседе, схожей с описанной выше. Цифры и имена собеседников, естественно, будут разниться, но коммерческие принципы построения диалога останутся незыблемыми.

И теперь главный вопрос: как будут складываться дела в судебной системе, где при заполнении судейских кресел на первом месте будут стоять не профессиональные и морально-этические качества кандидата, а вполне конкретный торг на основе вполне конкретных денежных сумм? А что будет, если политическая сила Y за несколько лет заполнит, скажем, треть судебной системы страны Х, исповедуя упомянутый выше принцип? А как быть, если при этом нет уверенности, что до прихода к власти политической силы Y, ее предшественники не обладали сходным мировоззрением в сфере правосудия? Предлагаем читателям помочь “і” с анализом этих абстрактно-теоретических проблем, которые, естественно, не имеют аналогов в реальной жизни.

Во избежание двусмысленностей и недопонимания еще раз сделаем оговорку — описанные выше ситуации и сформулированные вопросы не имеют никакого отношения к происходящему непосредственно в Украине и ее судах. Тем более что сегодня о реальной подноготной процессов в отечественной судебной системе могут достоверно говорить, кажется, всего лишь с десяток высокопоставленных лиц. Ну а простым украинским гражданам, лишенным всей полноты информации о происходящем во властных верхах, только и остается, что принимать участие в малозначимых дискуссиях об абстрактно-теоретическом моделировании ситуаций — без возможности повлиять на эти ситуации и привязать их к объективной реальности.

Андрей УМАНЕЦ