Подарки закончились

Без малого десять лет впечатляющего непрерывного экономического роста стали важнейшим фактором постепенной ликвидации в России политической конкуренции и замены ее монополией правящего клана. Именно сравнительное экономическое благополучие сделало общество более терпимым к ограничению гражданских свобод: хотя экономический рост в 2000-х сопровождался усиливающимся социальным неравенством, нельзя отрицать, что десятилетие роста так или иначе было выгодно всем группам российского общества.

Если в России и дальше сохранятся низкие темпы роста или начнется стагнация либо даже экономический спад, разочарование в политике правительства неизбежно охватит более широкий круг общественных групп, усиливая недовольство нынешней политической системой. Только возвращение к высоким и устойчивым темпам экономического роста способно сохранить на плаву нынешнюю политическую модель.

Но факторы, обеспечившие внушительный рост российской экономики в 1999-2008 гг., исчерпали себя и вряд ли вновь появятся в ближайшем будущем.

Рост последнего десятилетия в России можно четко разделить на две исторические фазы. В ходе первой он был обусловлен послекризисным восстановлением, движущими силами которого были резкое обесценение рубля, наличие больших неиспользуемых производственных мощностей и рост мировых цен на сырье. В 2002-2003 гг. эти факторы в значительной степени исчерпали себя. Эксперты тогда говорили, что рост ВВП замедлится с 5-7 до 3-4% и будет не более 1-2%.

Для обеспечения более высоких темпов роста были нужны глубокие изменения — поощрение инвестиций посредством создания благоприятного инвестклимата, стимулирование роста производительности труда и эффективности экономики через приватизацию госпредприятий, реструктуризацию инфраструктурных монополий и т. п. На это была ориентирована программа Грефа. Но ее реализация в 2000-2007 гг., будучи фрагментарной и непоследовательной, не дала большого эффекта.

Зато благодаря скачку цен на нефть в 2003-2005 гг. темпы роста опять взлетели до 6-7%. Это существенно расширило возможности дальнейшего роста на основе ренты, без проведения болезненных структурных реформ. Новым фактором роста, позволившим сохранить рентную политику и отложить реформы, стал массовый приток иностранного капитала. В то время избыточной ликвидности и недооцененных рисков капитал приходил на все развивающиеся рынки. Но в отличие от других в Россию капитал шел не в виде прямых инвестиций, а примерно на две трети в виде кредитов российским корпорациям и банкам, отражая недоверие иностранных инвесторов к российским институтам: общий внешний долг корпоративного и банковского сектора вырос со $108 млрд на 1 января 2005 г. до $505 млрд на 1 октября 2009 г.

Но рост, обусловленный в основном массовым притоком в страну легких денег, а не повышением эффективности и производительности экономики, с началом мирового финансового кризиса сошел на нет. Начиная со второй половины 2008 г. капитал начал быстро уходить из страны. В общей сложности за время кризиса из России ушло больше капиталов, чем пришло в 2005-2008 гг. Другие развивающиеся рынки — Бразилия, Китай, Индия, Турция — сумели позже вернуть капиталы, Россия — нет. Чистый отток капитала из России продолжился и в 2010 г., и в 2011-м, составив $21,3 млрд в I квартале 2011 г.

Чтобы компенсировать отток ликвидности, правительство практически полностью проело накопленные резервы. Резервный фонд Минфина уменьшился, даже невзирая на высокие цены на нефть: в 2010 г. средняя цена Urals составила $87,2/барр., что значительно выше средней цены в 2000-2008 гг. ($45,6/барр.), но объем резервного фонда сократился с $60 млрд в январе 2010 г. до $25 млрд по состоянию на конец года (примерно столько же и сейчас), а всего с осени 2008 г. фонд потерял более 70%.

Общие оценки размера антикризисной помощи правительства колеблются от 3% ВВП в 2009 г. (официальная оценка) до 7% ВВП с учетом мер, принятых в конце 2008 г., но в целом меры по поддержке экономики были столь же беспрецедентными, сколь и низкоэффективными: по оценке Центра макроэкономических исследований Сбербанка, увеличение госрасходов в 2009 г. на 6,9 п. п. ВВП не допустило падение физического объема ВВП на “дополнительные” 0,9-1,8 п. п., но не спасло экономику от крупнейшего падения за 15 лет (с 1994 г.).

Хотя в конце 2010 г. ВВП вернулся примерно на уровень конца 2007 г. (в ценах 2008 г. с исключенной сезонностью по итогам 2010 г. он был выше уровня 2007 г. на 1%, но ниже уровня 2008 г. на 4%), снижение инвестиций в основной капитал в январе — феврале и нестабильная динамика промышленности не дают особых оснований для оптимизма — наоборот, стоит ожидать, что доминирующим сценарием окажется медленный рост или даже стагнация, пока не будет найден новый локомотив дальнейшего роста, которого пока не видно. В этом плане положение сейчас намного хуже, чем после кризиса 1998 г., когда экономика начала быстро расти менее чем через 12 месяцев после начала кризиса, причем рост был устойчивым и практически не прерывался в последующие девять лет.

Что могло бы стать стимулом возвращения к росту в ближайшее десятилетие? Едва ли иностранный капитал будет в больших масштабах возвращаться в Россию, по крайней мере в виде массовых дешевых кредитов. Едва ли цены на нефть смогут выручить нас: даже уровня в $100/барр. едва достаточно для обеспечения бездефицитного бюджета, такова плата за непомерно разросшееся государство. Да и нефтегазовой отрасли потребуются все новые налоговые послабления: она столкнется с совершенно новым, немыслимым в начале 2000-х уровнем затрат, связанным с разработкой новых месторождений нефти и газа в удаленных регионах.

В предыдущие годы много говорили о том, что растущие расходы правительства (в частности, связанные с инвестициями) смогут стать новым источником экономического роста и модернизации экономики. Но реальные итоги резкого увеличения федеральных расходов в 2006-2010 гг. не позволяют поддержать эту гипотезу. Государственные вливания не принесли тех практических результатов по стимулированию экономического роста, которые ожидались. Еще одна проблема, связанная с чрезмерным разрастанием государства и бюджетным дефицитом, — резкое увеличение налогов, которое в 2011-2013 гг. может составить более 3% ВВП, что еще более осложнит процесс восстановления экономики.

Единственным потенциальным источником возобновления существенного экономического роста в России остаются повышение эффективности экономики, рост производительности труда и стимулирование инвестиций в основной капитал. Понятно, что это потребовало бы серьезного пересмотра основных стратегий правительства — перехода от дирижизма, национализации и поддержки “национальных чемпионов” к приватизации, от ограничения прямых иностранных инвестиций в стратегических секторах экономики к благоприятному отношению к ним, а также к радикальному сокращению размеров и регулятивных функций государства, к обеспечению подлинной независимости судебной системы, к защите частной собственности и т. д.

Если власти не пойдут на подобную радикальную смену экономической модели, то в деле обеспечения российского экономического роста останется полагаться разве что на подарки судьбы вроде тех, что сделали возможным экономический подъем России в последнее десятилетие (резкий рост доходов от экспорта нефти и массовый приток дешевых иностранных кредитов). Но если новых подарков судьбы не последует, а нынешний дирижистский курс не будет радикально изменен, будущее экономики России предстанет в очень смутном свете и скорее всего ее ожидают в этом случае низкие темпы роста или даже стагнация в течение многих лет.

Владимир МИЛОВ