Модернизация для своих

Казалось бы, противоречие — видеть, с одной стороны, такие действительно нужные стране действия, как упорное желание вступить в ВТО и добиться безвизового режима с Европой, прорыв в отношениях с НАТО, потепление российско-польских отношений, и, с другой стороны, нарастающий вал коррупции, беспомощность всей внутренней политики, которая уже мало напоминает даже “имитационную демократию”. На самом же деле никакого противоречия нет. Политическая элита — по-настоящему к ней можно отнести только несколько десятков человек, имеющих реальное влияние на принятие решений в стране, — осознанно или подсознательно (что в данном случае не имеет значения) выстроила свою модель “желаемого завтра”, в которой причудливо смешаны и Запад с его ценностями, и нынешняя глубоко больная Россия.

В основе этой модели лежит несколько базовых посылов:

1. Запад очень комфортен для жизни, если, конечно, иметь для этого финансовые возможности.

2. Финансовые возможности для этого уже есть, но нужно сделать так, чтобы легализовать их на Западе и — как более общая цель — стать частью тамошней (не в страновом, а в цивилизационном смысле) политической элиты.

3. Население России должно оставаться лояльным по отношению к своей политической элите, которая по-прежнему контролирует страну и в экономическом, и в политическом контекстах.

Что для реализации эти принципов нужно сделать на практике?

1. В максимально возможной степени переплести “свой” бизнес с иностранным. Для этого, во-первых, во что бы то ни стало заманить в Россию западный крупный капитал в совместные проекты (не отсюда ли объявленная распродажа государственных активов?) и, во-вторых, вкладывать российские деньги через всевозможные “прокладки” и офшоры в западные бизнесы и недвижимость. Примерно так, как это делают Саудовская Аравия, Бахрейн или Катар. И кто к ним на Западе имеет претензии по поводу несоответствия стандартам демократии?

2. Создать режим максимального благоприятствования для приезда в Россию иностранных специалистов (невиданные для Запада зарплаты и возможности для обогащения, снятие миграционных препон, создание специальных изолированных заповедников для них типа Сколкова). Цель все та же: легализация в наиболее развитых странах тех, кто это организует с российской стороны.

3. Нефтегосударства Персидского залива имеют одно большое преимущество перед нынешней Россией: там очень небольшое население, которое имеет очень высокие стандарты жизни за счет экспортных доходов и массы разнообразной обслуги из бедных исламских стран. У нас всего этого нет. В светлый рай такого типа модернизации попадают далеко не все. Очевидно, что в совместное с Западом экономическое пространство может быть вовлечен только нынешний сырьевой сектор и близкие к нему производства: металлургия, автосборка. Вместе с обслуживающими структурами (банки, страховые компании, собственное здравоохранение и образование, индустрия досуга) это может обеспечить какое-то подобие приличной жизни не более чем для 15-20% российского населения. Из круга тех, кому повезет, выпадают пенсионеры, преобладающая часть тех, кто занят в обрабатывающей промышленности, общественном транспорте, сельском хозяйстве, армии, мелком бизнесе, а также врачи и учителя, обслуживающие вот это “прочее” население. Но внутренняя стабильность нужна как воздух, иначе и иностранный капитал не придет, и экспат не приедет. Поэтому выход один: тем, кто не вписывается в узкие рамки западного фрагмента российской действительности, нужно регулярно сбрасывать подачки ровно в той степени, чтобы и не переборщить (а то ведь нарушится макроэкономическая стабильность и мы не будем вписываться в финансовые евростандарты) и в то же время не доводить другую, не столь удачливую Россию до явного скотства. А то ведь придется еще больше отгораживаться заборами по уже имеющемуся рублевскому подобию и на собственную охрану чрезмерно тратиться.

Конечно, обрисованные выше три пути действий не могут быть нынешней политической элитой оформлены в виде осознанной программы. Все эти люди говорят очень правильные слова и, наверное, в целом так и думают. Но если сложить частности, взглянуть на них не по отдельности, а вместе, то видно, что все идет ровно в сторону той модернизации, которая только что описана.

Причина этого, повторюсь, не в злом умысле, а в несоответствии качеств той политической элиты, которую мы имеем, масштабам модернизации, в которой Россия действительно нуждается. Уже в конце 90-х и особенно в нулевые годы когда-то очень способные и перспективные люди подсели на наркотик использования власти в корыстных целях — благо для этого появились мощнейшие финансовые потоки. Те, кто не вписался в новую реальность, быстро вышли в тираж. А новых людей в этот узкий круг впускать опасно: вдруг потребуют изменений в правилах игры! Отсюда и тот политический застой, переходящий в деградацию, и нарастающая эмиграция лучших (в том числе в старых советских традициях — внутренняя).

После всего сказанного возникает вопрос: так можно ли реализовать в России модель матрешечной модернизации, когда в одной стране мирно уживаются наш собственный “золотой миллиард” (простите, миллион) и все остальное население? Ответ однозначный: нет.

Дело в том, что деградация государства достигла такой стадии, когда политическая элита, находившаяся в плену миражей “вертикали власти” и “управляемой демократии”, потеряла контроль над происходящими в стране процессами. Власть на местах перешла к региональным князькам и “авторитетам” (что часто одно и то же), которые взяли под свой контроль милицию и другие правоохранительные органы. А наверх идут победные реляции, и к приезду московского начальства строятся очередные потемкинские деревни. Дошло до того, что только с приходом нового мэра в столицу начинают прорисовываться контуры построенного под носом у верховной власти нового Великого Московского княжества.

Взять под контроль этот хаос силами нескольких десятков человек заведомо невозможно. Более того, любая их попытка вмешаться в ход событий (не на уровне риторики, которая вызывает в лучшем случае усмешку у подавляющей части общества, а на деле) в стиле приснопамятной “вертикали власти” может превратить эту политическую элиту в группку беженцев из собственной страны.

Так что же делать? Ответ, казалось бы, прост: приступить наконец к реальной и всесторонней модернизации России, ее интеграции (полностью, а не части) в евроатлантическое пространство. Но кто же возьмется за решение этой колоссальной сложности задачи? И здесь я вспоминаю реформаторов, которые вышли из старых номенклатурных кланов: Хрущева, Горбачева, Ельцина. Эти люди, воспитанные и обласканные тогдашней тоталитарной властью, попытались — с разным успехом — что-то изменить в основах, а не в частностях. Сейчас ровно такой же момент. Только шансов на успех несравненно больше: Россия — это не только проворовавшиеся чиновники, бандиты, экстремисты всех мастей, социальное дно, но и общественные активисты, просто неравнодушные люди, которых не так уж и мало. Есть средства массовой информации, интернет, в конце концов, сочувствие даже не западных правительств, а общественности цивилизованных стран.

Дело за малым: найти в себе волю и вырваться из узкого мирка иллюзий и финансово окрашенной прагматики в бурлящий российский мир. Тогда есть шанс, что и через 20, и через 40 лет в учебниках истории нашей страны имя этого человека будет упоминаться в позитивном контексте. Но для этого надо ни много ни мало превратить Россию — вместе с решающим большинством ее граждан — в процветающую страну не только для избранных.

Евгений ГОНТМАХЕР, член правления Института современного развития