Это — экономика, господа хорошие!

Хотелось бы рассмотреть дипломатическую составляющую экономики немного подробнее.

Вопрос о необходимости экономизации нашей внешней политики, конечно, не нов. В современных условиях, по крайней мере последние сто лет, наиболее активно инструменты экономической дипломатии используют Соединенные Штаты. И, конечно, Б.Клинтон (о нем его министр торговли М.Кантор сказал, что это был первый президент, который на самом деле сделал торговлю мостом между внешней и внутренней политикой) был большим энтузиастом экономической дипломатии. Но не ее пионером. Ведь незадолго до того политик-популист П.Бухенен активно призывал к обеспечению первенства Америки во всем (“America — first”), имея в виду и всемерную поддержку американских экспортеров со стороны государства. Можно вспомнить и о так называемой долларовой дипломатии президента У.Тафта или хорошо известную внешнеполитическую активность в области экономики времен президентства Ф.Рузвельта. Впрочем, это характерно не только для США. Для нас важны акценты, которые в связи с этим расставляются в Европейском Союзе и в России. Обращает на себя внимание то, что МИД РФ не просто провозглашает лозунг поддержки российского бизнеса за границей (в том числе и в Украине, что весьма ощутимо), но и, по словам бывшего министра иностранных дел И.Иванова, “имеет свой перечень упущенных возможностей и сорванных контрактов или тендеров”. То есть в текущем режиме осуществляется мониторинг результатов и коррекция усилий.

Вспоминается эпизод, произошедший во время одной из конференций в Академии управления лет десять назад. Выступая тогда перед иностранными дипломатами и отечественными бизнесменами, я сказал, что знаю одного чиновника высокого ранга, который действительно беспокоится о поддержке интересов отечественного бизнеса за рубежом. И ради этого не жалеет ни времени, ни сил, обращаясь, если надо, и к президенту, и к законодателям, и в средства массовой информации. “Более того, — заявил я. — Он и сейчас находится среди нас!” Чем вызвал оживление среди руководителей наших министерств и ведомств, занимавших места в президиуме. К сожалению, никого из них я не смог порадовать, поскольку назвал имя У.Миллера — тогдашнего посла США в Украине. К сожалению, среди наших чиновников я и сегодня затрудняюсь назвать такого активного защитника отечественного бизнеса. Нельзя сказать, что его вообще никто не защищает, но эффективность все-таки оставляет желать лучшего. Вероятно, нам надо, как советовал М.Жванецкий, “работать тщательнее”. К сожалению, здесь далеко не все зависит от личных качеств и квалификации чиновников. В том числе и экономических дипломатов. В первую очередь необходимо иметь действительно “экономически ориентированную” политику. Я бы даже сказал, “политику, настоянную на экономике”. Экономические законы по своему характеру объективны и стабильны, в отличие от субъективных и переменчивых чисто политических раскладов. Именно поэтому наличие экономической составляющей всегда добавляет в политику стабильность и предсказуемость. Я называю это кофейным законом: чем более экономически концентрирована внешняя политика, тем она крепче.

И такой “напиток” для нас тем более важен, что мы все еще дремлем, убаюканные благоприятной в последние годы внешнеэкономической конъюнктурой. На наш монопродукт — металл — цены прилично возрастали. Имевшийся дефицит текущего счета покрывался притоком капитала. В основном, правда, спекулятивного. В результате мы проспали глобальный кризис. Хотя на самом деле мировой кризис здесь практически ни при чем. Мы давно забыли (а по-хорошему, так и не начинали) работу по поддержке своих экспортеров. Я имею в виду прежде всего инструменты его кредитования. Всем же известно, что в современных условиях без финансовой поддержки на мировые рынки не прорвешься. Известно, но не используется.

Мне кажется, что необходимо определиться с каждой отдельной страной в приоритетах двусторонних отношений: политических, идеологических, военных, культурных, экономических… Это все важные аспекты, но приоритет бывает только один. Или его не бывает вообще. По определению. И если уж мы решим, что с условной “Анчу­рией” для нас важны прежде всего экономические отношения, то, поверьте, сумеем выстроить отношения соответствующим образом. А если для нас важнее поддержка политически близких партнеров, то думать об экономической выгоде бессмысленно. Такой приоритет тоже может быть. Но выбор должен быть сделан осознанно. Второй важный момент относится к процессу нашей евроинтеграции. Так сказать, приоритету номер один. И здесь мы должны четко представлять себе не только, чем ЕС интересен нам, но и чем мы можем заинтересовать европейцев. Нашей дешевой рабочей силой и обширным рынком? Так они и без того имеют все это без лишних хлопот. Очевидно, что, становясь членом международного элитарного клуба (каковым, по сути, и является Европейский Союз), мы должны принести с собой нечто ценное. В первую очередь, это, конечно, должна быть сама Украина — политически стабильная, экономически развитая, культурно самобытная, криминально безопасная… Но не лишними оказались бы и наши особые отношения в определенных регионах. Если мы тщим себя надеждой сыграть роль мостика между ЕС и Россией, то у нас должны быть, скажем, с Россией лучше отношения, чем у стран ЕС. Иначе им мостик не потребуется. Но на сегодня мы это вряд ли можем им предложить. Может, поискать другие страны и регионы, хорошие экономические отношения с которыми мы могли бы внести в копилку ЕС? Очень важной является и выработка современного имиджа страны (brand state). Не буду даже и вспоминать о тех странах, которые давно уже зарекомендовали себя в качестве законодательниц моды или финансовых центров мира. Но вот древняя Индия прямо на наших глазах обрела новый имидж благодаря своим программистам. Причем большинство из них завладели мировым рынком, не выходя из своих офисов в Мумбае (бывшем Бомбее) и Калькутте. А ведь на их месте могли быть мы. Ведь все это благодаря аутсорсингу, который у них упрощен, а у нас, наоборот, усложнен. Но сейчас — не о грустном. А о том, что нам тоже необходимо найти такой бренд страны, который бы четко указывал на наши возможности, привлекательность и уникальность. К сожалению, кроме Chicken Kiev, пока ничего в голову не приходит. Может, все-таки сделать ставку на нанотехнологии? И навалиться “всем миром”. Сконцентрировать ресурсы…

Кстати, Олег Шамшур упоминает, что в США, несмотря на кризис, расходы на дипломатию предполагается увеличить сразу на 25%.

Да об этом просто кричать надо. Ведь так поступают не только в Штатах. Хотя бы и в соседней Польше — своеобразном образце евроинтеграции для нас. Вот и давайте брать с нее пример. Ведь логика проста: когда на фронте усложняется ситуация, первым делом укрепляют разведку. А министр внешней торговли Бельгии П.Шевалье (это было, кажется, в 1999 году) на дипломатической конференции в Брюсселе так и заявил: “Не забывайте, торговля — это война”. Могу добавить: а экономические дипломаты — наш передовой отряд в этой войне. Ну и как, скажите, можно оценить попытки разоружить их “в целях экономии”?.. Да их должны были бы загрузить амуницией и боеприпасами, что называется, по полной программе и послать вперед, чтоб ни сна, ни отдыха пока языка (то есть инвестора и покупателя) не добудут. А вместо этого обрекают на сидение у компьютера (это если он есть и подключен к Интернету!) в ожидании информации второй свежести.

И это же не новый подход! Помнится, в далеком уже девяносто втором я убедил тогдашнего первого вице-премьера И.Юх­новского поддержать просьбу министра А.Зленко об увеличении зарплат нашим дипломатам одним, но убийственным, как оказалось, аргументом: наш дипломат, не имеющий возможности пригласить партнера на деловой обед в ресторан, не сможет “гідно представляти незалежну Україну”. Увы, подобные простые истины уже не воспринимаются на властном Олимпе. И более серьезные аргументы, не говоря уже об именах подписантов, не достигают цели.

А в то же время цели для экономической дипломатии ставятся достаточно высокие. Но… как в известном анекдоте: “Легенда” меняется, но задачи остаются прежние. В результате и наша дипломатия вообще, и экономическая в особенности, не может: а) привлечь достаточно квалифицированные кадры, в первую очередь, молодые; б) добиться высокой мобильности своих сотрудников за рубежом, имеющих возможность не только “сидеть” в столицах и встречать там приезжающие высокие делегации, но и видеть реальную жизнь страны пребывания; в) обеспечить установление доверительных, неформальных контактов, которые требуют и неформальных форм общения; г) получить широкий доступ к источникам чужой информации (хотя бы платным специализированным веб-сайтам) и обеспечить надлежащий уровень распространения своей (в том числе с помощью средств массовой информации стран пребывания); д) использовать современные средства оргтехники и коммуникации и т.д. и т.п. А ведь это все есть у наших конкурентов за рубежом.

Надо же понимать, что возможность, упущенная нашими экономическими дипломатами, немедленно используется представителями стран, которые могут предоставить аналогичную продукцию или услуги: самолеты, ракеты, металлопродукцию, зерно, строительные работы, нанотехнологии… В мире на содержание одного экономического дипломата тратят в среднем 250 тыс. долл. в год. У нас же на содержание одного сотрудника торгово-экономических миссий, по данным Счетной палаты, уходит порядка 100 тысяч. То есть минимум (для самого дипломата) мы даем, а на то, что надо для эффективной работы, уже как бы и не хватает. В результате, экономя пару миллионов, мы теряем миллиарды. Что и отражается в дефиците нашего торгового баланса.

Теперь об упомянутом О.Шамшуром “налаживании эффективного партнерства во внешнеэкономической деятельности между украинским бизнесом и государством…”. Особо хотелось бы подчеркнуть, что речь не должна идти о пресловутом принципе “Что хорошо для “Дженерал Моторс”, то хорошо…”. Учет взаимных интересов и взаимоподдержка должны исходить от обеих сторон. Не случайно среди наиболее влиятельных дипломатов США один голландский ученый назвал… “Майкрософт” и “Макдональдс”. И мы не должны забывать о таких брендах, как “Антонов”, “КрАз” или “Юж­маш”. Активная помощь их продвижению на внешние рынки способствует глубокому интегрированию нашей страны в мировую экономику больше, чем иной договор или меморандум. Государство должно активно способствовать появлению за рубежом украинских ТНК. Пора бы уже в списке Fortune Global 500 засветиться хотя бы одной отечественной корпорации. Ле­гально. Впрочем, крупные компании имеют свои службы корпоративной дипломатии с хорошо оплачиваемыми сотрудниками и опытными руководителями (в том числе из дипломатического корпуса). И украинские олигархические ПФГ покупают заводы, шахты и верфи в Италии и США, Болгарии и Польше, Австралии и России… Так же как и открывают уже не только представительства своих банков, а через балтийские страны выходят на рынки ЕС с полнофункциональными отделениями. И все это делают, не напрягая наши дипломатические учреждения просьбами о содействии. Иногда вообще избегая контактов с ними. А надо бы это все координировать. В общегосударственных интересах. Ведь когда появятся политико-экономические проблемы (а в условиях глобальной конкуренции их обязательно “организуют”), все равно “прийде коза до возу”… Так стоит ли ждать появления неприятностей?

Особой опеки требуют, конечно, средние и малые предприятия. Но в этом деле есть нюансы. Один из них касается отбора “опекаемых”. По моему мнению, государство должно установить четкие критерии отбора тех, на кого работают наши дипломаты за рубежом. Уж если они и выполняют работу толкачей или бесплатных консультантов, то отбор “счастливчиков”, для кого это делается, должен быть прозрачным и логически обоснованным (то есть осуществляться в соответствии с публично объявленными приоритетами). И не мешало бы ввести все-таки определенную платность дипломатических услуг. Что тоже практикуется в мире. Та же американская дипломатическая практика предусматривает оплату за маркетинговые исследования или помощь, связанную с организацией участия в работе торговых выставок.

Аналогичным образом поступают и дипломаты Ирландии, Швейцарии и Франции, которые, кроме того, получают плату за услуги, предоставление которых требует отдельных обращений в государственные или коммерческие структуры страны пребывания. Размер оплаты при этом колеблется в пределах 140—160 долл. за час работы, или 450 евро за полдня. (Полный рабочий день, как правило, такой работе дипломаты не имеют права посвящать вообще). Причем во многих случаях, особенно если речь идет о маркетинговых исследованиях, посольства просто заключают субконтракты с местными специализированными фирмами.

“А наши ребята за ту же зар­плату…” знаете сколько времени и сил тратят на такие исследования? А на чиновничий ликбез? Это я имею в виду подготовку информационно-аналитических записок, призванных удовлетворить любопытство высоких должностных лиц разных министерств и ведомств в вопросах, без знания которых они вообще не должны были занимать свои должности. А они, захватив командные высоты, теперь выясняют, а как в мире делается то, что входит в их прямые служебные обязанности. Хорошо хоть теперь заинтересовались! Но ведь, по справедливости, осуществление реформ следовало бы поручить тем, кто до назначения знает и теоретические основы, и международный опыт. И если уж загружает дипломатов выяснением каких-то тонкостей (а не общеизвестных специалистам принципов), то делает это точечно, заранее зная, где такой опыт есть, а не просто включая в рассылочный список все страны мира. Бывают же просто анекдотичные случаи…

Так что наведение порядка в вопросах работы дипломатов “на дядю” не просто разгрузит их для выполнения действительно важных заданий, для которых информация собирается тщательно и долго, не один раз обсуждается и анализируется… Это позволит решить и ряд текущих проблем. Во-первых, разгрузит нашу дипломатию от работы, которая даже не то что может быть просто заказана какому-нибудь агентству, а порой даже остается невостребованной. Такие “облагодетельствованные” не то что письма благодарности в посольство или ТЭМ не напишут, а и зарубежному партнеру часто перезвонить не желают. Отменят визит, не пришлют приглашение… А что? Ведь информация получена задаром. Кто ж ее ценить будет? А дипломату потом еще не раз своим партнерам в стране пребывания придется смотреть в глаза и уверять в нашей искренней заинтересованности… Во-вторых, следует учитывать, что бесплатная дипломатическая поддержка (во всяком случае, свыше определенного минимального общедоступного уровня, как, например, информация, размещаемая на веб-сайте) означает просто проявление несправедливой привилегии, которую одна отечественная компания получает по сравнению с другими, а они ведь тоже могли бы просто переложить функции своих маркетинговых подразделений на МИД. В-третьих, следует понимать, что эксклюзивные дипуслуги не только дают необоснованные преимущества перед теми же отечественными конкурентами, но и открывают путь к коррупции. А прозрачный и платный, равнодоступный механизм таких услуг все ставит на свои места.

И что, с моей точки зрения, очень важно — это внимательный отбор заявок на такую помощь, независимо от платности. Ведь проще всего перенаправить в адрес официальных или коммерческих структур заявки и предложения наших предприятий. Которые очень часто не только не дают в них действительно необходимую коммерческую и техническую информацию, но даже не удосуживаются перевести на английский или иной язык делового общения. Меня порой поражает, что на исходе второго десятка рыночной экономики у нас, похоже, еще очень распространено мнение, что главное — это произвести продукцию. В то время как рынок — особенно “рынок покупателя” (в котором находится большинство сегментов мирового рынка) — предполагает ключевым элементом процесса именно продажу. Реализацию, если кому-то все еще ближе старая терминология. Без такого понимания наши предприятия часто оказываются в положении о’генриевских “Младенцев в джунглях”. В джунглях капитализма. Естественно, таким предприятиям надо помогать. Прежде всего, предоставляя стандарты бизнес-планов и коммерческих заявок, размещая консультативные разъяснения на своих веб-сайтах и проводя специальные семинары по подготовке инвестиционных презентаций или участия в выставках… Вот на такой ликбез, я думаю, никто из дипломатов не пожалеет ни времени, ни усилий. Лишь бы интерес к ним был искренним.

Еще посол Украины в США писал о необходимости создания дееспособных экономических служб в зарубежных дипучреждениях и реальной координации международной деятельности всех органов государственной власти. Хочу обратить внимание на то, что не всегда экономические дипломаты собираются под крышей национального посольства. Например, имеют свои загранпредставительства отдельные ведомства Российской Федерации: таможня (кажется, в шести странах, включая Украину), Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, миграционная служба… Имеют свои представительства многие центральные банки (ФРГ, Австрии, Норвегии, Китая, Венгрии, Японии), а также государственные агентства содействию иностранным инвестициям (в большинстве стран, а в странах ОЭСР такие агентства имеют в среднем по семь отделений за рубежом). Какая схема — “атомизированные” или “единые” представительства экономических ведомств — это вопрос, по которому у специалистов еще нет единого мнения. Мне кажется, что более эффективной была бы работа такой команды из разных ведомств в рамках единой службы экономического советника. Это относится и к системе торгпредств, доставшейся нам с советских времен, когда было “все вокруг колхозное”. В смысле — государственное. И такая схема была вполне логичной. Возможно, торговые представительства еще нужны как отдельные структуры в странах — основных торговых партнерах… А в принципе, во всем мире для этого и существуют торговые палаты и деловые ассоциации, которые работают, в том числе за рубежом, на благо своих членов. Экономические миссии должны быть именно миссиями: посылаться на определенный срок в отдельные страны для выполнения специальных заданий — возможно, просто налаживать связи (если страна все еще труднодоступна для наших бизнесменов); возможно, решать сложные юридическо-договорные проблемы или способствовать продвижению какого-нибудь международного мегапроекта. Такие миссии возможны. Это как послы по особым поручениям. Экономическим.

К дееспособности относится, конечно, и вопрос подбора и подготовки кадров. Знание языков — это, конечно, важно. Но я полагаю, что, скажем, в Дипакадемии не просто должна быть кафедра экономической дипломатии — она должна быть выпускающей. Раз уж не можем, как когда-то обещали, обеспечить приток на госслужбу выпускников Кембриджа и Гарварда (которые у нас есть, но работают, как правило, на олигархов и не всегда только отечественных), то хотя бы обеспечим экономическим дипломатам спецподготовку. Такая работа ведется, но уж очень, как по мне, медленно: какие-то курсы и учебники передаются иностранными партнерами, какие-то готовятся отечественными учеными (в том числе вашим покорным слугой)… А должно быть организовано на уровне государственной программы. Причем отдельно подготовка студентов и отдельно спецпрограмма для действующих дипломатов со своим спецучебником. Кстати, что-то подобное еще в восьмидесятые годы делалось в Московском финансовом институте, когда почувствовали, что назревает необходимость расширения внешнеэкономической деятельности банков. Тот спецфак прошли и многие украинские специалисты, которым полученные знания пригодились в дальнейшей работе — в условиях рынка, который раньше был лишь за рубежом. Так что лишних знаний не бывает.

Что касается координации, то первое, что приходит на ум, — реформа в направлении “австралийского варианта”: то есть объединенного министерства иностранных дел и внешней торговли (как это сделали, между прочим, не только в Австралии, но и в Канаде, Швеции и еще более чем в десятке других стран). Можно вспомнить, что “на излете СССР” такая идея уже прорабатывалась, но “беловежские решения” эту работу прервали. Меня лично смущает высокая вероятность того, что в таком случае либо экономические вопросы так и не станут приоритетными для супервнешнеполитического ведомства, либо, наоборот, начнут оттеснять внешнеполитическую составляющую. Здесь очень важно найти правильный баланс: не откусывать по кусочку сыра с каждой стороны, как лиса в известной сказке, пока ничего вообще не останется, а иметь две полновесные составляющие — политику и экономику. Как две стороны одной медали. Или, может уместнее сказать: аверс и реверс гривни, которая в результате слаженной работы должна становиться полноценной международной валютой. Возможно, проще восстановить министерство внешнеэкономических связей, сведя два министерства в единый правительственный комитет или вообще под одного министра с двумя портфелями. В международной практике такие примеры известны.

Хотя это, конечно, все равно полностью не решит проблемы координации. У нас сейчас практически каждое ведомство и регион ведет свою “внешнеэкономическую политику”: и партнерские соглашения подписывают, и с визитами ездят, и информацией обмениваются… Теоретически все эти действия должны согласовываться с МИД. Однако на практике постоянно возникают проблемы. И надо понять, что дело не в недисциплинированности чиновников, которые что-то недосогласовали, не проинформировали вовремя… Дело в том, как мне кажется, что такой механизм координации рассчитан на совсем другие объемы внешнеэкономических связей, и совсем другие скорости их реализации. Да еще при нашей низкой эффективности бюрократического механизма! Здесь в условиях глобализации и мировой конкуренции порой не то что дни — часы все решают, ан нет: проект надо согласовать (то есть несколько раз “прогнать” бумагу туда-сюда, пока уже и нужда в ней отпадет). Означает ли это, что каждое ведомство может “городить огород” по-своему? Тоже ни в коем случае. Просто надо разрабатывать и согласовывать общие принципы, единые цели. В области внешних сношений (в данном случае, внешнеэкономических) все органы власти (а, как говорилось ранее, желательно и крупный бизнес) должны иметь общую стратегию. Ясную, понятную и “прийнятну” для всех сторон. То есть координация должна быть упредительной, а не тормозящей.

Другая сфера координации — сотрудничество с дипломатическими представительствами наших стратегических партнеров за рубежом. Вот, например, пропаганду программы “ЕВРО-2012” среди потенциальных инвесторов, с моей точки зрения, следовало бы вести совместно с польскими коллегами. Мы с ними не конкуренты. Скорее, наоборот: их инвестиционная привлекательность (все-таки страна — член ЕС) могла бы распространиться и на нас. И инвестор, вложившийся в “ЕВРО-2012” по обе границы чемпионата, остался бы, надеюсь, и после финального свистка.

И вот еще. Где нам нужна координация и совместные усилия, так это в работе с украинскими общинами за рубежом. Во многих случаях они качественно уже давно переросли уровень простого сообщества “заробитчан” и потенциально представляют мощную экономическую силу. Вот тут, действительно, не мешало бы детально изучить опыт других стран (прежде всего, наверное, Китая) в работе со своими соотечественниками за рубежом: как в помощи им, так и в использовании их влияния… Это ведь не просто наши братья и сестры, покинувшие отчий дом. Это тоже экономические дип­ломаты.

Лично у меня сложилось мнение, что в плане экономизации внешней политики делается очень много, исходя из того уровня государственного внимания, которое не на словах, а на деле уделяется экономической дипломатии. И в то же время — очень мало, исходя из реальных возможностей и потребностей. Но ведь “проблемы роста” есть у всех. Кроме того, следует помнить, что внешняя политика является, по большому счету, лишь продолжением внутренней.

Александр ШАРОВ

(доктор экономических наук, профессор)