День металлурга. Дончанин проработал на заводе... 64 года!

Ошибочным является мнение, что это праздник исключительно сталеваров да разливщиков. В отрасли трудятся люди десятков других профессий, каждый из которых вносит свой вклад в общее дело. 81-летний Владимир Дюдя — токарь. И в механическом цехе Донецкого металлургического завода он работает с 1947 года. “Через мои руки прошло практически всё предприятие: обжимной, доменный, мартен, литейный, прокатный и прочие цеха”, — смеется ветеран труда.

Итальянцы били кур касками

Вырос он в одной из деревенек Новониколаевского района Запорожской области. “Родители — обычные селяне, гнувшие спину в колхозе за трудодни. От нас Чаплино было в 18 километрах. Так мать возьмет кошелку, плетенную из рогозы — и на станцию, торговать. Масло продавала, яйца, сушку”, — вспоминает Владимир Карпович.

Когда пришла война, ему было всего 11 лет. “Что произошло неделю назад, забуду, а то время помню ясно, — рассказывает он. — Немцы промчались практически без остановок, а вот итальянцы задержались. Недели две стояли. В шлемах, с перьями такими, вроде павлиньих. Пули у них интересные были — длинненькие, с тупым концом. И мотоциклы необычные: квадратная такая, здоровенная люлька, в которую по семь человек влезало. Будто мини-танк по деревне чешет. Их макаронниками называли, так они это блюдо, действительно, очень любили. Но мяско, правда, больше. Получают на кухне порции, идут по улице с котелками и что, ироды, делают: курам макароны бросят, те, дуры, набегут, клевать начнут. А они подскакивают и каской по птицам — шарах! Вот и мясо раздобыли… Из рогатки голубей били. Хулиганье какое-то, а не солдаты”.

Отца, который был знатным портным (всю округу обшивал), в армию забрали почти сразу. Чуть обучили — и в бой. “Вооружили” саперной лопаткой. “Убитые будут падать, у них винтовку подбирай”, — сказали. Карп попал в окружение недалеко от Киева. Оказался в лагере в Лозовой, что под Харьковом. Когда немцы стали отступать, они угоняли пленных. Во время одного из переходов упал Карп без сил в кювет, лицом вниз. Конвоир на лошади подъехал: “Рюс, вставай! Рюс, вставай!”. Пару раз его потянул нагайкой, потом прикладом добавил. Кровь потекла, он решил, что готов... Портной очнулся к рассвету. Добрел до близлежащего села. И с марта 43-го почти полгода домой добирался. Осенью, когда вернулась Советская Армия, его опять забрали на фронт. И бросили под реку Молочную, где наших полегло тысячи. Карпа там ранило в ногу. Как подлечили, отправили в Абхазию охранять военный завод. Окончательно он к семье вернулся лишь в 46-м.

— Ну, что думаешь? Учиться будешь или как я — портным? Может, волам хвосты крутить? — поинтересовался у сына.

— Та шо-то меня до железа тянет, — отвечал Володя, уже два с половиной года “знающийся” с трактором. — Мне бы по технике что…

И отправился осенью того же года с товарищем в теперешний Донецк. За профессией.

На станке замерзала вода

Директор ФЗО №36, узнав, что юные селяне навострились в механики, руками развел: “Куда ж я вас, ребята, с пятью классами образования возьму?”. Но они уговорили... Полгода обучения — и перед ними распахнул двери Донецкий металлургический завод.

— Было это четко в День Советской Армии — 23 февраля 47-го, — вспоминает Дюдя. — Работал сначала в старом мехцехе, поставленном еще при Юзе. Стены — кирпичные, рамы — чугунные, крыша, сгоревшая в годы войны, крыта кровельным железом. Холодина! Вода замерзала на станке, когда его поливал.

Первое время, конечно, тяжко было. Теорию-то знал, а практику пришлось прямо в цеху осваивать.

— Станки тогда были не то, что нынче. Измерительный инструмент — циркуль, линейка, да глаз собственный. Ни микрометра, ни штангеля, — качает он головой. — Но ничего — справлялись.

Упертый, старательный, работящий, он вскоре перешел на более современный станок. Да только там и знания требовались соответствующие: геометрические, явно не пятого класса. Так что пришлось получать среднее образование в вечерней школе.

— Университетов не кончал, — признается токарь. — Вот он, мой главный университет, — обводит руками цех, куда перешел в конце 70-х, когда старый таки разобрали.

Инструмент в наследство

На каких только станках не работал Дюдя — советских, немецких, венгерских, польских, американских. Последний — грузинский, модернизированный. “Его подарили одному из наших, Лукичу, в День металлурга. Кому-то — машину, а ему — станок, — смеется Владимир Карпович. — А как он на пенсию ушел, агрегат мне по наследству достался”.

 

Токарь демонстрирует свое богатство.

Ну, а после Дюди (“Это — мое последнее лето на заводе. Пора уж отдохнуть”, — откровенничает мастер) работать на детище Тбилисского станкостроительного производственного объединения станет молодой одаренный парень Михаил.

— Я ему все секреты, “капканы” объясняю, инструмент свой, который сам делал десятилетиями, оставляю, — немного грустно объясняет ветеран труда. Но потом приободряется:

— Видно, что жилка у него есть, талант. Такому и передать не жалко.

С инструментом — резцами да всякого рода насадочками, хранимыми в большом железном ящике под надежным замком, Владимир Карпович чуть ли не разговаривает. Бережно высыпает на ладонь, чтобы показать. Поглаживает. Объясняет, какой “крючочек” для чего предназначен.

Станок у него, что ретивый конь. Только и ждет, чтобы умелые руки хозяина взнуздали — и погнал-поскакал, выбивая дробь механизмом копыт и фыркая железной стружкой.

— Хорошая машина, — нежно похлопывает мастер агрегат, выточив очередную деталь. — Точность — необычайная, до волоска.

Вырезал лабиринты

В пору, когда его бригада была коммунистической, имелась у Владимира Карповича и своя печать ОТК. Такую давали лишь наиболее ответственным, у кого не было замечаний. Грамот у него столько, что можно комнату обклеить вместо обоев.

На вопрос, сколько деталей (болтов, шайб, муфт и так далее) выточил за жизнь, он лишь смеется да машет рукой:

— Это только по архивам нужно смотреть. Детали ж разные бывали: мелкие, крупные, с “загогулинами” и без.

Среди наиболее сложных заданий назвал подгонку 12 втулок для муфты предельного момента в запускаемый в 50-х годах листопрокатный цех. С винтом одним — частью механизма прибора, показывающего давление, довелось повозиться после того, как его покорежили при транспортировке. Первая в мире установка непрерывной разливки стали, которая появилась именно на ДМЗ, подкинула работы. “Была там одна деталь на гидравлике, состоящая из трех компонентов. Мы называли ее “самец, самка и посредине”. Там такие лабиринты вырезать приходилось”, — припоминает Дюдя.

Чертежи этот токарь-аксакал читает легко, как мы книги. Причем без очков! А из книг более всего его привлекает познавательная литература. И со слухом у Карповича всё в порядке, даром что шум в цеху приличный.

— Травм у меня практически не было. Ногти прибиты? Так это я дома “постарался”, — признается он, живущий, кстати, в двух шагах от завода. Так что гудки предприятия сопровождают Дюдю даже вне работы. — Они для меня, как музыка...

За эти годы обучил более 20 учеников. Пережил не одного начальника цеха. Нынешнего, Николая Рыбалко, очень хвалит:

— Мало того, что настоящий профессионал, так еще человек хороший. Всегда, когда мимо проходит, здоровается. “Да у меня ж руки грязные!” — говорю. “Ничего, помою”, — отвечает.

День металлурга у Дюди — настоящий семейный праздник. Кроме него, свою жизнь посвятили ДМЗ жена (к сожалению, уже ушедшая в мир иной), дочь, зять, внуки и племянники.

Дело любить, не выпивать и сало жевать

Секрет трудового долголетия, по мнению Владимира Дюди, кроется в целом ряде компонентов:

— Нужно выбирать профессию, к которой душа лежит. Мне понравилось токарное дело, я не смог его поменять ни на что другое. Предлагали идти в “горячий” цех, чтобы раньше получить пенсию, но я отказался. Не мое, зачем мне туда соваться. Еще важно не злоупотреблять спиртным! Сколько раз тянули меня в компанию, чтобы “по маленькой”. А я — ни-ни. Хлопцы фукают на меня, руками машут. А я лучше не беленькую, а беленькое выпью — молока. Сейчас никого из тех выпивох-компанейцев нет в живых. А я — вот он. И ведь не то чтобы вообще непьющий. Ну, на праздник там… Но в меру. А еще сало нужно кушать. Не колбасу, которая в последнее время вообще непонятно из чего делается, а натурпродукт.

Металла производим больше, но работаем в убыток

— На металлургических предприятиях Донецкой области трудятся сто тысяч человек, или каждый пятый работник индустрии региона. Они обеспечивают в стране свыше 40 процентов общего объема реализации металлургической продукции, 47-ми — выплавляемой стали и 60 процентов экспортных поставок черных металлов, — сообщила “Донбассу” аналитический обозреватель главного облуправления статистики Лариса Гонтарь.

По ее словам, за январь-май 2011-го прирост производства в металлургическом комплексе региона к аналогичному периоду прошлого года составил 13,9%. Однако чтобы выйти на докризисные объемы производства (то есть уровень четырехлетней давности), нужно работать на 32,1% интенсивнее, чем в 2010 году.

Несмотря на рост производства и повышение цен производителей, прежде всего экспортеров, металлургия остается убыточной, отмечает Лариса Ивановна. За пять месяцев нынешнего года 53% предприятий отрасли получили 1,1 млрд. грн. прибыли, а 47% — понесли убытки почти на 1,9 миллиарда. В докризисный же период прибыль была больше убытков на три миллиарда. Убыточность комплекса связана с высокой энергоемкостью производства и подорожанием материальных и топливно-энергетических ресурсов, считает аналитик.

Что же до средней месячной зарплаты работников метпредприятий области, то она за январь-май возросла по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 26,8% и составила 3753 грн. А вот количество человек, занятых в отрасли, сократилось почти на семь тысяч.

Андрей КРИВЦУН