“Черная дыра” Африки

Эта страна уже долгое время пребывает в зоне перманентной нестабильности. После того как в Ливии был свергнут полковник Каддафи, оказавшиеся не у дел и без денег местные племена туарегов подняли восстание против центральной власти и создали свое государство Азавад. Последовавший затем военный переворот в Мали только усугубил ситуацию: образовался временный вакуум власти. И хотя позже обстановка на юге несколько стабилизировалась, малийские военные так и не сумели взять под свой контроль север: воинственные туареги продолжают и поныне контролировать две трети территории страны.

Прошлым летом в среде туарегов произошел раскол: в межплеменном противостоянии верх взяли вожди, сделавшие ставку на исламский фундаментализм. В результате не признанный мировым сообществом Азавад из национального квазигосударственного объединения превратился в исламистское. А Мали превратилась в “черную дыру” покруче сомалийской, угрожая безопасности соседних стран, прежде всего — Алжиру, Чаду и Нигеру, где также проживают племена туарегов. На неконтролируемых малийскими властями территориях спокойно могут располагаться различные террористические группировки исламских фундаменталистов, причем не только туарегов.

“В северном Мали племенные вожди борются за землю, деньги, власть. С падением режима Муамара Каддафи туареги потеряли серьезные источники дохода, связанные с контролем караванных путей. Для одних выходом из ситуации было создание своего национального государства, для других — исламский фундаментализм. Хотя он и присутствует на землях, где проживают туареги, однако не ислам определяет жизнь племен, а традиции. Тем не менее местные вожди решили использовать известный бренд “Аль-Каида” в своих целях. Прежде всего, чтобы напугать правительство в Бамако. Но они просчитались. “Аль-Каида” — красная тряпка для правительств демократических стран. Туареги очень напугали Запад, вынудив его к быстрым и решительным действиям”, — полагает президент Центра ближневосточных исследований Александр Богомолов.

В начале нынешнего года боевики из “Аль-Каиды в странах исламского Магриба”, “Движения за единство и джихад в Западной Африке” и “Ансар ад-Дин” (”Защитники веры”) начали наступление на малийскую столицу — Бамако. И тогда уже соседние африканские страны и Франция решили действовать без промедления.

В соответствии с решением Совета безопасности ООН, санкционировавшим проведение международной военной операции в этой африканской стране еще в декабре, вначале в ситуацию вмешался Париж. Лишь интервенция французов, перебросивших в начале года спецназ из Чада и Буркина-Фасо, остановила продвижение туарегов и кардинально изменила ход боев. Французскому спецназу и авиации удалось сорвать наступление на Бамако и помочь малийским правительственным войскам отбить город Кона.

“Париж, имевший в прошлом колонии в Африке, претендует на особую роль в этом регионе, что обязывает французов к решительным действиям: Франция влезла в Мали для того, чтобы предотвратить появление в Африке очередной “черной дыры”, — поясняет действия Парижа Александр Богомолов.

Резолюция Совета безопасности ООН предполагает, что костяк миротворческих сил — шесть тысяч человек — составят подразделения членов Экономического сообщества стран Западной Африки (ЭКОВАС). При этом ожидается, что самым большим будет контингент нигерийский и чадский. (Кстати, армии Чада и Нигерии эксперты считают наиболее боеспособными в регионе.) Однако пока своих солдат в Мали отправили лишь Бенин, Нигер, Нигерия, Того и Чад. А общая численность контингента африканских стран составляет примерно тысячу военнослужащих. Франция же увеличила свой контингент в Мали до 2150 человек.

Примечательно, что на недавнем экономическом саммите Лиги арабских государств президент Египта Мухаммед Мурси высказался против военного вторжения и четко дал понять, что Мали — это не французское “подбрюшье”, а арабское. Судя по всему, данную позицию разделяют многие арабские лидеры.

Несмотря на угрозы, исходящие из Мали, пока ни одна из европейских стран не оказывает Парижу существенной помощи. Одна из причин этого — политическая и психологическая неготовность европейских стран ввязываться после Афганистана в очередной вооруженный конфликт, который может затянуться на неопределенное время. Все понимают: кризис в Мали — это всерьез и надолго. Германия, Великобритания, Бельгия, Дания, Испания и Нидерланды лишь дали согласие направить в регион несколько военно-транспортных самолетов, а также вертолетов скорой медицинской помощи вместе с военнослужащими для охраны и обслуживания техники.

Пятого февраля по инициативе верховного представителя ЕС по внешней политике и безопасности Кэтрин Эштон в Брюсселе запланирована министерская встреча, посвященная ситуации в Мали. Париж рассчитывает, что в ходе саммита удастся привлечь партнеров к более активному участию в решении этой проблемы, тем более что захват исламистской группировкой “Подписавшиеся кровью” жилого комплекса совместного предприятия компаний Sonatrach, British Petroleum и Statoil, занимающегося добычей газа в алжирской Сахаре, продемонстрировал международному сообществу угрозу интернационализации конфликта. Напомним, что террористы связали свою акцию с международной военной операцией в Мали и решением Алжира разрешить французской авиации использовать свое воздушное пространство.

“Террористические и экстремистские группировки, преступные организации, ставящие целью захват заложников в регионе, очевидно, могут стать прямой угрозой для Европы, если их не остановить... Мы не можем позволить, чтобы Мали стала питательной средой для международного терроризма”, — заявил на днях генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен.

Ряд экспертов полагают, что исламским фундаменталистам не удастся серьезно повлиять на работу компаний по добыче и транспортировки нефти и газа. “Туареги не в состоянии дестабилизировать ситуацию на юге Алжира. Возможны лишь отдельные теракты. Но системной опасности для нефтегазодобывающей отрасли Алжира нет: местные спецслужбы достаточно профессиональны. И если алжирское правительство смогло обеспечить бесперебойную работу компаний на своих нефтегазовых месторождениях в середине девяностых, когда шла настоящая война с алжирскими исламистами, то оно сможет это сделать и сейчас”, — полагает замдиректора Центра ближневосточных исследований Сергей Данилов.

И все же последние события в Алжире ставят вопрос о том, насколько сильны позиции “Аль-Каиды” в регионе. Да и вообще, какую роль играет “Аль-Каида” не только в Мали, но и в целом в Сахаре и Сахеле? И кто получает максимальную выгоду от дестабилизации в регионе, превращения Мали в “черную дыру”?

Мали — одно из самых бедных государств Африки и мира. Но эта страна имеет перспективнейшие запасы природных ресурсов, до сих пор до конца не разведанных. Здесь есть месторождения золота, урановой и железной руды, марганца, алмазов, меди, свинца, цинка, лития, фосфатов. Это делает страну очень интересной для иностранных инвесторов, в том числе для китайских, которые в последние десятилетия осуществляют настоящую экспансию на черный континент. Заполняя нишу, оставленную западными компаниями, они теснят французов, которые, конечно же хотят и впредь оставаться доминирующей силой в регионе.

“Рано или поздно кризис в Мали будет разрешен. Но тогда в этой стране станет больше Китая и меньше — Франции”, — уверен президент Центра глобалистики “Стратегия XXI” Михаил Гончар. Впрочем, по мнению эксперта, Китай доминировать не будет, поскольку там активно работает третья сила, заинтересованная в дальнейшей дестабилизации и имеющая серьезные финансовые ресурсы. Речь идет о Катаре, показавшем себя серьезным игроком в странах Северной Африки в период “арабской весны” и сирийского конфликта. Ведь к власти в Египте, Ливии и Тунисе пришли именно те силы, на которые ставила Доха — умеренные исламисты.

Как отмечает Михаил Гончар в исследовании Центра “Резонансы глобализации: Мали—Сахара—Африка”, территория Мали могла стать транзитной в одном из вариантов реализации масштабного транссахарского проекта NIGAL, предусматривающего поставки газа из Нигерии через Алжир в Европу. Для Катара появление этого газопровода, равно как и масштабных проектов разработки перспективных месторождений углеводородов на территории Сахары и Сахеля, означает усиление конкуренции на рынке Евросоюза, чего катарские шейхи хотели бы избежать. К тому же Доха хочет больше инвестировать в алжирские месторождения углеводородов, как, кстати, и в ливийские, сдерживая экспансию в Северную Африку западных компаний. И лучшее средство для этого — рост нестабильности в регионе, создаваемый туарегами, вдохновленными исламистскими лозунгами.

В этой ситуации туареги — лишь пешки в большой энергетической игре, ставка в которой — дальнейшее сохранение существующей привязки Европейского Союза к энергоресурсам стран Персидского залива и обеспечение высоких цен на энергоносители.

Владимир КРАВЧЕНКО