Петр Дыминский: “Донбасс порожняк не гонит”

Западноукраинский олигарх Петр Дыминский мог купить любое место в списке любой партии, но не захотел быть политическим статистом. Он инвестировал в партию “Эко+25%” и попал. Не в парламент.

В интервью Контрактам Петр Дыминский

рассказал о том, что:

1. Инвесторы не считали денег, потраченных на избирательную кампанию Эко+25%.
2. У него есть интересы в металлургии, нефтяной промышленности, банковской сфере, но активы переданы в управление.
3. Юлия Тимошенко — несвободный политик.
4. Он скоро сменит свой Бентли на МакЛарен.

— В раскрутку Эко+25% вложили 15-20 млн. долларов. Но партия, набрав 0,47% голосов, даже не приблизилась к проходному барьеру. Не является ли такой результат вашим бизнес-поражением?

— Эко+25% — не та политическая сила, на которую были потрачены большие средства. По крайней мере, эти затраты не скажутся на бюджетах наших семей. Это во-первых. Во-вторых, олигархи идут в политику не от безделья. В Украине ситуация такова: если представители крупного бизнеса не занимаются политикой, она занимается ими. Верховная Рада, как когда-то говорил Иван Степанович Плющ, может все. А после введения конституционных изменений — сможет еще больше. При этом, будем реалистами, наш парламент замешан не на принципах, а на частных интересах и политических предательствах. Я никогда не относился к политике как к бизнесу, но вынужден ею заниматься. Кое-кто считает, что Суркис, Ахметов, Дыминский зарабатывают на футболе. Но ведь в реальности футбол — это сплошные затраты. Большая политика — то же самое. Нет, конечно, есть люди, получающие от политической деятельности финансовую выгоду, но я на политике денег не заработал.

— Сколько лично вы потратили на проект Эко+25%?

— Эта партия является совместным проектом ИСД и группы западноукраинских бизнесменов, которую я возглавляю. Затраты мы не считали, а руководствовались принципом: “Лучше с умными потерять, чем с дураками найти”. Впрочем, все вопросы, связанные с бюджетом кампании, мы обязательно рассмотрим. Уже есть договоренность о том, что мы соберемся, посмотрим, сколько средств было потрачено, проведем взаиморасчеты. Все мы что-то потеряли, но, думаю, наши дружеские отношения от этого не пострадают.

— Кто инициировал создание этого проекта — вы или ИСД?

— Партия возникла на Востоке Украины, наши партнеры рассматривали ее как локальную силу. Но мы ее поддержали, учитывая то, что сейчас в экологически опасных зонах проживают около 15 млн. украинцев. Было принято решение сделать проект всеукраинским. Лично мне — депутату, избранному в экологически проблемном округе, — идеи компенсационных выплат жителям загрязненных регионов совершенно понятны и очень близки. А собственники ИСД — мои давние друзья, мы постоянно общаемся и сейчас трудно вспомнить, кто предложил вложиться в ЭКО + 25%. На одной из встреч мы обменивались мнениями по определенным вопросам и решили раскрутить партию. Мы, действительно, пытались сделать доброе дело, но люди, к сожалению, нам не поверили. Ничего не поделаешь — украинцы получили ту власть, которую заслуживают.

— Когда вы сошлись с владельцами ИСД?

— Мы — давние знакомые. Во время шахтерских забастовок, кажется, в 1994 году донбасским руководителям срочно понадобились деньги. Главой Донецкой области тогда был Владимир Щербань, Андрей Клюев — одним из его заместителей. Чтобы прекратить забастовку и выплатить людям зарплаты, нужно было 6 млн. долларов. Я помог получить эти деньги в течение трех дней.

— Разве 6 млн. долларов были проблемной суммой для донетчан?

— В то время привлечь такие деньги было действительно проблематично. Ни SCM , ни ИСД, ни АРС тогда не было.

— Где же вы взяли эти средства?

— Их под мое слово предоставили серьезные западные бизнес-структуры.

— Сейчас ваши бизнес-интересы пересекаются с интересами ИСД?

— Нет, у нас просто дружеские отношения и схожие взгляды на футбол. Владельцы ИСД, как и я, финансируют футбольный клуб.

— Говорят, у владельцев ИСД дружеские отношения с президентом. Это так?

— Не думаю, что другие бизнес-элиты враждуют с Виктором Андреевичем. С представителями его окружения — возможно, но не с ним самим.

— Почему вы рискнули вложиться в собственный политический проект, а не договорились о месте в списке БЮТ или той же Нашей Украины?

— Попробуйте меня понять — революционный вклад нашей команды намного больше, чем кое-кого из тех, кто попал в ВР по “оранжевым” спискам. После революции у меня были определенные договоренности с Юлией Тимошенко, я выступал с определенными инициативами... Могу вспомнить, как Юлия Владимировна с Виктором Андреевичем уговаривали меня не голосовать за политическую реформу “режима Кучмы”. Я тогда входил в состав фракции “Регионы Украины” и, как вы помните, для принятия конституционных изменений не хватило нескольких голосов. Хотя накануне голосования к моему товарищу, депутату Насалику, подходили определенные люди и предлагали за наши голоса $20 млн, мы этих людей отправили подальше... В общем, если бы я хотел попасть в парламент, я бы там был. Купить место — не проблема. Но меня интересовало, что я буду делать в новом парламенте? Ведь в течение 4 лет я ни разу не выступил с трибуны только потому, что был уверен — мое выступление, моя позиция никак не повлияет на реальную ситуацию. На этих выборах мы стремились получить количество мест, достаточное для создания собственной фракции. Роли статистов нас не интересовали.

— Не жалеете, что отказались от денег за голосование конституционных изменений, ведь они все равно были приняты?

— Реформа, которая состоялась, разительно отличается от той, за которую предлагали деньги! Я уж не говорю об обстоятельствах принятия и политических последствиях для страны... Впрочем, в любом случае, измененная Конституция не стала совершенной. Об этом я, действительно, жалею.

— Александр Волков рассказывал, что место в проходной части списка БЮТ стоило...

— Я не знаю, кто и что предлагал Волкову. У меня свои отношения с Тимошенко, мы с ней говорили не о деньгах, а о будущем Украины. Но когда я увидел ее команду... Мне кажется, что сейчас Юлия Владимировна не является самостоятельной политической фигурой.

— Говорят, что против включения вашей кандидатуры в список БЮТ категорически выступили Николай Томенко и Александр Турчинов. Почему?

— Мне об этом ничего не известно. Но, простите, кто такой Томенко? Турчинов — понятно, простой человек СБУ не возглавил бы. Лично я некоторых министров и губернаторов классифицирую как политических официантов. Уверен, что его никто не посвящал в важные договоренности. Единственный человек, знающий правду о наших отношениях и причину, по которой я не вошел в список БЮТ, — Юлия Владимировна. Но мы родились в один день — 27 ноября, и я думаю, что два Стрельца всегда договорятся. Просто у нее есть обязательства, которые помешали стопроцентно избрать то направление развития, о котором мы договаривались.

— О каком “направлении развития” вы договаривались с Тимошенко?

— Я доказывал центральной власти, что на Галичине работают очень серьезные люди, и соответственно нужно считаться с интересами Западноукраинского региона, который привел к власти не одного политического лидера.

— Обсуждали создание новой СЭЗ на территории Западной Украины?

— В том числе. Речь шла, конечно, не о таких условиях, как в Донецке, но Украину можно объединить только, когда ее части будут экономически равноправны.

— Вы продали долю в НПК “Галичина”. На чем зарабатываете сейчас?

— Я не буду заниматься бизнесом еще около полутора месяцев, пока буду депутатом. Могу сказать, что у меня есть интересы в металлургии, нефтяной промышленности, банковской сфере, но мои активы переданы в управление.

— Как заработали первые большие деньги?

— Моя карьера была настолько стремительной, что меня подозревали чуть ли не в родственных связях с министром угольной промышленности СССР Николаем Ивановичем Чадовым. Я родился в семье простого шахтера, отец так и умер неграмотным. Я начал бизнес после распада СССР, на то время у меня было достаточно связей (в частности — в Польше), чтобы заработать деньги. Экономика страны тогда, как вы помните, разваливалась, господствовали бартерные схемы расчета. Ко мне обратились друзья, занимавшие высокие должности на “Криворожстали”, с просьбой организовать поставки угля. Я организовал. Под гарантии “Криворожстали” китайская компания “Лин Фу” предоставила кредит в размере 12 млн. долларов для закупки польского угля. Потом Криворожсталь через нас продала металл в КНР. Китайцы рассчитались живыми деньгами. Так все и началось: мы поставляли уголь, с нами рассчитывались металлом, мы искали рынки сбыта (главным был Китай). Когда появилась возможность — купил акции НПК “Галичина”, и, как говорится, пошло-поехало. Вообще в начале 90-х не надо было много ума, чтобы заработать, были нужны связи. Кстати, с Юлией Владимировной я познакомился именно тогда. Она поставляла на Криворожсталь газ.

— Насколько близки ваши отношения с Игорем Еремеевым, руководителем штаба Литвина?

— Игорь — мой близкий товарищ. Мы были бизнес-партнерами и, когда сложим депутатские полномочия, продолжим совместные проекты. Но я за свой век уже наработался, хочется отдохнуть. И мне приятно, что у меня есть такие партнеры, как Игорь Еремеев, Сергей Глазур, Степан Ивахив, которым я могу доверить ведение бизнеса. Молодых, способных, талантливых бизнесменов в Украине немного.

— Затраты на избирательную кампанию блока Литвина не меньшие, чем у Эко+25%. Какую сумму потеряла на выборах группа бизнесменов, которую вы возглавляете?

— Меня не интересует, сколько денег потратил блок Литвина. С Еремеевым мы никогда не обсуждали политические вопросы.

— Зачем вам футбольная команда?

— Во-первых, когда-то я играл в футбол профессионально. Во-вторых, у меня есть мечта — сделать из львовских “Карпат” народную команду. Когда она осуществится — мы откажемся от легионеров. В Украине достаточно талантливой молодежи. Концепция народной команды предполагает создание ОАО с участием государственного инвестора и простых болельщиков, среди которых будет рассредоточен блокирующий пакет акций. Мы уже сделали первый шаг в этом направлении — опубликовали бюджет ФК “Карпаты”, прошли аудит налоговой службы. Расходы на клуб составляют около 4,5 млн. долларов. Кстати, аналогичных шагов, насколько мне известно, не сделал ни один украинский клуб.

— Что вас больше интересует — политика или футбол?

— Конечно, футбол. А еще я люблю путешествовать. Рыбачить, охотиться, но футбол — превыше всего. Это та сфера деятельности, где я надеюсь сделать то, чего не смог сделать как политик.

— У вас есть время на отдых?

— Сейчас — без ограничений. Отдых — это когда получаешь удовольствие и ни в чем себе не отказываешь. Я, скажем, люблю ходить на яхте. В последний раз ходил к побережью Хорватии. Запомнилась ночная рыбалка на Кипре. Мы раскинули сети в радиусе 10 км, вытягивать их собственноручно было очень тяжело. С возрастом все больше увлекаюсь большим теннисом. Сейчас собираюсь поехать в один из лучших мировых отелей, где можно жить прямо посреди поля для гольфа. Хочу научиться этой игре. Как говорит мой врач, пришло время любить себя, здоровье дает о себе знать. Также занимаюсь коллекционированием: собираю первые украинские деньги. У меня даже есть часть типографии, печатавшей деньги УНР.

— Врагов у вас много?

— Нет, как ни странно. Из Нашей Украины я ушел сам, но ни один политик из этого лагеря не может сказать, что я сделал что-то неправильно. Из Регионов Украины меня исключили из-за того, что не поддержал политическую реформу, но у меня прекрасные отношения с представителями этой силы. Когда Виктор Федорович был премьером, я с ним неоднократно встречался, на праздники мы ездили к нему в гости. Хорошие отношения у меня с социалистами и даже с коммунистами. Возможно, из-за того, что я всегда стремился придерживаться четкой понятной позиции, мне как политику импонировала независимость. Думаю, мне удалось сохранить моральное право говорить правду.

— Виктор Федорович дома такой же, как на телеэкране?

— Донбасс порожняк не гонит. Виктор Янукович — человек, который держит слово. Как, кстати, и большинство его однопартийцев.

— Почему же вы поддержали революцию, а не Януковича?

— В жизни иногда приходится поступать независимо от собственных симпатий-антипатий. Например, в 1989 году бастовали шахтеры. Мощный Советский Союз имел самую большую армию в мире и самые сильные карающие органы, но я поддержал шахтеров, а не власть, хотя был членом КПСС. Во время революции также поднялся народ, который, на мой взгляд, таки является носителем власти. Я не был оторван от жизни, знал настроения граждан накануне революции, знал стремления Виктора Ющенко. Кстати, еще до того, как стать депутатом, я поддерживал отношения с идеологически близкими мне политическими силами, например, с НРУ. Сейчас у меня прекрасные отношения с Юрием Костенко, который, кстати, вот-вот ко мне придет... Я родился на востоке, но мое сердце принадлежит Западной Украине, в общем, во время революции я не мог поступить иначе.

— Не было страшно, когда вас отрядили работать в Западную Украину? Ведь советская пропаганда активно раскручивала мифы о бандеровцах.

— Нет. Еще в студенческие времена, когда учился в Кривом Роге, я ездил покупать джинсы во Львов, там была лучшая барахолка. С тех пор перестал обращать внимание на пропаганду. Кстати, памятник вождю пролетариата на моей шахте был первым из демонтированных в Украине.

— Вы были инициатором?

— Нет. Инициатором был рабочий класс. Ко мне пришли только что освобожденные из заключения Степан Хмара и Вячеслав Чорновил и предложили снять памятник Ленину, находившийся на территории шахты. Спустя некоторое время приехал утром на работу и увидел — Ленин стоит с лопатой в руках, в шахтерской каске на голове, весь измазанный мазутом. Я дал указание отправить памятник на склад. На следующий день демонтировали памятник на центральной площади Червонограда. Это событие показали все ведущие телеканалы мира.

— Почему вы ездите именно на Бентли?

— Это один из лучших и самых безопасных автомобилей. У меня было много машин, думаю, Бентли — не последняя. Не исключаю, что скоро захочется покататься на МакЛарен. Правда, этот автомобиль дороговат.

— На Львовщине вас называют “крестным отцом”. Почему?

— Не знаю. Почему-то все, что делается в Западной Украине, связывают со мной. Я к этому отношусь спокойно. Антиреклама — это тоже реклама.

Подготовили Роман КУЛЬЧИНСКИЙ, Наталья ГУЗЕНКО