Фатальная война

Историческое и политическое значение событий последних нескольких дней будут, наверное, долго оценивать, недооценивать и переоценивать политики, аналитики и ученые как в Грузии и России, так и во всем мире. На первый взгляд, произошло что-то совершенно особенное. Для кого-то (большинства мирового сообщества) — агрессия России против Грузии, для кого-то — “геноцид” беззащитного осетинского народа, а для кого-то — начало формирования нового мирового порядка XXI века.

Однако если посмотреть на происходящее без эмоций, в этом очень мало нового, непредвиденного и революционного. Скорее всего, русско-грузинская война 2008 года послужит катализатором процессов, которые и так происходили внутри России и вокруг нее, но не станет началом новой эпохи, например, эпохи “новой холодной войны”.

Попытаюсь обобщить происходящее в Грузии в двух аспектах — историческом и политическом.

Даже в историческом смысле русско-грузинская война 2008 года является хотя и очень редким, но не уникальным случаем.

Исторически два народа всегда вместе воевали против общих врагов — сначала против Османской и Персидской империй и горских народов Северного Кавказа (в XYIII—XIX веках), потом против стран Тройственного союза и Оси во время мировых войн XX века. На фоне мятежей против царской и советской власти скоротечную войну между вооруженными силами Грузинской Демократической Республики и Красной Армией в феврале 1921 года можно считать первой важной войной, поскольку тогда произошла советизация Грузии, и позже ее “добровольно” включили в состав Советского Союза. Тогда Грузия снова стала частью России, что невозможно представить сейчас. Новизна лишь в том, что в историческом плане нынешняя война может привести к бесповоротной потере Россией Грузии не только в политическом, но и в культурном смысле.

В политическом же плане ничего нового не произошло. Эта война абсолютно в русле не только грузино-русских отношений последних лет, но процессов, шедших как внутри России, так и на всем постсоветском пространстве. Возможно, некоторые из них теперь усилятся. Попытаюсь выделить такие тенденции.

В первую очередь, будут расти грузино-русские противоречия. “Финляндизировать” Грузию вряд ли удастся, поскольку, в отличие от Финляндии, Грузии не приходится действовать в жестком биполярном мире холодной войны. Кроме того, Грузия находится в геополитически более важной точке мира, где сможет и впредь заручаться поддержкой влиятельных соседей (Турции, например) и ведущих держав мира. Применение военной силы против Грузии, несмотря на военную победу, наверно, противопоказано России. Для сравнения, эффектный марш-бросок в приштинском аэропорту в 1999 году не предотвратил потерю Россией влияния на Балканах.

Полный контроль над Абхазией и Цхинвальским регионом вряд ли даст России дополнительные рычаги против Тбилиси. Напротив, влияние Запада в Грузии вследствие этого может только возрасти.

Во-вторых, и, наверное, это самое главное, ускорится процесс превращения России в жесткую авторитарную страну с экономической структурой страны третьего мира. Действия демократической оппозиции, исходя из интересов государственной безопасности, вероятно, будут пресекаться еще жестче. Критику Запада в отношении русской интервенции в Грузии Кремль будет предоставлять как очевидное доказательство угрозы со стороны внешнего мира. Очень трудно себе представить перспективы выживания такого государства, которое зиждется на насилии внутри страны, не имеет внятной идеологической основы, использует экономически ненадежные энергетические ресурсы как стратегическую основу власти и могущества и управляется клептократией.

В долгосрочном плане нынешняя политическая система России представляется даже куда менее перспективной, чем коммунистическая.

В-третьих, страны СНГ, скорее всего, усилят поиск внутренних и внешних сил, чтобы сбалансировать влияние России и при этом будут ориентироваться главным образом на НАТО и на Китай. Кроме того, диктаторы среднеазиатских и кавказских республик наверняка приложат максимум усилий, чтобы свести на нет любые предлоги, которые позволили бы российским властям вмешаться в их внутренние дела под знаменем защиты русских и интересов России. Подобные действия приведут к тому, что Москва будет относиться к странам-сателлитам все с большим подозрением, они будут отвечать ей тем же.

И, в-четвертых, некоторый кредит доверия, который русские правительственные, ими контролируемые и независимые средства массовой информации (и стоящие за ними либеральные силы) получили во времена правления Ельцина, фактически был полностью исчерпан в течение нескольких дней, когда русские СМИ откровенно врали сначала о зачинщиках конфликта и “геноциде” осетинского народа, потом о намерениях и действиях русских вооруженных сил.

В отличие от западной интервенции в Косове, Кремль не смог не только сколотить хоть какую-нибудь коалицию, но и представить доказательства “геноцида” и “гуманитарной катастрофы” не только до, но и после интервенции.

Наоборот, происходящее сейчас в грузинских селах и городах все больше смахивает на этнические чистки с применением “запрещенного оружия” — чеченских боевиков. Но об этом в России никто не узнает. Все под впечатлением виртуального “геноцида”. А потом еще удивляются “односторонности” мировых СМИ”!

Если для государственных СМИ оболванивание русского народа являлось самоцелью, то непонятно, почему так называемая “демократическая пресса” последовала их примеру, предварительно не выяснив обстоятельств конфликта. Для остального мира такое поведение может лишь указывать на сплоченность русских вокруг их авторитарного режима, и, следовательно, на потерю всякой надежды и прекращение всяких усилий по демократизации этой странной страны.

Георгий МАЗНИАШВИЛИ, аналитик