“Формула любви” как базовая избирательная технология

Услышал по радио песню, которая одной своей фразой переформатировала всю иерархическую лестницу политологической элиты. Теперь я точно знаю, что лучшими политологами в стране, а может и в мире, на сегодняшний день являются Потап и, особенно, Настя Каменских.

Им удалось практически невероятное: упаковать в один коротенький слоган главное требование Избирателя ко всем кандидатам в президенты.

Эта фраза — абсолютный ключ к успеху в любой избирательной кампании. И тот из претендентов, кто первым осознает и поймет всю ее пронзительную глубину, и переформатирует под нее все свои избирательные технологии — станет президентом в нашей стране и лидером в окрестностях.

Но не буду больше интриговать и привожу эту абсолютную и универсальную формулу электорального успеха дословно и полностью: “…ты люби меня, а не люби мне мозги…”.

Я мог бы пропустить без внимания эту совершенную формулу, если бы в тот же день не получил письмо от схимника, с которым состою в постоянной переписке. Есть у меня замечательный заочный и таинственный наставник, который скрывается за псевдо “Будимир” и раз в две-три недели присылает мне невероятно глубокие и искренние послания — о жизни и смерти, мире и одиночестве, о блаженстве слез и боли невысказанности

Так вот в тот день, когда я услышал эту песню, он прислал мне письмо со странной фразой (странной, потому что мы с ним политические темы не проговариваем): “Юлию Тимошенко может остановить только Иисус Христос”.

Мне, честно говоря, эта фраза показалась чрезмерной во всех отношениях.

Во-первых, зачем ее нужно останавливать, если она куда-то спешит?

А, во-вторых, и это самое главное, при всем уважении к величию Юлии Владимировны, ставить ее в один контекст с Иисусом — наверное, это кощунство и даже глумление. По отношению к Иисусу.

Но потом, как мне кажется, я понял иносказательный, сокровенный, потаенный смысл сказанного: остановить политиков, фальшивых лжепастырей душ, которые только имитируют любовь к людям, может настоящий пастор — который подлинно и бескорыстно любит людей.

Сегодня любовь становится, как это ни пафосно признать, главным фактором в политике.

Наверное, многие лидеры интуитивно поняли, что фундаментальные причины бушующего сейчас экономического кризиса носят не экономический, а метафизический характер.

Это — и чрезмерная прагматизация мира, и утрата эмоциональных связей между “элитами” и простым “пиплом”. Это — и чрезмерный разрыв в уровнях и образе жизни “верхов” и “низов”, что абсолютно невозможно в обществах, объединенных пусть не любовью, но хотя бы корпоративной взаимной приязнью, которая называется общенациональным чувством.

Поэтому подспудно возник колоссальный запрос на любовь политиков к людям, пусть и не в яркой, сусальной, всепрощенческой и абсолютной религиозной форме, а в виде хотя бы политического интереса, житейского сострадания, хотя бы любопытства — “верхов” к “низам”.

Первыми, может быть, это почувствовали чувствительные “латинские” политики. И то, что президент Берлускони не может пройти спокойно мимо ни одного наклонившегося над багажником таксиста, не сымитировав с ним акт любви, — это, видимо, не распущенность, как интерпретировали журналисты, а как раз подспудное желание демонстрировать свою любовь людям. Ну, так он это понимает, малыш Берлускони.

Но более всего это почувствовал и осознал американский президент Барак Обама, который всю свою избирательную кампанию построил как “спиричуэлз” — замечательные баллады о вселенской и всепоглощающей любви к своему народу, людям и окружающему миру…

Видимо, до самых проницательных, интуитивных политиков мира дошло, что суть политики сегодня сосредотачивается не в борьбе лжи и правды, и даже не в сражении идеологий, а в нечто ином.

Хотя первыми, как всегда, эту суть “схватили” философы и мыслители, в частности, Питер Слотердайк в своей знаменитой “Критике циничного разума”.

Смысл его исследования заключен в одной фразе: “Доныне выстраивавшийся ряд форм ложного сознания — ложь, заблуждение, идеология — остался незавершенным; современный менталитет заставляет добавлять четвертый член ряда — феномен цинизма”.

Проще говоря, главные политические баталии, в том числе и предстоящие выборы президента Украины, возможно, будут происходить не только по водоразделу идеологий.

( Все наши политики худо-бедно научились рисовать красивые и даже захватывающие идеологические конструкции — один “Прорыв” чего стоит).

Главный водораздел будет происходить по линии “искренность и фальшь”, “реальность и имитация”, “цинизм и любовь”.

Соответственно, и предстоящая президентская кампания у нас сможет разворачиваться в двух плоскостях.

Либо внутри одного корпоративного циничного политсознания. И тогда это будет борьба имитаций (например, своих чувств к народу); борьба фальшпанелей (например, бордов и “свобод”); борьба циничных (то есть заведомо ложных и заведомо невыполнимых) обещаний.

В этом формате, безусловно, победит неподражаемая в данной стилистике премьер. И тогда наша страна… Впрочем, не будем пока о грустном.

Либо найдется претендент, который выйдет за пределы циничного политсознания и бросит вызов всем остальным оппонентам: не особыми идеологическими конструкциями, а особыми чувствами — искренностью, пусть даже наивностью, ну и конечно, любовью.

Пока, надо сказать, ситуация разворачивается по первому сценарию. И она бы и дальше катилась бы без проблем по этому накатанному пути, если бы не произошло два небольших, но симптоматичных сбоев.

Первый — это микроскопический клип “Пропало все”. Многие запомнили его, как иронический курьез, особенно в варианте с комментариями Гепы.

Однако, возможно, только один человек — это сама Юлия Владимировна — осознал, насколько этот казус был опасен для всей его политической судьбы, да и для всех политиков первого ряда. И именно это осознание обусловило такую ее, казалось бы, неадекватно болезненную реакцию на данный “телепродукт”.

Дело в том, что в этом клипе, как в блеске молнии, вдруг обнажилась вся циничность, вся фальшивость отношений украинских политиков к “любим своїм” — избирателям, зрителям, народу.

Мгновенный переход в пятисекундном сюжете от резкого, повелительного и командного рыка, адресованного своим подчиненным, которые, кстати, тоже часть украинского народа, к сюсюкающему елейному тембру, предназначенному зрителю, — вот в чем секрет шокового воздействия этого сюжетика на подсознание тех, кто его видел.

И если бы Интернет был в каждой украинской хате, то на этом могла бы закончиться карьера самого яркого украинского политика.

Но Интернет пока есть, в лучшем случае, в каждой пятой семье, поэтому политик на арене остался, но остался и вопрос: а есть ли в Украине политики, способные одним и тем же естественным, доброжелательным, сочувственным и сопереживающим тоном говорить с простыми людьми и “ в кадре”, и “за кадром”; есть ли политики, способные выйти за пределы циничного и фальшивого сознания?

Пока, однако, не вижу. Поскольку даже самый молодой и “неиспорченный” из плеяды претендентов на пост президента, человек, единственный, кто использует в своем лексиконе замечательный термин “фальшпанель” — и тот не избежал искушения работать именно в парадигме фальши.

Я имею ввиду второй характерный “прокол” в общеукраинской предвыборной фальшстратегии — нашумевшие борды Арсения Яценюка.

Нет, дело совсем не в их содержании. И я сначала даже не совсем понял, почему содержание этих бордов вызвало у экспертов такое раздражение. У меня как раз к самому их содержанию претензий нет, поскольку я сам, видимо, ношу с детства в своем подсознании похожие фобии.

Когда-то отец, командир разведбата, взял меня ребенком на приграничные учения. И тогда он впервые показал мне камуфляжно-полосатый приграничный столб и, показывая на него рукой, зловеще сказал: “Сынок, за этим полосатым столбом враги”.

Ну, а кроме того, в детстве же я жил рядом со знаменитым “Евбазом” (на площади Победы) и каждый раз вздрагивал, когда слышал из-за ограждения базара крики: “Ой, рятуйте, люди добрі!”.

Поэтому я легко могу представить маленького Арсения, которому папа, глядя в расширившиеся от ужаса детские глазенки, зловеще показывает приграничный столб на румынской границе и говорит: “У-у-у-у, Сеня, там живет Дракула! И убить его можно, только загнав в спину этот полосатый осиновый кол”. А рядом с их домом наверняка был тоже свой базар, откуда каждый день неслись крики “Ой, рятуйте!...”.

То есть, по содержанию его борды — всего-навсего раскодированные политтехнологами, вылущенные, выкристализорованые из детского подсознания две фобии: “пограничная” и “базарная”. И в этом нет никакой особой психологической интриги.

Интрига совсем в другом.

Зачем молодому, перспективному политику вклиниваться в схватку фальшивых сущностей — фальшпанелей — к которым относятся и сублимирующие борды, и рукоблудные “свободы”?

(Я уже не говорю о том, зачем экспертному сообществу так пристрастно обсуждать эти политимитаторы? Обсуждение тех же бордов публикой — это все равно, что обсуждение невестами коллекций, извините, фаллоимитаторов своих женихов, вместо того, чтобы обсуждать их реальные качества и достоинства).

Меня, честно говоря, не только удивило, но и расстроило то, что политик новой волны влез с головой в “циничный разум”, а не попытался бросить ему вызов извне со стороны простой и настоящей жизни.

Но меня же невероятно обрадовало то, что наиболее продвинутые интернетчики тут же заговорили не о качестве бордов и их содержании, а о принципиальной ненужности этого инструмента “эпохи фальши”, эпохи натужных политтехнологических визуальных придумок, типа “Тому що…”.

Заговорили о том, что молодой модерновый политик, со старым и брутальным в массовом сознании политинструментарием, выглядит также дико, как продвинутый программист за клавиатурой компа предыдущего поколения.

Заговорили, наконец, о том, что стране нужны политики принципиально новой волны: безусловно, умеющие использовать традиционный политтехнологический инструментарий, но брезгующие им пользоваться, поскольку он запачкан, залапан руками их предыдущих циничных предшественников.

Появятся ли в Украине такие политики? Не знаю.

А каковы предпосылки появления таких политиков? Догадываюсь. Просто должен появиться лидер, который искренне влюбится в свой народ.

Упомянутый мной схимник Будимир писал мне, что Любовь — это самая сильная категория и в жизни, и в политике. Сильнее даже, чем Вера. Поскольку Вера (доверие, уверенность, самоуверенность) без Любви пуста.

Был когда-то такой советский фильм “Влюблен по собственному желанию”. Так вот, тот из потенциальных лидеров, кто осознает это желание и влюбится, тот и станет первым политиком новой эпохи.

Но мало убедить себя в своей любви к окружающим, к людям, к стране. Надо это себе и всем доказать. А как это сделать? Да так же, как в приватной жизни один человек доказывает любовь к другому.

Во-первых, и чаще всего, подобное доказательство достигается через реальный слом всех барьеров, который разделяет любящих.

Поэтому “влюбленный” политик должен начать именно с ломки барьеров:

Если депутатский мандат, с его давно уже бессмысленной “недоторканістю”, стал колоссальным барьером, разделяющим несчастных простых людей и бесящуюся от “жира” и безнаказанности “элиту” — к черту депутатский мандат! Хочешь иметь политическое будущее — немедленное заявление, и выход из ВР.

Стала твоя личная охрана не столько средством безопасности, сколько средством социальной изоляции — к черту охрану! А заодно — и особняки за тремя рядами защиты, встречи в гламурных ресторанах с двойным фейс-контролем, чартеры и вип — залы...

Короче, все, что разделяет сегодняшнего стандарного политика от сегодняшних обычных людей.

Многие скажут, что это тоже популизм. Подумаешь, вышел из депутатов! Подумаешь, отдал бесплатно свою охотничью виллу в Межгирье под семейный детский дом! Подумаешь, отказался от престижной охраны и встречается с друзьями не в “Марио” или “Эгоисте”, а в “Челентано” и “Пузатой хате”... Дикий популизм!

Но люди сегодня и ждут от политиков хотя бы такого популизма — не виртуально на словах, а реального на делах. Да, они ждут такого себе самобичующего, самоистяжающего показательного популизма, который будет стоить политику реального дискомфорта, утраты привычного образа жизни, приведет хотя бы к каким-то бытовым его жертвам и рискам. Поскольку хотя бы через эти невеликие жертвы и не фатальные риски политик и может показать истинность чувства к своему народу.

Это как, опять-таки, в частных любовных отношениях: девушка не оценит обещания “с неба звездочку достать”, но оценит бессмысленный и рискованный прыжок с моста в ее честь...

Во-вторых, любовь к кому-либо проявляется в ненависти к его врагам (помните, враг моего врага — мой друг). Поэтому другой простой путь доказательства своей любви — это реальная ненависть.

Среди претендентов на президентский пост, несколько — с юридическим образованием.

Большинство из них уже проявило на словах свою неприязнь к бывшему коллеге Лозинскому, который постепенно становится нарицательным объектом всенародной ненависти. Но почему никто из этих людей не бросил все свои киевские делишки и не переселился на время в село к матери Олейника, заявив: “Я буду жить здесь, пока не завершу судебный процесс против латифундии Лозинского и не отсужу ее в пользу Матери. Поскольку именно она сегодня олицетворяет всех бессловесных, угасших, загнанных жизнью и несправедливостью украинских матерей. Пусть это будет посильной компенсацией и за смерть ее сына, и за 86-летнюю каторжную жизнь. Пусть это будет знаком всем Матерям Украины, что они не беззащитны и не безпризорны”.

Конечно, как политолог, я мечтал бы о другом формате избирательной кампании. Например, в идеале мне хотелось бы, чтобы в Украине появились политики, способные лихо вклиниться в главные общеевропейские дискуссии и возглавить “мейнстримные” мировые интеллектуальные тренды.

Сейчас, кстати, в Европе началась глобальная дискуссия о совместимости капитализма и демократии. Высказываются оригинальные точки зрения о том, как надо изменить капиталистическую модель, чтобы сохранить модель демократическую.

Для Украины, где экономическая и политическая системы еще не “застыли”, еще невероятно пластичны — это великий шанс перейти по отношению к развитым странам из “догоняющего режима” в “опережающий”.

Или дискуссия о том, что главным политическим “номеном” в обществе становится уже не политическая партия, а компетентный гражданин.

Или споры о новой обамовской архитектуре геополитики, о которой украинская элита молчит “как рыба об лед”…

Но нет, видимо, не дозрели мы еще до выхода на этот уровень.

А сейчас нам хотя бы найти политиков, пусть даже одного политика, способного выйти за пределы “циничного разума” и бросить, пусть в одиночку, вызов украинскому “дракону” тотальной фальши, лукавой имитации и коварного притворства. Найти политика, который действительно любит людей, а не любит людям мозги.

…В конце своей жизни мой любимец Уинстон Черчилль с грустью констатировал: “В сердце каждого политика насмерть бьются две белки: белка циничной карьеры и белка совести”.

Есть ли у нас политик, у которого последняя белка в сердце еще жива?

Дмитрий ВЫДРИН