Rambler's Top100
ДАЙДЖЕСТ

Витрины с видом на врага. Зачем Украине “островки свободы” возле Крыма и на Донбассе

[13:37 12 июня 2019 года ] [ Деловая столица, 12 июня 2019 ]

В России заявили о том, что экономика аннексированного Крыма в 2019 г. развивается быстрее других регионов Федерации. Мы попытаемся отделить экономический смысл от идеологических плевел.

От плевел до зерен

Российский Институт комплексных стратегических исследований определил наиболее динамично развивающиеся регионы Российской Федерации. Анализ проводился на базе исследований пяти базовых секторов экономики. По этому показателю Крым и занял первое место в условном рейтинге. Рядом с ним расположился также аннексированный Севастополь. Кроме прочего, в упомянутом выше институте обратили внимание и на тот факт, что топ-5 базовых отраслей экономики устойчиво росли не во всех регионах РФ. Точнее сказать, в большинстве они комплексно и устойчиво не росли. Как правило, все ограничивалось одним-двумя драйверами роста. Например, северные регионы развивались в основном за счет добычи полезных ископаемых, южные — сельского хозяйства и т. д. Одновременный рост всех пяти базовых отраслей наблюдался лишь в четырех регионах: аннексированных Крыму и Севастополе, а также в Пензенской и Сахалинской областях, но в Крыму и Севастополе данная динамика была выше. В топ-5 отраслей для оценки темпов роста попали сельское хозяйство, промышленность, строительство, розничная торговля и платные услуги населению.

Вкратце о показателях, озвученных по результатам анализа первого квартала 2019-го. В секторе сельского хозяйства темпы роста в Крыму составили 2,9% (выше только в Ингушетии — более 10%); в промышленности — 20,2%, и это максимальное значение группы выборки; строительство било рекорды в Севастополе — 70,9%, но лидерство здесь у Ленинградской области — 130%; показатели торговли более скромные — 2,9%; в сегменте платных услуг для населения у аннексированных Крыма и Севастополя диапазон роста 3,2—4%, но первое место у Чечни — 5%.

Но есть регионы, которые опосредованно оплачивают этот праздник жизни. Наиболее трагичная в плане экономики ситуация сложилась в Хабаровском крае, там зафиксировано падение по всей цепочке показателей (кроме торговли): сельское хозяйство сократилось на 2,4%, промышленность — минус 5,5%, строительство — минус 11,3%, услуги населению — минус 5,8%.

Рекорд по падению показателей строительства зафиксирован в Новгородской области (-78%) и Карачаево-Черкесии (-73%). В Тамбовской области умеренный спад по всем показателям, кроме торговли.

Эта антирейтинговая четверка регионов РФ с наиболее выраженными индикаторами спада экономической активности во многом показательна. В то время как РФ аннексирует Крым и выстраивает показательную “стену благополучия” на границе с Западом, огромные территории, граничащие с Китаем, практически брошены в пучину забвения, что неминуемо отразится в будущем на уровне стратегического доминирования РФ на Дальнем Востоке и региональном балансе сил.

Второй вывод: в то время как такие республики, как Чечня и Ингушетия, поднаторели в выбивании федеральных дотаций, умело манипулируя ментальными особенностями российских элит и историческими аллюзиями, другие северокавказские регионы, такие как Карачаево-Черкесская Республика, продолжают стагнировать. То же самое касается и колыбели “русского мира” — Новгородской области, и этнически осевых для россиян регионов, таких как Тамбовская область.

Но это мы бегло упомянули основные тезисы российской аналитики. А теперь попробуем взглянуть на “зерна”.

На первый взгляд, в условиях аннексии региональный валовой продукт (РВП) Крыма постоянно растет: с 189 млрд руб. в 2014 г. до 359 млрд руб. в 2017 г. Суммарно за четыре года — в 1,9 раза. Но это с учетом дефлятора ВВП, то есть с поправкой на инфляцию, ведь приведенные цифры — это номинальные показатели. Здесь все просто: в первые годы после аннексии внутренние крымские цены, которые в 2014-м соответствовали украинским, должны были резко вырасти до внутреннего российского уровня. Произошла своеобразная шоковая ценовая конвергенция: за короткий период индекс крымских цен был поднят до среднероссийских показателей. Это неминуемо должно было привести к усилению внутреннего дефлятора регионального валового продукта и его резкому росту в первую очередь за счет сектора розничной торговли. На практике так и произошло: максимальный рост регионального валового продукта произошел в 2015-м (40%). В 2017-м данный показатель с учетом дефлятора резко замедлился до 10%, то есть темпы наращивания РВП упали ровно в четыре раза, в первую очередь за счет исчерпания фактора ценовой конвергенции.

Более показательно сравнить уровень регионального валового продукта Крыма до и после аннексии в пересчете на среднегодовой курс доллара к гривне и рублю. В 2013-м РВП Крыма составил $5,8 млрд. В 2014—2015 гг., в первые годы аннексии полуострова, данный показатель упал до уровня $4,3 млрд, то есть регион потерял $1,5 млрд, или более 25% РВП. Лишь с 2016-го началось медленное восстановление валютного эквивалента валового продукта в основном за счет укрепления рубля: среднегодовой курс российской валюты в 2017-м повысился до 58,3 руб./$ с 67,2 руб./$ годом ранее. В 2017-м валютный показатель РВП составил $6,2 млрд, лишь на $400 млн опередив уровень, зафиксированный на момент аннексии.

Таким образом, наблюдаются два противоположных процесса: постепенное затухание динамики роста РВП Крыма в рублях за счет исчерпания ценового фактора и одновременно нарастание валютного эквивалента регионального валового продукта за счет стабильного курса российской валюты.

В этом плане важно провести и структурный анализ. По сравнению с 2014 г. в 2017-м сократилось производство в таких отраслях, как сельское хозяйство (86% уровня 2014-го), добывающая промышленность (82%). Зато максимально по сравнению с другими секторами региональной экономики выросли торговля (264%), бюджетный сектор (198%) и операции с недвижимостью, включая аренду (560%).

Сельское хозяйство региона, по сути, медленно вымирает. Добывающая промышленность вследствие западных санкций работает лишь на потребности региона и также стагнирует. Рост розничной торговли объясняется упомянутым выше ценовым выравниванием. Интересен показатель сектора операций с недвижимостью и арендой. Во времена Украины значительная часть местного бизнеса, зарабатывающего на туризме, пребывала либо в тени, либо в формате упрощенной системы налогообложения (единый налог). Основная часть доходов от туризма оставалась в распоряжении местных жителей. Теперь ситуация кардинально поменялась: российское фискальное законодательство намного жестче как в плане администрирования налогов, так и в части уровня налогообложения малого бизнеса. Российский аналог украинского единого налога (до 5% в зависимости от группы предпринимателей) называется единый налог на вмененный доход и составляет 15% (с применением формулы расчета). В результате после аннексии Крыма местный бизнес стал зарабатывать меньше, но официально декларировать и платить налоги намного больше.

По отраслям и сегментам экономики в 2017-м вырос удельный вес в РВП бюджетного сектора (26% против 23% в 2014-м), торговли (17% против 12%), строительства (9% против 8%), сектора аренды (9% против 3%). Зато доля сельского хозяйства сократилась с 23 до 12%, добывающей промышленности — с 6 до 3%, обрабатывающей — с 9 до 8%.

Российская модель экономического роста в аннексированном Крыму опирается на несколько базовых опор: региональный рост цен, вследствие чего на полуострове был зафиксирован самый высокий уровень региональной инфляции по сравнению с другими регионами РФ; высокий удельный вес бюджетного сектора, включая обслуживание и функционирование ВПК; значительные инфраструктурные затраты федерального бюджета; более жесткие модели налогообложения малого и среднего бизнеса, что проявляется не так в фактическом росте экономики, как в уровне насильственной детенизации.

Территории роста

Но есть еще один важный фактор, который нам следовало бы более детально изучить, и касается он уже не только Крыма. Речь о концепции территорий опережающего социально-экономического развития (ТОР, или ТОСЭР). В рамках этих кластерных территориально-экономических образований в РФ формируются льготные и упрощенные условия для привлечения инвестиций и ведения бизнеса. Концепция ТОР хорошо применима в регионах с повышенным уровнем инвестиционных рисков, а также в тех территориальных комплексах, где базовые факторы производства либо не так доступны, как в целом по стране, либо не столь привлекательны по стоимости. Для минимизации этих отрицательных факторов и применяются упрощенные регистрационные и регулятивные процедуры, включая и льготный фискальный режим.

Украина вполне могла бы выиграть конкурентную борьбу с РФ в части создания более привлекательного инвестиционного и сервисного имиджа, если бы смогла сформировать свою концепцию развития отдельных территориально-экономических кластеров, таких как зоны порто-франко, свободные экономические зоны, индустриальные и технологические парки и т. д. Тем более что россияне здесь не являются первопроходцами: концепцию ТОРов в РФ называют “китайским путем развития”. Новые украинские экономические кластеры могли бы покрывать основные районы на Донбассе, которые контролируются Украиной и сопряжены с линией разграничения, а также размещаться в Херсонской, Николаевской и Одесской областях, которые могут стать своеобразной “витриной” нового формата украинской экономики и выступать своеобразным противовесом российской “концепции роста” в Крыму.

Кластерное развитие, несмотря на явные преимущества, прогнозируемо вызовет серьезную критику: в Украине всегда ревниво следили за распределением бюджетного пирога, и фразы о том, что какой-то регион “кормит” центр, а другой “недополучает помощь”, у нас не редки. С другой стороны, лабильные, неустойчивые развивающиеся государства, которые даже при максимальном напряжении внутреннего потенциала не смогут обеспечить инвесторам привлекательные условия для реализации бизнес-проектов в масштабах всей страны, фактически обречены на кластерный характер роста. Необходимое качество инфраструктуры, низкий уровень фискальной нагрузки, правовая защищенность и регулятивная простота могут быть обеспечены инвесторам лишь в специальных кластерах: свободных экономических зонах, индустриальных и технологический парках, промышленных полигонах, зонах порто-франко, энергетических хабах. В этом случае Украина просто должна сделать выбор: десятилетиями выстраивать равные условия для инвесторов в масштабах всей страны и в течение этого времени молчаливо смотреть, как конкуренты уходят вперед, а эпицентры мирового роста высасывают из страны основной человеческий капитал, либо все же предложить системным инвесторам кластерный подход, заменив внешнюю трудовую миграцию на внутреннюю и временно смирившись с тем, что в ближайшие 30—40 лет удастся эффективно развивать лишь отдельные экономические зоны и/или чартерные города, что не исключает наличие и депрессивных регионов.

Но в этой системе инвесторы смогут точечно получить тот сервисный пакет и правовую защищенность, которую им нельзя обеспечить в масштабах всей экономики. По такой схеме действуют все развивающиеся экономики, такие как Китай, и даже те государства, которые являются частью единой высокоразвитой институциональной среды, как, например, Южная Корея или Польша. Инфраструктура поддержки кластеров развития в Польше включает в себя создание технологических парков (более 40), технологических инкубаторов, центров трансферта технологий.

Применительно к Украине на подконтрольных районах Донецкой и Луганской областей необходимо создавать сеть индустриальных и технологических парков, базирующихся на местном промышленном потенциале. А в районах, расположенных возле Крыма на юге страны, существенные перспективы открываются в секторе туризма и услуг, а также в части создания свободных торговых беспошлинных транзитных зон порто-франко и торговых терминалов. Основные принципы формирования СЭЗ и свободных торговых терминалов здесь можно позаимствовать в Испании, где концентрация свободных сегментов экономики происходит возле крупных портовых городов, находящихся на торговых путях из Европы в Азию и Африку. Такие “островки предпринимательской свободы” включают в себя свободное таможенное пространство, свободные склады, промышленные полигоны, технологические парки и специальные торговые центры. Их экономическим развитием управляют не чиновники, а консорциум компаний, формирующих базовый промышленный кластер.

Как показывает мировой опыт, экономический и инвестиционный форматы конкурентной борьбы всегда становились решающими в истории всех мировых глобальных противостояний.

Алексей КУЩ

Добавить в FacebookДобавить в TwitterДобавить в LivejournalДобавить в Linkedin

Что скажете, Аноним?

Если Вы зарегистрированный пользователь и хотите участвовать в дискуссии — введите
свой логин (email) , пароль  и нажмите .

Если Вы еще не зарегистрировались, зайдите на страницу регистрации.

Код состоит из цифр и латинских букв, изображенных на картинке. Для перезагрузки кода кликните на картинке.

ДАЙДЖЕСТ
НОВОСТИ
АНАЛИТИКА
ПАРТНЁРЫ
pекламные ссылки

miavia estudia

(c) Укррудпром — новости металлургии: цветная металлургия, черная металлургия, металлургия Украины

При цитировании и использовании материалов ссылка на www.ukrrudprom.ua обязательна. Перепечатка, копирование или воспроизведение информации, содержащей ссылку на агентства "Iнтерфакс-Україна", "Українськi Новини" в каком-либо виде строго запрещены

Сделано в miavia estudia.