Последний трудный бой

Поскольку Саммерс, во-первых, славится тем, что, несмотря на свое академическое прошлое, умеет решать практические задачи, и, во-вторых, уходит в отставку в конце года, следует ожидать, что все, какие есть, препятствия со стороны США будут окончательно устранены в ближайшее время. Остается одно препятствие — согласие Грузии: по правилам ВТО у всех стран-участниц есть фактически право вето на вступление новых членов, и пока маленькая южная страна не согласна. Однако бог с ней, с Грузией, — вопрос, вступать или не вступать, решается в Москве.

Как всегда в вопросах международной торговли, против снижения барьеров выступают группы специальных интересов, которые от них выигрывают, т. е. владельцы предприятий, опасающихся зарубежных конкурентов, и сотрудники этих предприятий. Выигрывают или проигрывают от барьеров эти сотрудники, неизвестно (с одной стороны, наличие конкурентов увеличивает шанс потерять работу на этом конкретном предприятии, с другой — легче найти работу на другом предприятии и цены станут ниже), но вот что все остальные граждане страны проигрывают — это однозначно. Казалось бы, стандартная история: специальные интересы, суммарный выигрыш которых меньше, чем проигрыш всех, но гораздо более сконцентрирован, не дают вступить в ВТО. Однако это не так. ВТО — гибкая структура. Уже достигнутые договоренности об условиях, на которых мы вступаем, защищают и сельское хозяйство, и автомобильную промышленность так хорошо, что им незачем лоббировать отсрочку вступления. Что же мешает нам вступить?

Мешает, по существу, то, что весь основной выигрыш от вступления уже получен. Или, точнее, получен при условии, что мы будем продолжать вступать, как вступаем последние 17 лет. В чем состоит этот выигрыш? В том, что если страна является членом ВТО или, как Россия, уже приняла 40 с чем-то законодательных актов, подстраивая свои законы к правилам мирового рынка, то у правительства этой страны связаны руки. Оно не может, поддаваясь давлению со стороны лоббистов, повышать барьеры для торговли то в одном секторе, то в другом. И значит, у фирм нет стимулов расходовать средства на неэффективное соревнование в лоббистских усилиях. Дэвид Тарр и Наталья Волчкова в недавней статье оценивают выигрыш России от вступления в ВТО — именно выигрыш от запрета на лоббизм — более чем в $50 млрд. Конечно, если продолжать медленно вступать, не делая шагов назад, эффект примерно тот же самый.

Да, еще остается Грузия, однако тут, похоже, что-то меняется. Три недели назад я купил в Москве, в парковом киоске, бутылку “Боржоми”. Разлито в Грузии, импортер — белорусская фирма, на вкус — настоящий “Боржоми”. Может быть, и правда вступаем в ВТО?

Константин СОНИН, профессор Российской экономической школы