Проблемы, с которыми столкнулись крупные американские и европейские банки, как Silicon Valley Bank, Signature и Credit Suisse, ставят под сомнение действующие подходы к банковскому регулированию.
“Базель III” — как глоток воздуха для системы
Мировой кризис 2007—2009 годов был одним из крупнейших финансовых катаклизмов. В ответ на нее поменялась парадигма банковского регулирования. С 2009 года глобальный нормотворческий орган — Базельский комитет по банковскому надзору — начал вводить пакет реформ, известный под названием “Базель III”.
Требования к банкам существенно повысили в результате изменения подхода к расчету адекватности капитала, введения новых показателей ликвидности. В обиход органов власти вошло понятие “макропруденциальная политика”.
Пакет “Базель III” технически очень сложный. Он внедрялся поэтапно и дорого стоил банкам. Только введение коэффициента покрытия ликвидностью (LCR) могло обойтись большой группе в несколько миллиардов долларов (такой порядок цифр когда-то озвучил представитель одного из крупнейших банков мира в штаб-квартире того же Базельского комитета).
Авторы реформы подчеркивали, что она не является “волшебной пилюлей” от кризисов, но обещали значительное повышение устойчивости банков и смягчение последствий падения системно важных из них. Недавно стало ясно, что надежды на “Базель III” оправдались лишь частично.
Пандемия и война — “черные лебеди” для “Базель III”
Проблемы американского Silicon Valley Bank (SVB) и швейцарского Credit Suisse подсветили слабые места в текущем подходе к регулированию банков. Поддерживать одновременно экономический рост, низкую инфляцию и финансовую стабильность регуляторам удавалось лишь в более или менее нормальных условиях. А когда один за другим полетели “черные лебеди” в виде то пандемии, то войны в Украине, все усложнилось.
В прошлом году ведущие центробанки мира начали повышать процентные ставки, чтобы обуздать инфляцию, ускорившуюся на фоне полномасштабного российского вторжения в Украину, энергетического кризиса и удорожания продовольствия. Банки и финансовые рынки оказались к этому не готовы, ведь привыкли к низким ставкам и дешевому фондированию.
SVB пострадал из-за того, что по концепции “Базель III” должно было сделать его сильнее — значительные вложения в безрисковые активы. Попытка продать государственные облигации на фоне растущих ставок привела к панике вкладчиков и инвесторов.
Проблемы с ликвидностью у одного из старейших банков Швейцарии Credit Suisse возникли при достаточно высоком LCR.
То есть идея покрытия оттоков средств, пользуясь запасами высококачественных ликвидных активов, таких как государственные облигации, в нынешних обстоятельствах ставок оказалась нерабочей.
К тому же за 13 лет “Базель III” внедрили лишь частично. Выступая перед Европарламентом 20 марта, президент Европейского центрального банка Кристин Лагард отметила, что в ЕС требования к ликвидности выполняют более 2200 банков, тогда как в США это делают только крупные игроки (SVB к ним принадлежал).
Помогло бы банкам полное внедрение “Базель III”
В конце прошлого года Базельский комитет обнародовал исследование об эффективности своих реформ. В отчете все достаточно радужно. Многие новые коэффициенты повышают устойчивость отдельных банков, снижают показатели системного риска, хорошо дополняют друг друга и не сдерживают развитие кредитования.
Но есть интересные замечания о технической сложности и в целом комплексность “Базель III”. В самом комитете признают, что “сложные правила могут создавать вызовы для планирования капитала и приводить к неточным оценкам рисков и неправильному распределению капитала”. И ставят под вопрос способность регуляторов отслеживать корректность выполнения своих требований.
На фоне недавних событий у меня стало больше сомнений в эффективности сложной реформы, которая значительно повысила расходы на комплаенс и IT, а также привела к регуляторному арбитражу и перетоку капитала в финтех. И не только у меня.
На VoxEU вышла колонка Джона Даниэльссона и Чарльза Гудхарта из Лондонской школы экономики “Что Silicon Valley Bank и Credit Suisse говорят нам о финансовых регуляциях?”. Из текста следует, что ничего хорошего.
Попытка “Базель III” подстелить соломки с помощью кучи сложных коэффициентов бесперспективна ввиду существования морального риска и огромной комплексности финансовой системы. Как выход из ситуации авторы предлагают поощрять банки к разнообразию бизнес-моделей (чтобы уменьшать риски срочных распродаж активов) и повышать ответственность топ-менеджеров.
В финансовой литературе обнаруживается немало сравнений финансовых кризисов с пандемиями. Распространение паники после краха Lehman Brothers (американский инвестиционный банк, обанкротившийся в 2008 году. Основанный в 1850 году, был одним из ведущих финансовых конгломератов в мире) напоминает распространение вируса COVID-19.
Недаром в области макропруденциальной политики оперируют термином “заражение” (contagion) в контексте финансовых рынков. Нынешние проблемы банков могут и не окончиться на Credit Suisse. Однако вряд ли заражение будет иметь масштабы глобальной пандемии.
Глава наблюдательного блока Банка Англии Виктория Сапотра в прошлом году сравнила хорошие регуляции с иммунитетом. Мол, эффективная иммунная система помнит старые угрозы и чувствительна к новым. Она адаптируется, чтоб обеспечить выживание организма как одного целого.
Мне нравится эта отсылка к биологическим системам. Именно такие регуляции, как описывает чиновница, похоже, и нужны. Впрочем, если развивать метафору в контексте последних событий с банками, значит, регуляторный иммунитет дал сбой. Финансовая система поражена чем-то вроде аутоиммунного заболевания.
Вылечить систему
Один из возможных путей оздоровления банковской системы снова требует смены парадигмы.
Коллективное бессознательное финансовых рынков, проявляющееся в инстинктах страха и алчности, как-то должно быть интегрировано. Вот это и будет ответ на вопрос моральных рисков.
Все больше экономистов стремятся учитывать в политиках явление комплексности и рассматривать банки как адаптивные системы. Для этого макропруденциальная политика должна меньше полагаться на сложные расчеты и больше — на системное мышление тех, кто эту политику реализует.
Наталья ЗАДЕРЕЙ
