Искусство проповеди... как средство политической борьбы

Визиты патриарха Кирилла в Украину с формальной точки зрения относятся в первую очередь к сфере внимания и интересов украинских православных. Сколько-нибудь критическое обсуждение этих визитов неправославными может интерпретироваться как бестактность и вмешательства в дела иной конфессии. Впрочем, такое критическое обсуждение представителями иных конфессий может быть оправдано, во-первых, если затрагиваются их религиозные интересы, и, во вторых, если затрагиваются их гражданские интересы.

Анализируя ход визита, можно отметить, что налицо есть и первый, и второй факторы, которые вызывают, например, у меня как протестанта и гражданина Украины определенную тревогу (в данном случае я высказываю лишь свои личные мысли, не имея права и не намериваясь представлять какую-либо религиозную или гражданскую организацию).

Основная смысловая нагрузка во время визита патриарха Кирилла ложится на проповеди. Это прекрасно, что патриарх Московский стал уделять большое внимание проповеди и сам является искусным проповедником. Однако по опыту христианских церквей видно, что проповедью иногда злоупотребляют и, опираясь лишь на отдельные цитаты из Библии и других писаний, используют ее для разжигания религиозной вражды, для усиления межконфессиональной нетерпимости, для оказания политического давления, для поддержки определенных политических сил и т.д.

Что же насторожило в проповедях патриарха Кирилла? В первую очередь то, как односторонне он трактует такое явление, как отделение (разделение). Его трактовка отделения вполне может быть использована и православными, и государственной властью против протестантских и других религиозных организаций. Под влиянием визита Кирилла некоторые ревностные “христиане”, борцы за единство православия, уже требуют отменить регистрацию УПЦ Киевского патриархата. Прикончат Киевский патриархат, а там быстро возьмутся и за других. Кого еще захотят приструнить или отменить, борясь с разделениями?

Да, действительно, против отделений и разделений среди христиан направлено много слов Библии, и такие разделения среди единомышленников — это большая беда. Протестанты очень хорошо это знают, поскольку сами возникли конфессионально из церковного раскола, а затем стали подвергаться дальнейшим разделениям, объединение же заново оказывается очень длительным и болезненным процессом.

Однако в Библии есть четкое указание на то, когда разделение и отделение просто необходимо.

Во втором послании к коринфянам апостола Павла сказано: “Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместимость храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут моим народом, и потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я приму вас”.

Здесь сказано ясно: если христианское сообщество оскверняется преклонением под чужое ярмо с неверными, если храм совмещают с идолами, то настоящий христианин должен выйти из такого “христианского” сообщества. И история вселенской церкви знает такие случаи разделений. Уже с первых веков христианство подвергалось отделениям и разделениям. Начиная от споров и ожесточенной борьбы с арианами в первые века и кончая возникновением новых христианских сект в последние десятилетия, вселенская церковь прошла тяжелый путь; история христианства — это в значительной мере история отделений, разделений и проявлений последствий этих разделений. Иногда эти разделения были обусловлены чисто своекорыстными причинами: например, жаждой власти отдельных церковных или светских иерархов, нежеланием делиться властью. В таком случае разделение или, наоборот, объединение и поглощение зависело от нескольких человек. Чаще к разделениям вело различное понимание сущности Бога и специфики служения Ему. В этом случае разделение было неизбежно, а объединение бывало лишь следствием победы одного теологического течения над другим — зачастую простым методом интриг или обыкновенной войны с убийствами и разрушениями.

Но иногда причиной отделения была именно та, которая указана во втором послании к коринфянам: то или иное сообщество теряло большую часть своей христианской сущности и, по сути, переставало ею быть. Например, возникновение и выделение протестантизма обусловлено той невероятной порчей, которой подверглась католическая церковь к XVI веку. Не стоит перечислять все то, что можно было бы назвать в качестве примеров этой порчи. Из-за некоторых фактов можно, при душевной слабости и неподготовленности, стать закоренелым пессимистом. Коротко это можно сформулировать так: церковь перестала быть церковью, а стала организацией, которая авторитарными методами руководила жизнью целых государств, взимала материальные средства с прихожан и распределяла их по своему усмотрению крайне коррумпированными методами.

Отделение протестантов от католичества не только морально очистило и духовно укрепило многие страны, но и дало сильнейший толчок для европейского общественного развития, а также подтолкнуло к давно назревшим изменениям и к самоочищению католическую церковь. Она снова стала пользоваться моральным авторитетом у своих верующих. Само собой разумеется, что это разделение христиан было крайне болезненным и мучительным, оно несло с собою много жертв, но в те времена, к большому сожалению, другого пути для очищения христианского сообщества от нечистоты не нашлось. В экуменическом движении современные христиане пытаются в той или иной мере преодолеть последствия этого и других разделений.

После победы большевиков произошло разделение русского православия на зарубежное и “просоветское” в СССР. “Просоветское” было вынужденно признать атеистическую власть и подчиняться ей. Не берясь судить о целесообразности признания и сотрудничества с коммунистами, вместе с тем следует признать, что отделение зарубежных русских православных было полезным делом уже хотя бы потому, что часть православных русских оказалась свободной от влияния большевистской власти и сохранила свою совесть и имя православной церкви ничем не запятнанными. Известно, что коммунистическая власть для работы за рубежом своих спецслужб использовала любые возможные для прикрытия незаконной деятельности. Отделившись от Московского патриархата, Зарубежная русская православная церковь уменьшила возможности коммунистического режима по злоупотреблению зарубежной церковной организацией. Трудно осуждать это отделение.

Были и другие примеры отделений, осуждать которые невозможно. Например, в тридцатые годы прошлого столетия официальные протестантские церковные организации Германии приняли церковный устав, навязанный им нацистской властью, и большинство пасторов стали в своих проповедях прославлять Гитлера и его режим (кто-то делал это добровольно, а кто-то вынужденно). И тогда группа протестантов — настоящих христиан — вышла из официальной церкви и организовала свою церковь. Некоторые из них были казнены. Сейчас любой протестантский пастор в Германии с гордостью произносит фамилию казненного нацистами пастора Бонхефера. Однако как глумились над этим и другими “раскольниками” в то время многие “благонравные христиане”, не желающие разделений, и поэтому единодушно поддержавшие Гитлера во всех его преступлениях! Этих “борцов” за единство протестантизма всеми средствами поддерживала официальная нацистская пропаганда.

Таким образом, существуют условия, при которых церковное отделение вытекает из христианского долга, выводимого из заветов Священного писания. Если церковное сообщество не выполняет (или плохо выполняет) свою главную задачу — служение Богу в согласии с Его заповедями; если церковное сообщество занимается в основном служением определенным классам, сословиям, отдельным политикам, алчным и агрессивным устремлениям определенных лиц, групп или целых государств, если церковная иерархия коррумпировалась и не может быть примером для верующих — то верующий должен попытаться изменить ситуацию, оставаясь формально в пределах церковного сообщества. Если же изменение ситуации оказывается невозможным, то у верующего существует только один путь — в соответствии с заветом апостола Павла “выйти из среды их” и отделиться, чтобы не прикасаться к нечистому. И вполне закономерно в XIX веке — во время наиболее страшного загнивания не только правящего класса и власти в России, но и официальной православной церкви — стали возникать христианские сообщества, которые официальной церковью были названы раскольниками, а позже “сектантами”. Они жестоко преследовались и православной церковью, и государством. Лев Толстой, вскрывший всю глубину разложения власти, правящего класса и официальной церкви в своих статьях (например, “Письма о голоде”) и романах (“Анна Каренина” и “Воскресение”) был изгнан из официальной церкви.

Как гражданина Украины меня беспокоит и то, что патриарх Кирилл очень охотно говорит о “нашем народе”, о единстве “нашего народа”. Было бы желательно, если бы он выражался четко, как это принято в христианской церкви, когда говорят о едином христианском народе всего мира. Или уж хотя бы о едином православном народе всего мира или всей Европы. Невозможно отделаться от мысли, что патриарх просто-напросто в слегка завуалированной форме пытается протолкнуть идею единого народа в составе русских, украинцев и белорусов или чего-то наподобие этого. Поскольку эксперимент посла Зурабова прошел неудачно, то теперь стать главным проталкивателем этой идеи, видимо, поручено патриарху Кириллу.

Говоря об “отделениях”, патриарх предпочитает выражаться “взагалі”, так что его осуждение разделений вполне можно отнести и к украинской независимости.

Хотелось бы, чтобы это было не так, но в общем и целом патриарх Кирилл довольно умело использует свои проповеди для того, чтобы в мягкой форме продолжить пропаганду идей, сформулированных в свое время в так называемой Русской доктрине (крайне националистической и ультраконсервативной). Его даже относят к духовным отцам этой доктрины. При этом он смело наступает на линию, выйдя за которую, дает многим украинцам полное право видеть в себе не церковного иерарха, а политика.

Итак, наступление на демократическую и независимую Украину явно не ослабевает, со временем меняются лишь методы и средства борьбы, а также направления “главного удара”. Если Москве удастся заручиться поддержкой Президента Януковича еще и на религиозном фронте, то ситуация в борьбе за демократическую Украину станет критической. Скоро украинским демократам придется объявлять всеобщую мобилизацию — но они все еще не выяснили, кто виноват и кто должен быть самым главным демократом, а поэтому и не готовы думать над тем, что же следует делать дальше.

Владимир ЛЕСНОЙ