Заморозка бюджета Евросоюза приведет к его сокращению на треть

Накануне презентации проекта нового бюджета Евросоюза Януш Левандовски выступил против любого ограничения финансовых расходов ЕС: это может привести к его фактическому снижению на 30%.

— Г-н комиссар, в конце июня вы намерены представить ваши предложения по бюджету Евросоюза на семилетний период, с 2014 по 2020 год. Европарламент уже проголосовал за увеличение бюджета на 5%. Не слишком ли размечтались депутаты?

— Это решение парламентарии приняли подавляющим большинством голосов, и оно целиком проникнуто европейской идеей. Они же не собираются тратить эти деньги неизвестно на что — речь идет о благополучии Европы: климат, экология, энергетиче­ские сети, технологии. Для того чтобы иметь возможность давать ответы на глобальные вызовы, нам нужно больше, а не меньше Европы.

— Однако в столицах стран — членов Евросоюза к перспективе увеличения его бюджета отношение весьма скептическое. Так, основные плательщики типа Франции, Германии и Великобритании полагают, что семилетний бюджет следует заморозить. Относитесь ли вы к этому с пониманием?

— Замораживать бюджет не вариант, так как это означало бы фактическое его сокращение к 2020 году на 30%. Обеспечить продолжение развития Европы на базе замороженного бюджета невозможно.

— Заморозка бюджета помешает дальнейшей интеграции Европы?

— Да. Мы не сможем выполнить взятые на себя обязательства, а это напрямую касается стран, входящих в ЕС. Кроме того, мы не справимся с вызовами, которые, по нашим оценкам, ждут нас в будущем.

— Объем действующего сейчас бюджета ЕС превышает 920 млрд евро. Велик ли потенциал его дальнейшего увеличения?

— Нет, невелик. Глава Еврокомиссии г-н Баррозу установил его верхнюю границу, но конкретную цифру я называть не стану. За моей спиной продолжавшиеся многие недели переговоры с коллегами по Еврокомиссии. И атмосфера их не всегда отличалась особым дружелюбием. Естественно, что каждый еврокомиссар имеет свои собственные пожелания в плане финансов. Вот мне и пришлось их лимитировать. Надо же, в конце концов, быть реалистами: речь идет по большей части об экономии, а не об увеличении расходов.

— Таким образом, вы являетесь сторонником умеренного увеличения бюджета ЕС. Может быть, вам не хватает смелости просто вычеркнуть некоторые его разделы, как предлагают европарламентарии, например, что касается аграрной сферы?

— Финансирование мероприятий в области аграрной и структурной политики должно стать более эффективным. Нам необходимо найти пути для того, чтобы экономить там, к примеру, в интересах исследований и инноваций.

— На долю агарной политики по-прежнему приходится более 40% совокупных расходов бюджета. Не стоит ли сократить объем прямых дотаций крестьянским хозяйствам?

— Это весьма деликатный момент, в чем мы уже могли убедиться в прошлом. Доля расходов на сельскохозяй­ственный сектор снижается вот уже в течение нескольких десятилетий. К 2020 году она опустится ниже 40%.

— В то же время некоторые восточноевропейские страны, среди которых и ваша родная Польша, требуют усиления поддержки аграрного сектора?

— Конечно, перераспределение средств и в агарном секторе, и в планах софинансирования крупномасштабных проектов в сфере транспорта и охраны окружающей среды в направлении стран Восточной Европы необходимо. Как правило, такой подход поддерживают и наиболее мощные в экономиче­ском отношении члены ЕС, ведь каждое перераспределение средств касается и тех, кто делает самые крупные взносы в кассу Евросоюза. Но и допустить появления неудачников мы не можем.

— Все это звучит, как квадратура круга...

— Странам Восточной Европы тоже ясно, что для создания приличного бюджета нам нужна поддержка всех 27 государств. Архитектура бюджета должен быть продумана до мельчайших деталей.

— Вы пошли навстречу Германии, продолжив, хотя и в меньших размерах, поддерживать ее экономически более слабые регионы, хотя они и должны были из этой программы выпасть. Это может обойтись в копеечку…

— Естественно, поддержка таких регионов стоит дополнительных средств…

— Речь идет примерно о 9 млрд евро.

— Никаких конкретных цифр я ни подтверждать, ни опровергать не буду. В каждом случае нужно говорить только о том, целесообразна поддержка или нет. Когда речь заходит об инвестициях, это может быть вполне целесообразным. Ни в чем Европа не нуждается так остро, как в инвестициях. Возьмите, к примеру, финансирование меро­приятий по энергосбережению. Того же требует и проблематика охраны окружающей среды, изменения климата — все это инвестиции в будущее. Политика софинансирования крупномасштабных проектов также вносит свой вклад в обеспечение экономического роста и создание новых рабочих мест. Это не милостыня. Речь идет о целях, которые мы записали в своей стратегии экономического развития “Европа-2020”.

— Ежегодно неизрасходованные миллиарды евро возвращаются из бюджета Евросоюза в казну стран — членов ЕС. Быть может, было бы логичнее оставлять их в общеевропейской кассе? Тогда можно было бы создать что-то вроде резервного фонда для финансирования дополнительных проектов?

— Скажем так: из стран-участниц поступают сигналы, что поддержки такое предложение не получит. Конечно, мы стремимся к тому, чтобы наш бюджет стал максимально гибким, но главное, чтобы он внушал доверие. Это понимают все. По счетам нужно платить всегда.

Перевод Александра ПОЛОЦКОГО