Заменит ли дрон человека на полях сражений в Украине?

Стремительное развитие беспилотной техники произошло во второй половине 2022 года, когда на поле боя для разведки и огневого поражения начали массово применяться небольшие квадрокоптеры, а в Черном море начали хозяйничать не военные корабли, а маленькие безэкипажные катера.

За три года войны как для украинской, так и российской армии эти разработки стали основным средством поражения противника. Более того, обе стороны работают над повышением автоматизации их функций и стремительно развивают наземные роботизированные комплексы (НРК).

В Украине уже сформирован первый такой батальон, а сами наземные дроны разных подразделений Сил обороны активно применяются для логистики, минирования и эвакуации с поля боя.

 

Автор фото, EPA

 

К примеру, в августе наземный робот, которым управляли бойцы бригады “Хартия”, успешно эвакуировал раненого бойца, преодолев рекордные 34 км. Известно о почти сотне таких удачных примеров с начала года.

На войнах будущего нужно вообще увести человека, не только пехотинца или штурмовика, но и оператора дрона, как можно дальше от опасности поля боя, уверены эксперты. Дистанционное управление БПЛА уже активно применяется обеими сторонами.

“Будущее БПЛА — это опытные и уникальные пилоты, сидящие где-то в тылу, и люди, подвозящие дроны к линии фронта. Управление через интернет. Россияне работают над этим, мы тоже делаем первые шаги, пробуем, тестируем. А потом наземные роботы будут подвозить дроны вместо людей к линии фронта”, — размышляет украинский специалист и консультант в области военных радиотехнологий Сергей Бескрестнов (позывной “Флэш”).

Но возможно ли это реализовать в ближайшем будущем?

 

Что изменили дроны

 

Для начала нужно понять, как беспилотные роботизированные комплексы изменили современные войны.

Во-первых, это дешевые и доступные средства поражения, не требующие долгой профессиональной подготовки бойца. Следовательно, их очень много, и они служат расходным материалом.

Большое количество и относительная простота такого вооружения нивелируют роль пехотинца непосредственно на поле боя.

“Я считаю, что ходить на штурмы с автоматом, как 20 лет назад — это время уже прошло. Человек стоит очень дорого, а дрон — очень дешево. Поэтому какой смысл человека против дрона выставлять — это даже с точки зрения „бухгалтерии войны“ попахивает идиотизмом”, — откровенно заявляет в разговоре с Би-би-си оператор БПЛА и военный блогер Александр Карпюк, известный также как Serg Marco.

 

Автор фото, Reuters

Правда, у военного руководства есть и другие точки зрения. Например, бригадный генерал, бывший начальник штаба Сил теробороны Сергей Собко считает, что чрезмерное влияние БПЛА на боевые действия приводит к “атрофии” военных навыков у бойцов. Они слишком полагаются на технологии и не способны действовать в условиях, когда эти технологии не работают.

“Другими словами, чрезмерная зависимость от дронов и других высокотехнологичных систем приводит к своеобразной атрофии навыков у военных. Командиры, привыкшие к постоянному наблюдению с воздуха, теряют способность действовать эффективно в неблагоприятных погодных условиях для использования дронов или при применении противником средств радиоэлектронной борьбы”, — так описал генерал эту ситуацию.

Однако очевидным фактом является то, что именно беспилотные комплексы являются основным способом атаки противника в текущей войне.

В украинском министерстве обороны говорят, что 80% потерь противнику наносят дроны. Это не только FPV, но и ночные бомберы.

К примеру, в июле, согласно статистке генштаба ВСУ, беспилотники поразили 23,4 тыс. вражеских целей, из которых около 5 тыс. — это личный состав противника.

Но этот процесс идёт с обеих сторон.

 

Автор фото, Reuters

 

Летом 2024 года россияне сформировали и активно применяют на фронте подразделение БПЛА “Рубикон”, которое доставляет существенные проблемы украинским Силам обороны, атакуя транспорт, укрытия и самих военных. Для этого используются и оптоволоконные дроны.

Они обрезают логистику, лишая передовые подразделения помощи и подкрепления. Это создает благоприятные условия для штурмовых действий и захвата позиций.

Большое количество разведывательных БПЛА в воздухе создало “прозрачное” поле боя. Сформировать ударный кулак незаметно для противника теперь почти невозможно.

Фактически единственным средством для продвижения вперед является тактика, используемая в настоящее время российской армией, а именно перемещение небольших групп (два-три человека, иногда до 10), мимо позиций противника в тыл пешим порядком с использованием погоды, укрытий на местности или специальных плащей для маскировки от БПЛА. В тылу эти группы постепенно накапливаются и пытаются перерезать логистику ВСУ или захватить оборонительные укрепления.

Однако и такая тактика достаточно рискованна. Эти группы имеют не слишком много шансов преодолеть плотную “килл-зону” на определенных участках фронта, где у Сил обороны достаточно подготовленных экипажей дроноводов.

“Прозрачность” поля боя максимально повысила летальность таких “килл-зон”. Они могут быть шириной до 10-15 км (в редких случаях даже 20-40 км) и вынуждают бойцов почти постоянно находиться в укрытиях, чтобы не стать целью БПЛА. Это существенно усложняет логистику, даже если на этом участке фронта она уже опирается на роботизированные комплексы, которые должны поставлять провизию, боеприпасы, обеспечивать эвакуацию.

Главком ВСУ Александр Сырский 11 августа приказал масштабировать применение НРК для эвакуации раненых. Несколько украинских подразделений уже имеют успешный опыт применения этих наземных дронов на фронте.

Но пока это так и не стало массовым явлением. Объясняем, почему 

Почему дрон пока не заменит человека

 

“Солдат на поле боя еще долго будет необходим, поскольку огромное количество функций пока не может быть закрыто другими решениями”, — сказал Би-би-си командир подразделения БПЛА, соучредитель Центра поддержки аэроразведки Игорь Луценко.

По его словам, технических решений, которые позволяли бы полностью заменить человека на передовой, в украинской армии пока нет. Командование продолжает использовать людей для задач, которые можно было бы возложить на роботов.

“По моему личному мнению, пехотинец на поле боя должен выполнять минимум функций. То есть должна быть группа пехоты, которая может отбить какую-нибудь позицию, и несколько техников, которые будут контролировать эти НРК, автоматические турели и так далее”, — объясняет Александр Карпюк.

Ряд функций, в частности, размещение, подключение и управление роботизированными комплексами в большинстве приходится выполнять в опасной близости к линии фронта.

К тому же дроны очень чувствительны к погодным условиям и, например, отражение ими вражеского штурма в условиях тумана или дождя может стать невыполнимой задачей. То же касается ведения разведки.

В идеале использование человека на поле боя должно быть только на финальном этапе — когда благодаря беспилотным технологиям удалось полностью подавить огонь противника, разрушить его позицию, закрыть небо от вражеских дронов и ракет.

“Тогда уже финальная стадия — использование людей для зачистки и закрепления на захваченной позиции”, — говорит Карпюк.

 

Автор фото, Reuters

 

Что же касается наземных роботов, то, несмотря на начальный ажиотаж, их массовых поставок на фронт так и не произошло. Не в последнюю очередь из-за непонимания роли и функций НРК со стороны самих военных.

Сергей “Флэш” в конце июля писал, что сложилась ситуация, когда “военные не хотят их получать и с ними работать”.

“Армия не смогла осознать важность роботов”, — резюмировал эксперт.

По состоянию на август закуплено несколько тысяч роботизированных платформ.

Но, к примеру, Игорь Луценко называет их “сырыми” для работы на передовой.

“НРК сейчас в основном непригодны для функционирования на передовой. Единственное, что они пока могут более или менее успешно делать, это логистика и немного минирование. Но большего от них пока ожидать не стоит”.

 

“Надо еще 20 лет”

 

Один из разработчиков таких наземных дронов Евгений Рвачов из компании SkyLab объясняет, почему так произошло.

“Что касается НРК и замены человека, то полной автономности этих изделий в ближайшие 20 лет я не вижу. До этапа полного контроля без участия человека мы еще далеко”, — отмечает он.

По словам разработчика, есть также ряд обстоятельств, тормозящих развитие робототехники в Украине. Это, в частности, долгие бюрократические процедуры. Когда устройство доходит до конечного потребителя — военного, — параметры техники могут быть уже не актуальными.

“Фронт очень быстро меняется, — говорит Рвачев. — Лично мы как компания прошли 10 итераций (пошаговых улучшений конструкции — Би-би-си) только одной версии нашей роботизированной платформы за три года. Это все изменение оборудования на миллионы долларов. Их страна вам не даст, страна платит только за готовый продукт”.

Второе — это вопрос достаточного количества обученных операторов роботизированных комплексов. Третье — проблема с масштабированием производства. Этот процесс упирается в финансирование и кадры.

 

Автор фото, Ministry of Defence of Ukraine

 

Часто со стороны военных раздается критика относительно высокой цены НРК (от 15 до 50 тыс. долларов) и ограниченных функций этих роботов на поле боя. Например, грузоподъемность большинства комплексов (до 200 кг) не позволяет перемещать большое количество боеприпасов или перевозить более 1-2 бойцов. К тому же эти дроны могут быть легко уничтожены во время движения, могут застрять в “серой зоне” или просто потерять связь.

“Он должен доковылять до передовой, а какая его скорость? Ну пусть 5-7 км/час, и сколько он времени потратит, чтобы преодолеть хотя бы 20 км до поля боя? Кто его будет прикрывать все это время? Кто подавит средства РЭБ? Кто будет контролировать воздушное пространство рядом с ним? Он же большой и медленный, а уничтожить его может ФПВшка за 400 баксов”, — задается вопросами оператор БПЛА Александр Карпюк.

Применение НРК должно быть комплексным, а управлять им должны обученные операторы. Разработать единую тактику применения таких роботов должно военное командование.

Что касается претензий к высокой цене, то, как объясняет инженер Евгений Рвачов, поиск, подготовка и оплата разработчиков этой продукции очень дорогостоящи. Много средств уходит и на производство и закупку качественных комплектующих к НРК.

По его мнению, сейчас возможности дистанционно управляемых устройств используются только на 2-3%, и в ближайшие годы эта сфера будет стремительно расти.

“Из-за военного вторжения России в Украину это обрело еще больший смысл. Потому что у нас в Украине просто заканчиваются люди. Мое мнение, что тенденция к применению НРК будет только расти, как она выросла с FPV, разведывательными дронами, дипстрайками (дальними ударными БПЛА — Би-би-си)”, — говорит Рвачов.

Говоря о росте роли беспилотных систем на поле боя, украинское военное командование тем не менее постоянно делает акцент на особой роли пехоты. Даже когда она по факту все чаще выполняет только символическую функцию, обозначая контроль над территорией.

“Военные во всем мире знают аксиому: ни одна территория и ни один окоп не считаются твоими, пока там не стоит твой пехотинец”, — заявляет главком ВСУ Александр Сырский.

Правда, новейшая российско-украинская война показывает, что это утверждение вполне может быть не аксиомой, а теоремой, которую еще предстоит доказать.