Война и мир на Евромайдане. Глазами очевидца

12.10. Стоим на Пушкинской. От парка Шевченко колонна идет вниз к Бессарабке. Флаги, символика. У-кра-и-на! У-кра-и-на! Мы пробираемся вверх к памятнику Грушевского. Там мы захватим других для того, чтобы снова пойти вниз, уже в колонне.

12.20. На перекрестке бульвара Шевченко и Владимирской очень, очень, очень много людей. Я не владею методом подсчета людей в толпе, но это явно десятки, а то и сотни тысяч. — Почему они стоят? Почему не идут вниз к Бессарабке, а оттуда на Крещатик? — Ты что! Они идут уже минут 20-ть, идут плотно, поют. Но собралось сто-о-о-олько народу, что пока тронется хвост, голова упрется в Майдан Независимости.

12.40. Идем в колонне. Инка, бывший главред делового еженедельника, орет громче всех. У-кра-и-на! Щеее не вмеееерла Украины.., — переключается Инка. Толпа подхватывает. Инка и взрослый дядька через пару метров явно самые горластые. Я пою внутри себя. Вслух не пою давно, со времен музыкальной школы. Пытаюсь звонить. Связи нет.

13.00. Мы почти у памятника Ленину. С одной стороны проезжей части здесь припаркованы авто (бедные владельцы, даже не знаю когда, как и какими они заберут свои машины), с другой — милиция охраняет памятник. Идем мимо, колонна поворачивает десятки сотен голов в сторону милиции. Милиция с народом!, — кричит кто-то зычно. Милиция с народом!, — кричат тысячи громких голосов. Милиция просто смотрит. Грустно и безразлично. Мне жаль. Какой посыл в карму — тысячи, десятки тысяч идут мимо и каждый передает тебе привет.

13.20. Уже на Крещатике. Сзади парень в инвалидной коляске с национальной символикой. Парню ничего не видно, он просто крутит колесо коляски, стараясь никому не мешать. Его приятель тихо пересказывает то, что происходит вокруг, поверх наших голов. Человек, упирающийся взглядом в поясницы впереди идущих, поднимает голову вверх, тянет шею, но все напрасно — отчаянно ничего не видно. — Так ему ж не видно ничего, — горластый дядька уже возле нас, — А ну, ребята, поможем! Коляска взмывает вверх! Теперь она, увешанная желто-голубыми ленточками и европейскими флажками, парит над нашими головами. Он выше всех, ему видно Майдан. Теперь он сверху рассказывает нам о том, что люди заполонили все — Крещатик, Майдан, выплеснулись на Европейскую площадь.

13.40. Прошли горадминистрацию. Толпа все плотнее, вот-вот остановится и начнет трамбоваться. — На Институтской формируют колону Беркута. Передайте по цепи. В толпе эта фраза разлетается со скоростью, которой позавидовал бы любой супер современный и нано-технологичный гаджет. Через Пассаж идем на Банковую. Люди, люди, люди. Взрослые, молодые, пожилые. Вокруг витает что-то неуловимое, но такое знакомое. Что же это? Радость? Да вроде нет, рано. Грусть? Нет. Надежда? Она наверное не витает, а скрутилась калачиком и привычно затаилась где-то в районе диафрагмы. Энергия! Это энергия живых (в полном смысле этого слова) людей. Людей мыслящих, людей жаждущих.

13.50. Союзпечать. — Здравствуйте, свежий Фокус есть? — Тот, где написано, что дальше? Да почти сразу продала, еще в пятницу.

14.00. Т-образный перекресток Банковой и Институтской перекрыт трактором и двумя знакомыми джипами. О! Здесь есть на кого посмотреть! Корчинский, Поярков (вместе с джипом), чувак с настоящей лопатой через плечо. Беркут плотненько стоит у привычного металлического ограждения в ста метрах от входа в Администрацию президента. Стоит и, наверное, еще сам не знает, что здесь будет дальше. Возможно, в полной мере этого не знают и те пацаны, которые радостно лезут на трактор, открывают дверь, садятся за баранку. Кто оставил здесь трактор? Почему открыта дверь? Но пацаны уже едут, радостно крича и зажигая фаера. Едут на Беркут, на Администрацию президента. Поярков, красиво разворачиваясь на оранжевом джипе, медленно исчезает вдали. До столкновения остается каких-то полтора часа. Связи нет, интернета нет, смс возвращаются.

14.20. Если вам машину не жалко, это одно, но если вам демонстрантов, которых прижмут к вашей машине и будут бить, если их не жалко — это совсем другое, — волонтер пытается разогнать отчаянных водителей, желающих парковаться вдоль Институтской. Холодно и нужен вай-фай. Кафешка возле Нацбанка. Здесь между митингами переводит дух интеллигенция. Всего-то 8 столиков, не считая крошечной барной стойки, а сколько знакомых лиц — журналисты, депутаты, директора рекламных агентств. Вай-фая нет, связь по-прежнему через пень колоду.

14.50. Прошло каких-то полчаса, но как все изменилось. Людей уже значительно больше. Но не в этом дело. Возле Нацбанка и Администрации президента больше стало не просто людей, больше стало “пацанчегов”. Я выросла на Никольской Борщаговке, училась с “пацанчегами” в одном классе, дружила и жила в одном дворе. Взгляд “пацанчега обыкновенного” я отличу от любого другого взгляда, даже если парня затолкать в костюм от Brioni.

15.00. Хлопки. — Они бросают шашки! Закрывай уши! Девочки, марш в подворотни!, — это парень, который не так давно пытался регулировать парковку, кричит в толпу. Запах. Такой странный запах. Говорят, что это порох. Не знаю. Я человек мирный и не стала бы покупать своим детям даже игрушечных пистолетов. Но почему я не могу дышать? Спазм гортани, кашель. Оглядываюсь — вокруг кашляют. — Это газ! Пригнулись! Шарф!, — парень отвечает на незаданные вслух вопросы сотен людей вокруг.

15.20. Сначала они как бы наезжали трактором на Беркут. Пугнут и назад отъедут. Многие понимали, что это провокация. Потом полетела шашка. Первая, вторая, третья. Сначала туда, потом оттуда… И все-таки почему трактор стоял открытым? Как удалось завести его без ключа? У тракторов нет ключа зажигания?

15.30. Мне сложно говорить и дышать. Многие надели аптечные маски, но я то знаю, что это плацебо. Только многослойная мокрая повязка может здесь помочь. На улице 2 градуса тепла. Сумерки. Связи по-прежнему нет. Хлопок. Еще хлопок. Крики. До столкновения остается 5 минут.

19.00. — Ты где? — Я в больнице скорой помощи. Оформляем фотографа, его избили, голова разбита, нужен снимок. С нами в очереди журналисты Associated Press и Euronews. — А у тебя какие новости? — Демонстранты захватили Киевсовет. Социальные сети собирают волонтеров-врачей. — Да, врачи понадобятся. Это уже точно.

Яна МОЙСЕЕНКОВА