“Вот это “как-нибудь” и губит наш флот”

Однако, по мнению экс-капитана затонувшей “Булгарии” Евгения Миняева, в итоге “полетят не те головы”. Он считает, что за трагедией не может стоять один субарендатор судна: в течение нескольких лет разные хозяева “Булгарии” не ремонтировали дизель-электроход, нерегулярно платили зарплату команде, а сменявшихся каждый год капитанов подкупали дополнительными деньгами за рейс.

На пришвартованный у пристани Казани корабль “Петр Алабин” во вторник, в день траура, пускали журналистов. На двойнике затонувшей “Булгарии” всем желающим показывали коридоры под дуб, машинный зал, моторы, капитанскую рубку. В среду на борт заходили только пассажиры по билетам: на электроходе работала транспортная прокуратура. “Вот, а пострадают обычные ребята, матросы, всех разгонят. Это сколько человек без работы останется!” — говорит у борта “Петра Алабина” бывший капитан затонувшей “Булгарии”, тогда еще “Украины”, Евгений Миняев.

До 2007 года он работал замдиректора по безопасности судов в Волжской судоходной компании. По словам Миняева, ушел оттуда из принципа: “Приходят, говорят выпускать судно. Как же я выпущу? Ну надо, нельзя не выйти, как-нибудь. Вот это “как-нибудь” и губит наш флот”. В 2007 году компания “Волготур” пригласила его капитаном “Украины”.

Миняев согласился, взял проводницей на борт свою жену Светлану, но долго на судне не задержался — уволился через два месяца по тем же причинам, по каким ушел из Волжской судоходной компании.

Тогда на “Украине” сделали косметический ремонт. Покрасили двигатели, в каютах, рассчитанных на шесть человек, убрали лишние койки. В результате на судне осталось не 256 пассажирских мест, а 162. “Поэтому из-за перегруза “Булгария” утонуть не могла, несмотря на то что на борту были левые пассажиры”, — говорит сейчас Миняев.

Двигатели “Украины” уже тогда были в неудовлетворительном состоянии. “Из-за этого мы постоянно опаздывали, команда была вовсе не укомплектована”, — вспоминает Миняев. Генераторы не чинили много лет, “при таких раскладах “Булгария” вообще могла загореться”. Генераторы крутят двигатели, те подают ток на моторы, а затем на винт. Загоревшийся генератор — целиком сгоревшее судно, объясняет капитан. Мощность корабля все время падала из-за отсутствия должного ремонта, выходить в плавание становилось опасно.

Команда на “Украине” менялась каждый год. “А вы представляете, что это такое. Это как пересесть на новую машину, которую ты не знаешь”, — сравнивает капитан.

На круизном корабле сотрудники, которых было меньше чем положено, месяцами жили без зарплаты.

“Мне однажды, когда должны были плыть в Астрахань, принесли в конверте 30 тысяч. Я спросил: “А команде?”. Ответили, что команде потом, разберутся, главное, чтобы я в Астрахань судно отвез. Я отказался: не хочу, чтобы меня посреди пути моя же команда выкинула за борт”, — вспоминает Миняев. Команда нередко выходила без еды. На зимовку в Пермь “Украина” поплыла с одной пачкой пельменей больше чем на десять человек.

По мнению Миняева, к катастрофе привели сразу несколько факторов. Крен мог возникнуть из-за того, что на борту было мало топлива — экономил владелец. Трех баков “Булгарии” хватает на 40 тонн горючего, а заливают в разы меньше — чтобы хватило на рейс. Электроход, считает его бывший капитан, наклонился в сторону бака, где было больше горючего.

Из-за того что топлива не было, корабль стал легче и сильным ветром его могло “буквально сдуть”.

Миняев показывает на “Петр Алабин”: “Видите, тут навес только на одной стороне палубы, народ перебежал туда, корабль наклонился еще больше”. Капитан Александр Островский стал разворачивать судно носом на ветер, предполагает собеседник, “Булгария” начала переворачиваться.

Сейчас Миняев работает капитаном на окском сухогрузе. В том, что два судна — сухогруз “Арбат” и буксир “Дунайский-66” — прошли мимо тонущих людей, видя, что произошло крушение, он не верит. “Никто бы так не поступил. На большом расстоянии их могли принять за купающихся, тем более если судно уже ушло под воду. Кораблям люди в воде всегда машут руками, кричат. А вообще, если бы сухогруз начал тормозить, то по инерции остановился бы за два километра от места. Это тоже надо учитывать”, — рассуждает капитан.

С “Украины” Миняев ушел через два с половиной месяца. На его место взяли “более сговорчивого капитана”. “Виноваты в трагедии, конечно, арендаторы”, — считает собеседник. Но за официальным арендодателем Светланой Инякиной и подписанными ею документами “стоят и другие люди”, которые на всем экономили и допустили трагедию.

Сейчас большинство российских судов находятся не в лучшем состоянии, чем “Булгария”, говорит капитан Миняев.

Спасти их может капитальный ремонт: “Если поменять двигатели, генераторы, то это будут отличные корабли, они еще десятки лет отходят. Но, может, легче уже и построить новые”.

Пока же новых электроходов и теплоходов не строят, команды существующих гадают, выйдут ли они в следующий рейс. После “Петра Алабина” прокуроры зашли на стоящий у соседнего причала “Салават Юлаев”. Осмотрели все, говорит одна из проводниц. “Ничего не сказали, но, видимо, раз через десять минут отправляемся, то нарушений нет”, — неуверенно предполагает она. Несколько дней назад двойник “Булгарии” электроход “Композитор Глазунов” вышел из Казани, его остановили в пути у Саратова.

Жители Казани после прошедшего траура также стали искать виновных в трагедии, и пока они думают не об арестованном арендаторе судна Светлане Инякиной.

“А что, вчера на трауре был Левитин (министр транспорта России. — “Газета.Ru”)? И ему никто ничего не сказал, за то что он столько жизней загубил?” — рассуждал на причале пожилой мужчина. “Заставляют плавать на прогнивших пароходах, выбора нет”, — говорила своей спутнице девушка, ожидающая отбытия круизного корабля.

Работники казанского порта на условиях анонимности рассказывают, что “трясти начали всех”. В порту, по их словам, изымают документы, осматривают суда, проводят каждый день “какие-то проверки, начальство напугано”. Рядовые сотрудники порта боятся, что завтра уже не останутся на своих рабочих местах.

Полина НИКОЛЬСКАЯ