Процесс спасения евро в действии

И договорились, что процесс теперь будет заключаться в жестком контроле со стороны Еврокомиссии за нарушителями финансовой дисциплины.

Дисциплинарный пакт

Как только ни называли этот саммит ЕС накануне — и решающим, и ключевым, и последней точкой, и критически важным, и еще многими подобными эпитетами, то ли предвещающими конец процесса, то ли подразумевающими конец самой валюты и зоны ее хождения. На самом деле его следовало бы назвать “ночной саммит”. Поскольку неформальный вечерний обед лидеров ЕС в четверг, 8 декабря, перешел в ночные дискуссии за круглым столом, и уже к утру пятницы, 9 декабря, то есть к официально заявленной дате саммита ЕС, решение по главному вопросу было принято. Повестка саммита состояла из нескольких пунктов, однако все они растворились под сенью главной европейской проблемы — быть или не быть еврозоне, выжить или пропасть евровалюте.

Подготовка к саммиту велась интенсивно. Тон и направление задавали две страны, вернее, два лидера — канцлер Германии Ангела Меркель и президент Франции Николя Саркози. Их дуумвират (который аналитики окрестили “Меркози”) сложился и укрепился на протяжении последних кризисных полутора лет, скорее, не по собственному желанию, а под давлением обстоятельств. Именно Германия и Франция по причине политического веса в ЕС и мощности своих экономик в зоне евро добровольно-принудительно были вынуждены взять на себя ответственность за судьбу единой валюты.

За несколько дней до саммита лидеры Франции и Германии встретились в Париже и детально обсудили совместный проект поправок к Лиссабонскому договору, с которым намеревались “завоевать” саммит. В адрес главы Европейского совета было направлено открытое письмо, подписанное обоими лидерами, с призывом “действовать без промедления”. Еще ранее Николя Саркози выступил в Марселе перед делегатами ежегодного съезда правоцентристских фракций в Европарламенте. Французского президента явно тянуло на пафос: “Никогда единая Европа не была столь необходима, никогда она не была в такой опасности. Никогда столько стран не хотели вступить в эту Европу, никогда риск ее разрушения не был столь велик”.

Ангела Меркель выступила перед депутатами бундестага и поведала о том, что внутри Евросоюза она хочет добиться создания фискального союза для контроля над национальными бюджетами в странах евро. Кроме того, канцлер Германии за день до саммита позвонила президенту США Бараку Обаме — обсудить кризис еврозоны и перспективы Брюссельского саммита.

Лидерам ЕС на саммите в Брюсселе был предложен для рассмотрения франко-германский план по стабилизации ситуации в еврозоне. Причем авторы предлагали внести его в виде поправок в Лиссабонский договор (основополагающий документ ЕС), что сделало бы их обязательными для всего Евросоюза. План, однако, провалился. И в результате ночных бдений и острых дискуссий был согласован компромиссный документ — пакт со статусом межправительственного соглашения, но не договора ЕС.

Основные пункты пакта:

1) автоматическое применение штрафных санкций к государствам, превысившим трехпроцентный лимит бюджетного дефицита;

2) направление национальных бюджетов на проверку Европейской комиссии, которая имеет право требовать их изменения;

3) отказ от привлечения частных инвесторов к финансированию спасательных мер в еврозоне. Таким образом, страны зоны евро сами урезали свой финансовый суверенитет.

При ближайшем рассмотрении новый документ, именуемый пактом, во многом повторяет знаменитый договор, подписанный в голландском городе Маастрихт еще в 1992 году, задолго до хождения евро. Тогда члены Евросоюза договорились, что госдолг каждой страны ЕС не должен превышать 60% национального ВВП, а годовой бюджетный дефицит — не более 3%. Однако обязательства были добровольными и посему безнаказанно нарушались почти всеми странами. А в конце 90-х, в атмосфере эйфории при создании единой валюты, все наивно надеялись на порядочность всех. Никто не предполагал, что пройдет десятилетие, и для нарушителей фискальных правил потребуются жесткий централизованный контроль и дисциплинарные меры.

Демарш Британии — не раскол Европы

Под новым пактом подписались не все страны — члены ЕС. Возмутителем единодушия выступил премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон. В обмен на свою подпись он потребовал эксклюзивных гарантий защиты для британского бизнеса. Большинство лидеров ЕС возмутились, а Саркози заявил, что условия Британии неприемлемы, ибо именно отсутствие общих фискальных регуляторов привело к имеющимся проблемам.

Воспользовавшись ситуацией, некоторые страны ЕС (как-то Швеция, Венгрия и Чехия) призадумались и решили “посоветоваться” с национальными парламентами. Как высказался премьер Венгрии Виктор Орбан, они намерены выяснить, не угрожают ли новые правила национальному суверенитету. Боль­шинство обозревателей считают, что пауза эта ситуативная, поскольку самого отказа или обоснования неприсоединения не было и, собственно, быть не может. Поодиночке из периферийных стран ЕС вряд ли кто решится выплывать. Подобный демарш могла себе позволить лишь Британия по причине политического и экономического веса.

Собственно, позиция Кэмерона лишила новый европейский пакт консенсуса. Сам британский премьер оказался в двойственной ситуации у себя на родине. С собственной партией консерваторов у Кэмерона проблемы не предвиделись. Тори принципиально следуют заветам пламенного евроскептика Маргарет Тэтчер. Однако правительство консерваторы сформировали коалиционное — с помощью Партии либерал-демократов. А у тех — иное отношение к Европе. Лидер либдемов, он же вице-премьер-министр Ник Клегг заявил, что вето на франко-немецкие инициативы — это “плохое решение” для Британии, поскольку может привести к ее изоляции в Европе. И пообещал, что будет всячески пытаться предотвратить возможный раскол между Британией и Европой.

Проблема еще и в том, что Лондон теряет свой вес на просторах Евросоюза. Частично из-за внутренних экономических проблем, частично из-за напора франко-немецкого дуумвирата. А ведь Великобритания всегда, а особенно во времена правления лейбористов Тони Блэра, реально входила в тройку европейских тяжеловесов. Лидер нынешней лейбористской оппозиции Эд Милибэнд заявил, что Кэмерон своим демаршем не добился ничего, кроме потери места за столом европейских переговоров. Но уже через несколько дней после “ночного” саммита президент Франции Николя Саркози в интервью газете Le Mond попытался сгладить внутриевропейский конфликт: “Британия нужна Европе, и ее выход из ЕС стал бы большой потерей, но речь об этом вообще не идет”.

Итак, вместо предполагаемого нового “договора 27-ми” получилась обязательная резолюция для 17 стран еврозоны. К последним присоединились и другие страны, не входящие в зону евро. Дабы не просто поддержать соседей и партнеров, а чтобы держать свои финансово-экономические дела в тонусе. Финансы любят тишину, а экономика — дисциплину.

Вопреки пророчествам, евровалюта все еще жива

Спекуляции о жизнеспособности евровалюты не утихают с тех пор, как финансовый кризис поразил Грецию, а затем перекинулся на Португалию, Ирландию, Испанию и достиг Италии. Некоторые эксперты считают вполне реальной угрозу распада еврозоны из-за того, что богатые страны не смогут бесконечно поддерживать своих бедных партнеров. Или, в конце концов, богатые объединятся в так называемое ядро еврозоны, чтобы малым кругом принимать решения и оперативно координировать фискальную политику всей зоны. Несомненно, распад еврозоны больнее всего ударил бы по слабым экономикам. Но последствия были бы тяжелыми для всех стран Европы и для большинства государств мира — из-за глобальных связей в торговле, экономическом сотрудничестве и банковском деле.

И хотя о реальном исчезновении еврозоны мало кто говорит ответственно и серьезно, тем временем крупнейший швейцарский банк UBS уже посчитал цену выхода из нее. Интересно, что обнародованные цифры могут слегка охладить горячие головы, ратующие за ликвидацию евровалюты. Тяжелее всего придется слабым евроэкономикам: в первый год выхода из еврозоны их убытки составят 10—11 тыс. евро на человека, что равняется 40—50% национального ВВП. Самостоятельная валютная жизнь предполагает печатание собственной валюты, обслуживание накопившихся долгов, стремительный рост инфляции. Но если бы страна справилась с несколькими годами радикального ухудшения, то далее можно было бы говорить о восстановлении конкурентоспособного производства и экономическом росте. По правде говоря, если кто-то из “периферийных” евростран и обдумывает такой сценарий, то публично о нем пока не заявляет.

Для богатых стран “жизнь после евро” будет отнюдь не радужной. Потери их будут меньшими, но также довольно существенными. Прежде всего, потому, что в будущее с ними перейдут долги крупных национальных банков, выдававших кредиты слабым государствам в период кризиса. Например, для Германии первый год без евровалюты обойдется в 7—8 тыс. евро на человека, или около 25% ВВП. Кроме того, всем придется влиться в новую волну глобального кризиса, которую спровоцирует распад еврозоны. Не говоря уж о том, что пострадает сама идея единой Европы, воплощенная в Европейском Союзе.

Что касается Ангелы Меркель, то она вряд ли “сдаст” евровалюту. Даже несмотря на то, что больше половины немецкого электората против искусственного, как они считают, спасения Греции и прочих “нахлебников”. Ангела Меркель — “птенец из гнезда Коля”. И этим многое сказано. В 1991 году она, бывшая гражданка ГДР, стала федеральным министром по делам женщин и молодежи в правительстве Гельмута Коля. Эта ступенька в политической карьере привела Меркель на самый верх — в 2005-м она стала федеральным канцлером Германии. Вряд ли сегодня она может предать своего патрона, ведь именно канцлер Гельмут Коль и французский президент Франсуа Миттеран стояли у истоков единой европейской валюты.

Еврозона в сражении с рейтингами

Пока что единый монетарный союз Европы сражается и за свое существование, и за будущее. Хотя окружающая среда рейтингов и прогнозов ничего особо радужного не предвещает, и не только для еврозоны. Например, тот же UBS-банк понизил прогноз роста мировой экономики на 2012 год — с ранее заявленных 3,1% до 2,7%. Что касается экономики еврозоны, то аналитики UBS считают, что в следующем году она будет находиться в фазе рецессии, и рост ее ВВП составит минус 0,7% против заявленных плюс 0,2%. Экономический рост следует ожидать лишь в 2013 году, да и тот не дотянет до 1%.

Накануне последнего саммита ЕС американское рейтинговое агентство Standard & Poor’s предупредило, что намерено снизить оценку кредитоспособности — со стабильного рейтинга ААА на негативный —сразу для 15 стран еврозоны, исключая Грецию и Кипр, рейтинг которых и так на нижней ступени. S&P заявило, что его решение продиктовано угрозой рецессии. Возмущенный глава еврогруппы Жан-Клод Юнкер назвал заявление агентства “нокаутом” для стран еврозоны, которые как раз пытаются привести в порядок свои бюджетные дефициты. Однако он выразил уверенность, что до конца марта 2012 года необходимые поправки, касающиеся урегулирования кризиса в зоне евро, будут внесены в соответствующие договоры ЕС.

Интересно, что момент для выступления агентство S&P выбрало весьма удачный для дуэта “Меркози”, поскольку Меркель и Саркози намеревались на саммите принять новый план финансового реформирования. А угроза снижения общего рейтинга послужила лишь дополнительным козырем в деле убеждения коллег по ЕС и еврозоне. С другой стороны, возможное понижение рейтинга для такой надежной страны, как Германия, насторожит инвесторов, а международные кредиторы повысят процентную ставку кредитования всех стран ЕС. S&P также предупредило о возможном понижении рейтинга для Европейского фонда финансовой стабильности.

Как оказалось, итоги саммита совсем не впечатлили еще одно из мировых рейтинговых агентств — Moody’s. По мнению его экспертов, не все меры можно считать новыми, многие уже звучали не раз, но реально ни к каким стабилизирующим действиям в зоне евро не привели. Угроза рецессии, дефолтов и коллапса по-прежнему высока и для ЕС, и для еврозоны. Поэтому Moody’s подтвердило свое намерение провести проверку всех государств ЕС уже в первом квартале 2012 года.

Юлия ЗАГОРУЙКО