Между гречкой и Федрезервом

Правду ли вещают финансисты из Давоса, будто мир выходит из кризиса? Или, напротив, мировая экономика скатывается в новую его острую фазу — только теперь в обличье кризиса продовольственного, а также очередных ценовых рекордов нефти и прочих невосполняемых ресурсов?

Само собой разумеется, “цветочно-фруктовые” революции в странах третьего мира (как и в известных государствах, в эту категорию вытесняемых) устраиваются кем-то (либо происходят сами по себе — это уже дело вкуса) достаточно давно и регулярно. Типичные социально-экономические проблемы — высокая безработица, низкие доходы (прежде всего в сравнении с “развитым миром”) и, наконец, время от времени обостряющееся осознание обществом бесперспективности собственного бытия — весь этот набор “прелестей” для перманентно “догоняющих” кризис только усугубил и приумножил. Старые законы классовой борьбы продолжают работать как часы. Вопрос, впрочем, сегодня в том, кто и куда поведет революционную толпу на самом деле.

Конечно, верхом наивности было бы считать, будто череда потрясений, прокатившихся нынче по арабскому миру, вызвана исключительно неприятием авторитарных правителей и уж тем более борьбой за демократию, как уверяют некоторые СМИ. В отличие от светского Египта (Туниса, Йемена etc.), в группе сопредельных стран, где правят режимы куда более авторитарные (например, монархии Саудовской Аравии или ОАЭ, живущие к тому же по законам шариата), все как и прежде тихо-мирно.

Тунис, Египет, Иордания, Йемен — пожалуй, главной и отличительной особенностью волнений в этих странах стал резкий рост цен на товары первой необходимости, прежде всего продукты питания. Все эти страны в первую очередь имеют одну общую экономическую особенность — они, крупные импортеры зерна, более половины продовольствия вынуждены ввозить. Больших запасов нефти не имеют либо почти не имеют, хотя, помимо туризма, обладают некоторыми лакомыми отраслями (у Иордании — богатые ископаемые фосфатов, у Египта главная статья госдоходов — Суэцкий канал).

Так что же все-таки случилось на мировом рынке продовольствия? Котировки пшеницы на крупнейших товарных биржах только за последние полгода подскочили почти вдвое! Это потянуло за собой всплеск мировых цен и на все остальные базовые продовольственные культуры. В том числе, кстати, на гречку, сахар, которые Украина давно и преспокойно в значительных объемах импортирует (а значит, объективно проблема и к нам подоспела извне). Как итог — по данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), опубликованным 4 февраля, мировые цены на продовольствие сейчас достигли не просто пика, побит абсолютный рекорд за последние 20 лет!*

________________________________
*Индекс цен на продовольствие, согласно отчету ФАО, повысился в январе на 3,4% по сравнению с декабрем 2010 г. и достиг 231 пункта. Это самый высокий уровень с тех пор, как ФАО начала рассчитывать индекс в 1990 г. Цены на все отслеживаемые товарные группы продемонстрировали сильный рост в январе, за исключением мяса.

Сначала считалось, что потрясения на продовольственных рынках вызваны летней засухой и неурожаями в Европе. Да, ожидаемый уровень мирового производства пшеницы в маркетинговом сезоне 2010—2011 гг. составит 644 млн. тонн, что ниже предыдущего периода. Однако совокупное сокращение урожаев в мире составило каких-то несколько процентных пунктов. И к тому же, как выяснилось, конечные запасы в этом году все равно будут выше, чем было в среднем за предшествующие три года.

Выходит, говорить о возникновении мирового дефицита зерна как о причине повсеместного удорожания еды не приходится. Почему же цены выросли вдвое?

Здесь уместно обратить внимание на то, какую стратегию принял на вооружение орган, в чьих руках контроль и управление главной резервной валютой мира, — ФРС США. По ту сторону Атлантики уже несколько месяцев, как запущен новый этап т. н. политики “количественного смягчения”, сопряженной с вливанием в экономику эмиссионного доллара. Монетарные власти США вновь включили “печатный станок”, пытаясь избежать дефляционного сценария (т. е. дефицита доллара в глобальном масштабе — укрепления его курса — возврата рецессии в США — падения цен на основные товары международной торговли).

Только с начала ноября в мировую финансовую систему ФРС дополнительно закачаны $200 млрд. (из запланированных 600 млрд.). В целом же за последние полтора года финансовым институтам США выдано более $1,5 трлн. Примерно столько же в этом году составит дефицит американского госбюджета. Кстати, дальнейшая судьба астрономических государственных долговых обязательств США вообще покрыта мраком.

Тут, конечно, возникает закономерный вопрос: не начнется ли вскоре очередной откат “зеленого” — в обратном направлении, как осенью 2008-го? То есть до каких пор “печатному станку” дадут так же свободно работать, как дают сейчас?

Впрочем, пока что американские банки и прочие финансовые институты, собравшие эмиссионный доллар от своего регулятора, предпочли направить средства не на кредиты, а на фондовые и товарно-сырьевые рынки по миру. В дело дружно включились спекулянты всех мастей — на товарных биржах возник эффект, имеющий все признаки очередного спекулятивного пузыря.

Так, индекс цен на зерно вырос в январе на 3% по сравнению с декабрем и составил 245 пунктов (это самый высокий показатель с июля 2008 г.), однако он все еще на 11% ниже пиковых отметок, зарегистрированных в апреле 2008-го. Рост в январе в основном отражает повышение мировых цен на пшеницу и кукурузу в ситуации напряженности с поставками. Индекс цен на масличные культуры поднялся на 5,6%, до 278 пунктов, и приблизился к рекорду июня 2008 г. Индекс цен на молочные продукты составил 221 пункт в январе. Этот показатель вырос на 6,2% по сравнению с декабрем, но все еще остается на 17% ниже пиковых значений ноября 2007 г. Индекс цен на сахар вырос на 5,4% в январе по сравнению с декабрем — до 420 пунктов.

Прослеживается прямая взаимосвязь

Причем, как и в начале 2008-го, вверх рванули первым делом цены на сельхозтовары, а также нефть, которая впервые после начала кризиса вернулась к отметке в $100 за баррель. Здесь и кроется основной источник нынешних потрясений и удорожания еды. В первую очередь страдают страны, в которых для ее производства ресурсов недостаточно. Во вторую — все остальные государства, ибо ни одна страна сегодня не производит всего спектра потребляемых продуктов.

Собственно, помимо ввода дополнительного акциза на бензин, уже начавшийся скачок цен на топливо внутри Украины прямо обусловлен новым нефтяным шоком на глобальных рынках (ведь большую часть и готовых ГСМ наша страна, как известно, ввозит). Для полного счастья нам, похоже, осталось дождаться пересмотра цен на газ, который также привязан к “нефтяной корзине”. Смягчать для нас рост цен на сырье может, конечно же, рост цен на зерновые (если будет хороший урожай и квоты на экспорт отменят), а также, возможно, повышение цен на металлургический и химический полуфабрикат — основные двигатели роста украинской экономики (хотя последнее пока не гарантировано).

Наивно было бы утверждать, будто монетарные власти США сознательно провоцировали продовольственный кризис, хотя в арабском мире он уже перерос в кризис политический и головную боль всех правящих там режимов. Египетская экономика и локальные проблемы смежных стран — капля в море для ФРС, чья задача прежде всего — удержание на плаву экономики американской, в последнее время снова балансирующей на грани рецессии. Мы можем лишь констатировать: очередной пример экспорта долларовой инфляции в остальной мир налицо.

И хотя данный факт давным-давно не тайна ни для финансистов, ни для политической элиты во всем мире, о нем все же не принято говорить вслух, тем более когда речь идет о столь печальных “рецидивах”. Однако самое интересное в том, что механизм работает по-старому — как и до кризиса 2008 г. Инфляция доллара сбрасывается в остальной мир, но сам доллар по-прежнему устойчив (ослабевать вынуждены остальные валюты, чья покупательная способность падает).

Неужели Азаров откажет МВФ?

4 февраля, когда очередная миссия МВФ проверяла выполнение обязательств украинского правительства, дабы принять решение о выделении очередного транша в $1,5 млрд. (инспекторы фонда покинули Украину только 11 февраля), премьер Николай Азаров выступил с неожиданным заявлением. “В связи с тем, что мировые рынки находятся в состоянии неопределенности, мы испытываем серьезные проблемы, — сказал глава Кабмина. — Планы, которые мы строили вместе с миссией МВФ, прежде всего связанные с экономическим развитием, могут быть пересмотрены, если наш внутренний рынок не будет развиваться так динамично, как мы рассчитывали”.

Заявление Николая Яновича еще можно было бы счесть оговоркой, если бы не серия аналогичных сигналов несколькими днями ранее. Так, в ходе экономического форума в Давосе министр энергетики и угольной промышленности Юрий Бойко впервые высказал сомнение относительно увеличения цен на газ. Несмотря на то, что это является одним из ключевых требований фонда. Чуть позже в этом публично усомнился и первый вице-премьер Андрей Клюев**.

________________________________

**Напомним, согласно Меморандуму о сотрудничестве с МФВ Украина обязалась постепенно повышать цены на газ для населения и теплокоммунэнерго — до тех пор, пока внутренние цены на газ и цены импорта не достигнут паритета. С 1.08.2010 на 50% повышены цены на газ для населения и предприятий теплоэнергетики, обеспечивающих отопление и горячее водоснабжение. Очередного повышения цен (на 50%) для населения и услуг ЖКХ МВФ требовал от Украины к апрелю 2011 г.

Более того, о том, что переговоры с МВФ на данном этапе проходят не ахти как, красноречиво свидетельствует и другой эпизод — история с внесением в парламент, а затем отзывом одного из ключевых законопроектов, от которого зависит дальнейшая судьба сотрудничества с фондом — о пенсионной реформе.

Согласно последнему опубликованному тексту Меморандума с МВФ, предельным сроком принятия закона о пенсионной реформе было установлено 31 декабря 2010 г. Да, 13 декабря Кабмин формально зарегистрировал законопроект в парламенте, однако затем еще целую неделю в Раде отсутствовал сам текст документа (см. “2000”, Антипенсионная перестройка, № 52 (540), 31.12—6.01.2011). Только 20 декабря, когда официальный текст появился на сайте парламента, МВФ огласил свое решение о выделении Украине второго транша кредита ($1,53 млрд.).

Когда 1 февраля миссия фонда явилась в Киев для очередного раунда консультаций, вице-премьер и глава Минсоцполитики Сергей Тигипко объявил об отзыве собственного проекта реформы — под предлогом начала общественного обсуждения документа. Впрочем, к 16 февраля проект обещают снова подать в Раду — в этот день планируют провести и парламентские слушания о пенсионной реформе.

Что же на самом деле кроется за всей этой невнятной суетой, ведь речь идет о ключевых требованиях МВФ? На сегодняшний день, конечно, преждевременно утверждать, что власть откажется от повышения тарифов, как и повышения пенсионного возраста. Возможно, пока с фондом пытаются договориться о новых сроках. Однако на данный момент очевидно другое: в условиях неопределенности, которая вновь наблюдается в глобальной экономике, власти, которая не может справиться не то что с текущими экономическими трудностями, но даже с провокациями оппозиции, запускать столь масштабную перекройку всей социальной сферы по лекалам бюрократии МВФ было бы по меньшей мере рискованно (если не сказать самоубийственно).***

________________________________

***Даже повышение пенсионного возраста не решает главную проблему баланса Пенсионного фонда. Правительство заявляло, что сэкономит на пересмотре пенсионного возраста для женщин лишь около 500 млн. грн. ежегодно. Однако, если учесть, что на сегодняшний день дефицит бюджета ПФ вместе с прямыми и непрямыми госдотациями составляет около 60 млрд. грн., опасное политически решение не создаст для власти достаточных ресурсов, чтобы ощутимо изменить ситуацию.

Любопытно, что иные вполне реальные угрозы для Украины, которые могут прийти извне в этом году, правительство признает открыто. Так, в пояснительной записке Минэкономразвития к основным прогнозным макропоказателям экономического и социального развития Украины на 2011 г., опубликованной 8 февраля, в целом дублируется уже запланированный в госбюджете перечень основных макропараметров, ожидающихся в этом году. В то же время среди главных рисков для страны, которые могут ухудшить положение дел, в тексте документа обозначены: “Возможные изменения во внешнеэкономической конъюнктуре, снижение объемов поступлений как иностранных, так и внутренних инвестиций, а также риск импортируемой инфляции”.

Итак, главные риски для украинской экономики могут прийти оттуда же, откуда в 2010-м пришел спрос, обусловивший начало ее плавного восстановления, — из-за пределов Украины.

Кризис и теория циклов

Нынешний кризис — это две стороны одной медали. И первичные источники, и механизмы его развития вроде бы уже более-менее ясны. Один центр практически бесконтрольно печатал (и продолжает печатать) деньги, потребляя блага, другой (остальной мир) — производит недорогие товары и продолжает сберегать выпущенные первым деньги. Много говорится и о колоссальных дисбалансах, накопившихся в предшествующие годы, — в первую очередь между масштабами финансовых операций и фундаментальной стоимостью активов; между спросом на кредиты и источниками реального обеспечения этого спроса. Мир все глубже влезал и пока продолжает залазить в долги перед будущими поколениями (пока еще толком не проявился кризис суверенных долгов).

Гонка фондовых индексов и капитализации стала доминировать над ростом производительности и эффективности реальной экономики. Современной экономической жизнью начали руководить не рынок и даже не госплан, а корпорации спекулянтов, которые и создали этот искусственный мир.

Те, кто контролирует деньги (глобальные банки, финансовые корпорации), а точнее их эмиссию, наращивали и продолжают наращивать сверхдоходы. Разрыв нарастал не только между дюжиной благополучных стран и глобальной периферией, но даже между богатыми и всеми остальными внутри самих развитых экономик. Растущая диспропорция в распределении экономических благ, а также банальная инфляция, контролируемая центрами эмиссии, продолжала съедать доходы, в том числе у тамошнего среднего класса.

С 1952-го по 1986 г. не было ни одного года, в течение которого 1% самых богатых домохозяйств Америки зарабатывал бы более одной десятой совокупного национального дохода страны. Однако с середины 80-х этот показатель начал расти и согласно расчетам экономистов Томаса Пикетти и Эммануэля Саеза в 2007 г. доля доходов 1% самых богатых достигла невероятной отметки — 18%. В последний раз такое колоссальное неравенство наблюдалось в США в 1929 г., тогда этот показатель составлял 18,3%. Сходство между динамикой социального неравенства в годы, приведшие к Великой депрессии, и в период, предшествовавший нынешнему кризису, ошеломляющее. Именно растущая пропасть стала причиной кредитного бума, который привел к формированию огромного пузыря на рынке жилья, взрыв которого и вызвал дефолты в самих США (а затем и глобальный кредитный голод).

Другая сторона медали менее очевидна и кроется все-таки в вещах более фундаментальных — цикличности экономического развития как такового. За последние сто с лишним лет многие видные экономисты и нобелевские лауреаты разработали массу теорий цикличности развития кризисов. Обнаружено почти полторы тысячи типов экономических циклов. Все они имеют разную природу, но в принципе их принято разделять на четыре основные категории.

Короткие — от одного до 4—5 лет (т. н. циклы запасов); циклы средней продолжительности — 5—10 лет (циклы, основанные на человеческих факторах, а также связанные с особенностями производства); длинные — 10—25 лет (циклы строительства и перепроизводства) и т. н. циклы длинной волны (волны Кондратьева).

Скажем, основной постулат коротких циклов (т. н. циклы Китчина) проистекает из того, что запасы и финансы время от времени заканчиваются, так как неравномерно перераспределяются. Обычный финансовый год — своеобразный аналог короткого цикла — закупка товара (подъем), его продажа (спад, кризис) и т. п. По одной из теорий, главная причина смены коротких циклов роста на столь же короткие депрессии — смена активности денежного оборота. Когда денежный поток и выраженный в деньгах спрос растут, торговля становится более оживленной. Вследствие чего растут и производство, и цены. Когда денежный поток уменьшается, торговля ослабевает, падают цены, сокращается производство.

Причины роста и спада экономик в процессе длинных циклов (т. н. ритмы Саймона Кузнеца) — замена (или необходимость обновления) ее базы, т. е. инфраструктуры. То есть долговечных объектов экономики — зданий, дорог, крупных производств (конвейерных линий, большого оборудования), капремонта производственных фондов. Если сеть тех же трубопроводов или железных дорог является одной из главных опор экономики, то понятно, что их обновление непременно вызывает и соответствующие колебания вверх-вниз.

Большинство теорий циклов бизнес-активности описывают не три (подъем, пик, спад и затем снова — подъем активности), а четыре фазы, одну из которых можно обозначить, как “дно” или “депрессия”, которая следует за рецессией (традиционно рецессия — это падение деловой активности свыше трех месяцев подряд). Считается, что обычно “дно” цикла (низшая точка производства и занятости) не бывает продолжительным. Однако есть в истории очень серьезное исключение из правила — Великая депрессия 1930-х, которая с периодическими колебаниями растянулась почти на десять лет. До сих пор идут споры на тему факторов и самой даты ее завершения (начало Второй мировой войны или все-таки до того?).

Кризис инноваций

Нет гарантий того, что фаза депрессии непременно должна сменяться взлетом — “яма” или “дно” могут оставаться “плоскими” или “покатыми” сколь угодно долго. Фундаментальных факторов, без которых невозможен новый подъем (особенно, когда речь заходит о “пределах роста”), может быть несколько. Скажем, известный австрийский экономист Йозеф Шумпетер в качестве факторов, запускающих новую фазу взлета, выделял: внедрение технологических новшеств и усовершенствований (т. н. теория “креативного разрушения”), смена инфраструктуры либо вовлечение в эксплуатацию новых ресурсов (или освоение новых территорий).

Очевидно, что в условиях всеобщей глобализации мировой экономики часть этих рецептов бесполезна. Хотя явная зацепка есть. В середине 1920- х годов советский экономист Николай Кондратьев выдвинул теорию циклов экономической конъюнктуры, ставшую одной из базовых в теории кризисов. Волны Контдратьева самые длинные — 40—60 лет. Проанализировав основные макроэкономические показатели стран Европы и США с 1790-го по 1920 г. (на момент разработки теории), ученый обнаружил, что значения этих показателей синхронно движутся в долгосрочном периоде. На основании собственных подсчетов Кондратьев сделал долгосрочный прогноз до 2020-х годов, предсказав, в частности, Великую депрессию 1930-х. На графике датировки кондратьевских волн хорошо заметно совпадение прогноза ученого, сделанного в 20-х годах, с основными фазами в мировой экономике — вплоть до нынешнего кризиса.

Ничто иное, кроме внедрения принципиально новых технологий не может обеспечить экономике выход из состояния депрессии в фазу долгосрочного роста. Внедрение конвейера, изменения в организации производств, открытие мирного атома, научно-техническая революция 1960-х, компьютеризация и информатизация, начавшаяся в 1980-х, — все эти принципиальные инновации и обусловили экономические рывки прошлого века вплоть до сего дня. Да и рост последних десятилетий был вызван, пожалуй, заделами, созданными ранее, — началом внедрения компьютерных технологий, интернета, мобильной связи, сыгравших в первую очередь роль двигателя для экономик развитых стран; освоение новых рынков и новых площадок для расширения производств (здесь — скачок экономик Китая, Индии).

Интересно, что фазу рецессии Кондратьев связывал с усилением в конечном счете протекционизма и национализма, перепроизводством в устаревших отраслях экономики, началом возведения таможенных барьеров, усиления регулирования финансовых рынков, падением цен или производства, а также снижением номинальных процентных ставок. Большинство этих условий мы как раз и наблюдаем сегодня в разных концах света.

Как ни странно, но именно в фазе снижения кондратьевской волны (“на дне” депрессии) человечество делало и, если теория верна, будет делать важные изобретения (и технические, и в области управления, менеджмента), которые будут внедряться, но уже на этапе роста. Эти технологии и создадут новые отрасли, новый технологический уклад. Новый уклад, кроме изменений в промышленности, обычно предполагает новый тип образования, новые виды энергоносителей, транспорта, новый способ связи. Все это непременно, согласно кондратьевским постулатам, должно сопровождаться банкротствами отживших свое секторов экономики.

Итак — вывод? Среди фундаментальных причин нынешней “пробуксовки” или кризиса развития (популярен сегодня и другой термин в контексте исчерпания ресурсов планеты — “пределы роста”) — поразительное отсутствие принципиально новых, прорывных инноваций, создающих новые уклады.

Несмотря на почти тридцатилетнее существование т. н. “экономики знаний” — давайте обратим на это внимание — она до сих пор не обеспечила миру адекватных интернету, мобильной связи, генной инженерии или атомной энергии прорывов в транспорте и промышленности, энергетике и строительстве. Мобильная связь изобретена в рамках военных программ Пентагона почти полвека назад — сегодня бизнес лишь коммерциализовал ее, воспользовавшись тем, что создали государства в самом что ни на есть планово-директивном порядке. То же самое касается компьютеров и интернета, как и атомной промышленности, микроэлектроники, генной инженерии, авиакосмической отрасли... Начало фундаментальных разработок даже в таких популярных нынче сферах, как нанотехнологии и искусственный интеллект — все это тоже “привет” от научных школ конца прошлого века.

За истекшие 30—40 лет свернуто большинство программ освоения ближнего космоса: в последний раз нога человека ступала на Луну в декабре 1972 г. — миссия “Аполлона-17” стала последним из пилотируемых полетов за пределами земной орбиты!

Возможно, кому-то из читателей это покажется странным, но история научных прорывов, которые действительно переворачивали прежний экономический уклад, обнаруживает: подавляющее большинство по-настоящему прорывных инноваций до сих пор создано... сугубо нерыночным путем 30 и более лет назад — в рамках военных лабораторий, НИИ и секретных научных программ СССР, США, Западной Европы, Японии. Тот же интернет, зародившись как военная связь в конце 1960-х, стал выгодным бизнесу лишь в 1990-е.

Да, капитал и рынок удачно способствовали внедрению массового производства технологий и совершенствованию наработок, которые, впрочем, бизнес создать был не в силах. Ведь некоторые инновации порой угрожают существованию самого бизнеса, работающего в старом технологическом укладе. Модернизация производств, некие прорывные технологии (от создания трактора до космического корабля) не только высвобождают массу рабочей силы, делая производственный процесс эффективнее, но и обеспечивают рост потребления (за счет удешевления единицы продукции, возможности роста зарплат и т. д.). Но никакой бизнес не станет вкладывать деньги в предприятие с полувековой или даже с двадцатилетней отдачей. А инвестировать в прорывные инновации всегда было по силам только целеустремленному, обладающему волей и проектом будущего государству. Потому что фундаментальные инновации — это почти всегда не вопрос сиюминутной прибыли, а проблемы уже иного порядка.

В мире окончательно победившего экономического либерализма, где государства самоустраняются даже из сфер своего незыблемого присутствия, утрачивая с каждым днем смысл и цели собственного существования, удивляться не приходится: несмотря на то что нынешняя эпоха прозвана так называемой “экономикой знаний”, кардинально новых знаний эта система человечеству почему-то так и не преподнесла.

Одна из причин, по которой назначить на ближайший понедельник общее выздоровление капитализма невозможно, состоит в простой штуке — известной технологии варения лягушки очень медленным нагревом воды. Капитал, построенный на спекулятивных принципах, жадности, ненасытности и с полным отсутствием каких-либо целей, выходящих за пределы видимости его собственного носа, еще недавно имел, как представлялось, гигантский запас прочности. Но сейчас, забуксовав безнадежно на технологиях и укладах, созданных не им, он выступил в роли могильщика самого себя.

Юрий ЛУКАШИН