Клубок греческих парадоксов

Это вызывает в Греции политический кризис: референдум о европейской помощи назначается и тут же отменяется; правительство, только что получившее вотум доверия от парламента, через пару дней уходит в отставку.

Помощь Европы, с таким трудом согласованная, зависает: получать ее некому. Вообще весь этот греческий вопрос поднимает такой клубок противоречий современного общества, что стоит приглядеться к проблеме внимательнее.

Парадокс первый. Лечение вопреки желанию больного

Соцопросы показывают, что голосование греков на референдуме было бы против европомощи. Почему? Потому, что она сопровождается принятием Грецией программы жесткой экономии бюджета, а значит, снижением доходов греков.

Проблемы обслуживания госдолга страны — это что-то далекое и непонятное для простых граждан. Пусть политики как-нибудь решают эту свою проблему, но не лезут к нам в карман, считают люди.

Как только премьер-министр Греции объявил о референдуме, мировые финансовые рынки упали, а европейские политики начали жесточайший прессинг Греции, утверждая, что отказ от программы европомощи равнозначен выходу страны из зоны евро, а потом и из Евросоюза вообще. И греческие политики сдались — отменили референдум, ограничившись постановкой вотума доверия правительству в парламенте. Правительство получило доверие, но настолько зыбкое (всего два человека из трехсот проголосовали бы иначе — и отставка), что предпочло все же подать в отставку. Отставка ожидается сегодня, в понедельник. После чего будет формироваться новое коалиционное правительство, которое и примет европомощь. Правящая партия решила разделить, размазать ответственность за такой шаг на весь политический спектр. И новое правительство примет программу европомощи вопреки желаниям народа.

А как тут еще быть? Проблему госдолга решать надо: нельзя же занимать под 50% годовых в евро. Да и под эти проценты уже не дают. Хочешь не хочешь, а придется, не получая доходов в бюджет, урезать социальные программы.

Хоть с европомощью, хоть без, а падение доходов греков неизбежно (в бюджете нет денег). И смешно ставить на голосование вопрос: хотите вы этого или нет? Это почти как референдум с вопросом, стоит ли садиться Солнцу по вечерам.

Бессмысленный вопрос с очевидным ответом. Зачем ставить его на референдум? Очень трудно иногда уговорить ребенка сделать укол. Ребенок уже пять раз выслушал, что укол нужен, но все равно убегает. Так и люди: даже понимание неизбежности падения их доходов вовсе не делает их согласными на это.

Парадокс второй. Помощь кредитору, а не должнику

Ситуация просто анекдотична: Европа фактически заставляет Грецию принять пакет помощи. Мало того что евробанки и страховщики идут на списание половины греческого долга добровольно. Так еще и европолитики оказывают жесточайшее давление на политиков Греции, чтобы страна согласилась на это.

В принципе этот парадокс давно известен: маленькие долги — проблема должника, большие долги — проблема кредитора. Греческий дефолт больно, а главное, непредсказуемо ударит по всей банковской и финансовой системе Европы. Ведь больше трети греческих долгов находится в евробанках, и дефолт приведет к обрушению банковской системы с “эффектом домино”. Европа с огромным трудом согласовала пакет помощи Греции именно для того, чтобы снизить риски и сделать их управляемыми.

То есть фактически Европа помогает не Греции, а самой себе. Отсюда вытекает и другой парадокс.

Парадокс третий. Помощь, достаточная для Европы, недостаточна для Греции

Пакет помощи Греции выглядит большим и решительным — списание почти $100 млрд долга. Но дело в том, что это не решает, а консервирует финансовые проблемы Греции. Долг остается все равно слишком большим (120% ВВП к 2020 году) — его невозможно вернуть и практически нереально обслуживать.

Греция попадает в финансовую яму, в ловушку, когда она вынуждена будет работать (даже когда начнется рост ВВП страны) только на обслуживание этого долга, фактически без надежды улучшить жизнь своих граждан. Если бы я был греческим политиком, я был бы против такого пакета помощи просто потому, что этого недостаточно.

Но зато этого достаточно Европе для того, чтобы греческий долг перестал быть проблемой для евробанков. Звучит логично, если исходить из парадигмы, что Европа помогает не Греции, а самой себе.

Как можно решать проблему госдолга иначе? Примеров в истории множество. Аргентина в 2004 году односторонне (без переговоров с инвесторами) объявила о возврате своих долгов всего только за четверть их стоимости. Фактически она объявила войну МВФ. И держатели аргентинского долга согласились получить хотя бы 25% стоимости долга. Спустя год МВФ нехотя поддержал это решение, потому что инвесторы фактически пошли на получение этих денег.

Осенью 1991 года Россия поставила мировое сообщество перед простой проблемой: мы не можем больше обслуживать свой внешний долг — вы или соглашаетесь на отсрочку всех (!) платежей, или мы объявляем односторонний дефолт. И новому правительству Бурбулиса—Гайдара G7 привезла отсрочку в качестве совершенно неожиданного для них подарка.

Вот так решаются проблемы долга (когда они решаются). А в случае Греции проблемы вовсе не решаются — они замораживаются, откладываются, растягиваются на многие десятилетия.

Парадокс четвертый. Помощь Греции стратегически усугубляет проблемы еврозоны

Ведь за процессом внимательно следят весьма заинтересованные наблюдатели — страны с высоким уровнем госдолга, например Ирландия, Португалия, Италия. Все они вполне могут оказаться в аналогичной ситуации и будут рассчитывать на отработанные ныне механизмы европомощи. А значит, можно не особенно увлекаться решением проблем своего госдолга только собственными силами.

Помощь Греции провоцирует аналогичные программы в будущем, причем совсем недалеком, в перспективе 1—3 лет.

Единственное, что может противопоставить этому еврозона, — ускоренное решение вопроса о координации бюджетной политики. К сожалению, этот вопрос очень непрост и требует весьма длительной подготовки. А в нынешних условиях есть слишком много стран, заинтересованных в замедлении решения этого вопроса. Так что, скорее всего, следует рассчитывать на тиражирование “греческого опыта”.

Парадокс пятый. Причина кризиса греческого госдолга — евроинтеграция

Единая валюта при разных бюджетах — это мина, заложенная в само основание евроинтеграции.

Почему Греция смогла накопить такой большой долг? Только потому, что пользовалась евро и не имела валютных рисков при осуществлении займов. Рынки воспринимали греческие облигации почти как немецкие или французские. Если бы Греция продолжала пользоваться драхмой, она не смогла бы столько занять на мировом рынке.

С другой стороны, получив такой долговой кризис в условиях собственной валюты, Греция, несомненно, пошла бы по пути финансирования дефицита бюджета за счет эмиссии и получила бы разгон инфляции. Народ был бы относительно готов к мерам жесткой экономии только для того, чтобы остановить рост цен. Этот сценарий многократно осуществлялся в странах Латинской Америки в восьмидесятые — нулевые годы. Но в условиях евро рост цен в Греции весьма ограничен, никакой гиперинфляции нет, население не чувствует экономических проблем на своем кармане, только слышит разговоры политиков об этих проблемах. И, естественно, считает, что пусть политики и решают эти “свои” проблемы.

Парадокс шестой. Причина кризиса госдолга — демократия

Можно попросту обвинить греческих политиков в популизме. И это будет правда. Но не вся правда. Дело в том, что проблема госдолга возникла вовсе не у одной Греции. Она в разной степени характерна для всех развитых стран.

Демократия предполагает, что политики стремятся угодить избирателю. А избиратель хочет потреблять прямо сейчас, а не когда-то в будущем. Это давление на политиков постоянно, и оно постепенно сдвигает суть экономической политики в демократических странах в сторону текущего потребления. Проявлений тому за последние 30—40 лет в развитых демократиях множество:

— сокращение доли ВВП, идущей на инвестиции, в пользу потребления,

— использование фактически завышенных курсов валют для удешевления импорта,

— наращивание госдолга,

— наращивание кредитования населения (т. е. обеспечение текущего потребления за счет будущих доходов) и т. д.

Нынешний кризис — это фактически первый серьезный кризис новой эпохи потребления.

Естественным последствием сдвига экономической политики к потреблению становится замедление экономического роста в развитых странах. И выравнивание уровней экономического развития в мире (т. к. развивающиеся страны, не обладающие крепкими демократическими традициями, растут быстрее развитых стран).

Что в итоге?

Кризис госдолга или замедление экономического роста, на мой взгляд, не причины отказываться от демократии или интеграции. Просто надо понимать суть глобальных процессов и не ждать от них того, чего они дать не могут. А радоваться тому, что они дают — повышение текущего потребления, выравнивание уровней экономического развития стран, а значит, сокращение мировой бедности и причин для войн (те, кому есть что терять, не хотят воевать). Но совершенно очевидно, что некоторые страны слишком далеко ушли в интенсификации потребления. Например, Греция. Ей придется “возвращаться на Землю” и сокращать свое потребление. А это, конечно, очень неприятный и политически опасный процесс. Но деваться все равно некуда.

На месте Греции я бы занимал гораздо более активную позицию, требуя большего и разрабатывая свои собственные односторонние меры. Именно потому, что Греция занимала позицию почти стороннего наблюдателя при обсуждении пакета помощи ей, она получила так мало — фактически минимум возможного, чтобы не решить, а лишь “подвесить” проблему госдолга.

Мир резко изменился за последние десятилетия, он стал другим. Чем быстрее мы поймем это, тем лучше.

Алексей МИХАЙЛОВ, эксперт Центра экономических и политических исследований (ЭПИцентр)