Андрей Мовчан: “Россия потеряла свою бизнес-драгоценность”

Накануне вышла его брошюра “Коротко о главном — Российская экономика 2017 года”, которую он представил в ходе встречи. 

“Эта брошюра строилась на основе многочисленных бесед, встреч, интервью, она содержит и описывает основные тренды и триггеры экономики, освещая закономерности в не вполне обычном формате”, — объявил Андрей Мовчан в начале встречи и рассказал об основных выводах, которые сделаны в этой работе.  

• В 2017 году не стоит ожидать от российской экономики существенных сюрпризов — как негативных, так и позитивных. В базовом сценарии не просматривается ни катастрофических экономических, ни радикальных социальных процессов.

• Самым слабым звеном в ближайшие годы будет российская банковская система.

• 2017 и 2018 годы, скорее всего, будут ознаменованы точечным ростом налогов и сборов и мягким сокращением бюджетных расходов. С 2019 года рост налогов ускорится, начнется активное наращивание внутреннего государственного долга и ограниченная эмиссионная подпитка бюджета.

• Весьма вероятно, что правительство пойдет на значительную эмиссионную программу с параллельным закрытием трансграничного движения капитала, ограничением валютных операций и контролем цен. Однако этого не случится до президентских выборов 2018 года и вряд ли случится до 2022-2024 года.

• Если удастся избежать катастрофических сценариев, связанных с ошибками руководства или внешними факторами, у России есть экономический запас прочности на срок от шести до десяти лет и более. Затем будет стоять вопрос о необходимости срочных решительных изменений для сохранения целостности и управляемости страны.

В ходе дискуссии Андрею Мовчану были заданы вопросы, ответы на некоторые из которых приведены ниже.

Бюджетное правило и меры по ограничению укрепления рубля

Проблема в том, что нынешнее бюджетное правило сильно субсидирует внутренних потребителей топлива. Потому что, когда ты забираешь слишком большой акциз на экспорт, компании естественно стремятся продавать на внутреннем рынке дешевле. А это создает гипернеэффективное производство.

У нас потребление топлива на доллар ВВП очень высокое, и это хорошо понимает правительство. Новый министр экономики вообще хорошо умеет считать, и поэтому они будут аккуратны с бюджетным правилом.

С другой стороны, пока нет предпосылок для жесткого укрепления рубля. Сейчас инфляция очень низкая. Они сделают ее на уровне 4% в следующем году. И причина — не политика ЦБ, а рецессия в стране. Доходы домохозяйств падают быстрее, чем ВВП. На чем расти ценам?

Годовой форвард рублевый — он стоит больше 8%. Ставка по кредитам — 15% в рублях при уровне инфляции в 4%. Это значит, что у вас 11% implied risk в стране. При таких масштабах коэффициентов дисконтирования вам все равно, в какую сторону рубль сходил на 2-3%.

Конечно, ЦБ будет выкупать избыточную валюту или рублевую массу в зависимости от ситуации. Он умеет с этим работать и продолжает сейчас увеличивать свои резервы.

В правительстве невероятно циничное и точное понимание того, что происходит. На уровне связки Минфин — Минэк — ЦБ думают о нашей экономике, наверное, гораздо хуже, чем о ней думаем мы. Поэтому они занимают позицию “лучше рыночный курс, чем любой другой”. Ровно поэтому они спокойно смотрят на укрепление рубля. Это вносит какие-то проблемы в себестоимость, но, с другой стороны, позволяет людям спокойнее себя чувствовать с точки зрения потребления импорта. Потребление импорта у нас от 45% в продовольствии до 95% в машиностроении.

Когда дело доходит до внутреннего потребления, то укрепляющийся рубль дает возможность потреблять тот импорт, который приходит в страну. 85% нашей экономики — это нефть, газ и первичная переработка нефти и газа. То есть снижение стоимости валюты — это очередной подарок экспортерам. Им и так хорошо. А на внутреннем рынке это в очередной раз убивает потребление. А нам нельзя его убивать, потому что в стране структурная рецессия. Поэтому они будут аккуратны и не будут предпринимать шагов, чтобы российская валюта теряла стоимость.

Иностранные деньги, ставка ЦБ и проекты в стране

Иностранных денег в нашей стране почти нет. Это очень плохо с фундаментальной и стратегической точки зрения. Хорошо с тактической, потому что это снижает волатильность.

Насколько я понимаю ЦБ, у него есть две основные идеи. Первая идея — это “free ride”, проехаться на рецессии, объявить целью низкую инфляцию, а потом отчитаться о выполненной цели. Вторая идея: если снизить ставку, то мы увидим спекулятивный пузырь на валютном рынке и, возможно, на фондовом. Чем ниже ставка ЦБ, тем более стремящимися к риску будут игроки рынка, потому что деньги стоят дешевле, и тем хуже это потом обернется — более неэффективными проектами, безответственными кредитами.

Мы имеем наглядные примеры. Фактическое банкротство ВЭБа на таких проектах, видим проекты “Роснано”. Видим, что происходит у наших соседей — в Казахстане, например.

Остатки банков в ЦБ резко выросли в 2016 году. Почти в два раза. Это говорит о том, что экономика не востребует деньги. Нет бизнесов, которые могут выдавать кредитную маржу в 13-16% в год.

Наша проблема в том, что Россия на сегодня потеряла свою бизнес-драгоценность за эти годы. Больше невозможно делать проекты с большой маржой. У нас большие территории, большая инфраструктура, дорогая себестоимость транспорта, энергии, логистики, все это не очень хорошо развито. У нас сокращающиеся трудовые ресурсы. Создать высокомаржинальный бизнес у нас очень тяжело, нет школы для этого и нет долгосрочных денег. Нужно к этой реальности просто привыкать. Поэтому позиция ЦБ логична — “давайте не будем просто так переводить деньги”.

Долгосрочный прогноз 

Правительство обсуждает самые разные меры. Это даже хорошее свойство нашего правительства — то, что спектр обсуждаемых решений достаточно широк. На перспективе 5-7-10 лет экономика страны ухудшается ровно потому, что у нас дисбаланс рисков. Еще один фактор, который сейчас не очень заметен, но будет очевиден позже — сокращение добычи нефти.

Разведки очень мало сейчас, и шансов что мы найдем большое новое месторождение немного. В начале 20-х годов начнется ощутимое сокращение добычи, а к концу 20-х оно станет очень серьезным. По неким экспертным оценкам, наше добыча составит не больше 6 млн баррелей в день (что представляет собой 50% нынешнего уровня). Есть физические ограничения по добычи нефти. К 2024 году накопятся проблемы со всех сторон — 40% производственных мощностей будут полностью амортизированы. Нам придется полностью менять медицинское оборудование, локомотивы, парк самолетов и так далее. Поэтому 22-24 годы — это своеобразная точка бифуркации.