“Чудеса” либерализма

Первое касалось того, что не нужно, оказывается, путать капитализацию банков с их рекапитализацией. Были разъяснены критерии разграничения: поскольку у Укрпромбанка и банка “Киев” капитала уже вообще нет, им нужна рекапитализация. Остальным же проблемным банкам, куда собирается входить государство, нужна капитализация, так как определенный капитал у них все же остался.

Второе — об излишне либеральных отношениях, сложившихся между Национальным банком и коммерческими банками. Правда, при этом почему-то не были пофамильно названы те, кто такой невиданный либерализм развел.

Как мы помним, осенью во многих банках начали выстраиваться очереди вкладчиков. Прошло немного времени — и в одних банках все утряслось, в других — нет. Ясно, что паника вкладчиков не прибавила стабильности всей банковской системе. Но при этом банки с наибольшим объемом вкладов физлиц — Приватбанк и “Райффайзен Банк Аваль” — выстояли, хоть и у них произошел существенный отток вкладов. Следовательно, дело было не только в панике вкладчиков, но и в политике самого банка.

Вот, например, некоторые статистические данные, размещенные на сайте Ассоциации украинских банков. В новый 2009 год Укрпромбанк вошел с показателем капитала (т.е. собственных средств) немногим меньше 2 млрд. грн. За первый квартал текущего года произошло уменьшение указанного капитала примерно на 4,5 млрд. грн. — до минус 2,5 млрд. на 1 апреля с.г.

На эту же дату весь кредитный портфель банка составлял примерно 7 млрд. грн., приблизительно столько же (около 7 млрд. грн.) — средства физических и 1,8 млрд. грн. — юридических лиц.

Нужно сказать, что за первый квартал с.г. капитал снизился и у некоторых других коммерческих банков. Но в совершенно несопоставимых с указанным учреждением масштабах: у “серебряного призера” — минус 0,85 млрд. грн., что в пять раз меньше. У многих же иных банков потери капитала хоть и имеются, но, к счастью, пока что невелики. То есть в данном случае имели место особые причины потери капитала.

Такое экстраординарное явление в условиях, когда банк не отдавал вклады и особо не кредитовал, может быть объяснено только одним: произошло отнесение просроченной дебиторской задолженности к безнадежной. При этом уровень ее концентрации зашкаливал. Т.е. один из крупнейших банков страны просто ранее щедро прокредитовал одно лицо или очень узкую группу лиц, отдав ему (им) большую часть собранных у населения при помощи широкой филиальной сети по всей стране вкладов.

В целом это подтвердили и слова временного администратора Укрпромбанка А.Майданюка, в середине мая неожиданно ставшего бывшим (его место занял главный ликвидатор НБУ, директор департамента по прекращению деятельности банков К.Раевский. — К.М.). Г-н Майданюк высказался примерно в таком ключе: первопричина проблем с этим учреждением в том, что его менеджмент деньги вкладчиков отдал в кредит под залог сети автозаправок. Кредит не возвращается, с попытками вывести из залога и залоговые заправки временная администрация ведет борьбу. Если бы вернули этот кредит, то никакой государственной помощи банку вообще не потребовалось бы.

В том же первом квартале с.г. возникли проблемы с ликвидностью в крупнейшем (в несколько раз больше любого нашего) казахстанском банке БТА. Реакция тамошних властей была молниеносной: аресты группы топ-менеджеров банка и директоров компаний, которым выдавались кредиты на просто потрясающих воображение “льготных” условиях, а также их личного имущества. Основное обвинение — хищение и отмывание незаконно полученных средств в особо крупных размерах. Часть обвиняемых успели арестовать реально, часть объявлена в международный розыск, из которых один, как сообщают СМИ, уже задержан, кстати, в Украине, и сейчас решается вопрос об его экстрадиции в Казахстан.

А теперь о либерализме. Вышедшая не так давно книга одного из нынешних кандидатов в президенты “Банківська таємниця часів помаранчевої революції” поднимает множество достаточно узкоспециальных банковских вопросов. Видимо, не случайно, так как есть понимание важности этих вопросов для страны.

Перефразируя известное изречение, можно сказать, что если вы не интересуетесь некоторыми, на первый взгляд, “технологическими” вопросами банковского дела, то эти вопросы поинтересуются вами. В частности, в книге приведены примеры многочисленных злоупотреблений отечественных банков в период работы автора в НБУ — особенно при проведении банками валютных операций. А также примеры беспрерывной борьбы с ними: только получалось кое-как побороть одних, а тут все новые и новые.

Вероятно, отношения НБУ с коммерческими банками были тогда менее либеральными, чем сейчас: то есть со злоупотреблениями боролись, хотя бы блокируя их на будущее. Однако идея, что за любые злоупотребления нужно строго наказывать (иначе их субъекты наглеют и зарываются все больше), причем в первую очередь не банк, а топ-менеджмент, а в ряде случаев и собственников, никак не может прижиться на отечественной почве — ни в 2004 году, ни сейчас. У нас же не Казахстан, мы — самые либеральные…

К слову, о собственниках. Перед началом кризиса в прессе утверждалось, что даже НБУ якобы не знает конечных фактических собственников (физических лиц) ряда средних и мелких банков. Поскольку на сайте НБУ были размещены конечные собственники только отдельных банков, видимо, этому тезису общество должно поверить. Такой либерализм просто потрясает. Если банки так и не раскрыли всю структуру собственности с конечными выгодоприобретателями, то чем вообще в течение многих лет занимается финансовый мониторинг? Раз спонсоры террористов и “отмыватели” денег от массовой продажи наркотиков и оружия на территории Украины в сколько-нибудь значимых масштабах не обнаруживаются, вполне можно было бы занять свободное время изучением структуры собственности финансовых учреждений.

И почему НБУ не аннулировал еще много лет назад у таких банков банковскую лицензию (кстати, в России банковские лицензии нередко “летят” как раз с подачи финмониторинга)? Можно спорить о том, эффективно ли действует наша система финмониторинга и так ли уж она вообще нужна в нынешнем виде. Это тема для отдельного разговора. Но коль уж ее создали и поддерживают на деньги налогоплательщиков, то незнание (или недостаточное желание знать) реальных собственников банков ни в какие рамки не лезет.

Было бы еще полбеды, если бы банк не привлекал вклады населения и никогда не просил государственных денег. Но если все обстоит с точностью до наоборот, конечные собственники каждого учреждения с банковской лицензией (физические лица) должны быть пофамильно известны обществу. А их список — приводиться на интернет-сайте НБУ полностью, без изъятий.

Вместе с тем даже если банк и не раздает деньги вкладчиков в одни руки, существует еще одна традиционная причина потери банковской системой ликвидности — недорезервирование и излишнее увлечение кредитованием (по-научному — кредитная экспансия, а по-простому — ненужное кредитование). Для уменьшения рисков для банков был придуман целый ряд так называемых экономических нормативов. Нужно отметить, что их фактически единственная цель — обеспечить, чтобы банк выполнял все обязательства перед контрагентами. Если это не происходит, количество нормативов проще сократить и не разводить связанные с ними огромный документооборот и бюрократию.

Несколько очень простых примеров.

Значительная группа таких нормативов (Н7, Н8, Н9, Н10) призвана устранить ситуацию, когда банк проводит массовую выдачу кредитов одному лицу, тем более своим хозяевам или другим так называемым связанным лицам (инсайдерам). Как мы уже описали выше, они в нашей реальной жизни ничего не предотвращают. Более того, хитрый юридический трюк — и активные операции банка объявлены “банковской тайной” аж до момента объявления финучреждения банкротом.

Такое законодательство необходимо срочно менять: статус “банковской тайны” с информации об условиях, на которых проводил активные операции банк, не выполняющий обязательства перед вкладчиками, должен немедленно сниматься по факту введения временной администрации и моратория.

Не должно быть никаких иллюзий по поводу того, что банк — это якобы частный закрытый бизнес. В современном обществе банки стали выполнять массу публичных функций, а их деятельность чревата серьезными социальными последствиями. Введение временной администрации вместе с мораторием на погашение требований кредиторов, по сути, аналогично стадии распоряжения имуществом при банкротстве “обычных” предприятий. В последнем случае кредиторы через комитет кредиторов и распорядителя имущества получают доступ к сведениям о хозяйственных операциях должника. Нет никаких оснований, чтобы такой доступ не получили и кредиторы коммерческих банков, в том числе вкладчики.

Отслеживать все аффилированные структуры банка (инсайдеров) в режиме реального времени все равно невозможно, поэтому соответствующие нормативы (Н9, Н10) являются просто пустышкой. Отдельный вопрос — почему законодательство вообще разрешило выдачу банками кредитов аффилированным компаниям? Какой экономический смысл в таком кредитовании? По своей сути, абсолютно любой банковский кредит инсайдерам является выведением активов из банка и влияет на его ликвидность точно так же негативно, как и паника вкладчиков. И бороться с таким явлением нужно не нормативами, а полным уголовно-правовым запретом соответствующих операций.

Собственники банка, внося в него деньги и создавая, таким образом, определенные гарантии его платежеспособности, не должны иметь возможности в любое время, по сути, изъять их впереди всех иных кредиторов банка (а в том, что топ-менеджмент банка, подчиняющийся собственникам, вряд ли откажет им в проведении таких операций, нет ни малейших сомнений).

Ключевой экономический норматив — мгновенная ликвидность (Н4), т.е. сколько денег банк может немедленно выдать по первому требованию. Невыполнение учреждением всех других нормативов ликвидности (Н5, Н6) тоже нехорошо, но все же менее критично, так как там все-таки существует некоторый временной лаг, чтобы исправить ситуацию. Важность Н4 трудно переоценить, и никакого либерализма в контроле за его соблюдением быть не может, потому что с невыполнения банком первых требований перед клиентами начинается паника и обвал.

У нас минимально допустимое значение этого показателя составляет 20%. Ряд авторитетных западных ученых, в числе которых нобелевский лауреат по экономике Ф.Хайек, весьма здраво утверждали, что для обязательств по первому требованию этот норматив должен составлять 100%. При этом вкладывать в собственные активные операции банки должны были бы только средства клиентов, привлеченные без права истребования их в любой момент. Иначе заведомо допускается ситуация, когда при обращении к банку одновременно большого числа кредиторов учреждение или не выполняет обязательства, или его проблемы решаются всем населением страны через эмиссионное рефинансирование центробанка, которое вздувает инфляцию.

Самое плохое даже не в том, что Н4 у нас низкий. И даже не то, что, если уж мы не установили его в 100%, не была введена система “автоматического” выделения банку рефинансирования при обращении вкладчиков, требующих выдать свыше 20% от общей суммы вкладов, подлежащих выдаче по первому требованию. В расчет этого норматива (Н4) депозиты физлиц (а по закону они подлежат выдаче по первому требованию) вообще не включили, оставив их, по сути, необеспеченными. В результате этой элементарной, просто “детсадовской” ошибки банк, формально выполняющий требования Н4, на самом деле мог иметь в наличной форме лишь 20% от средств на текущих счетах физлиц и юрлиц и 0% — от средств на депозитных счетах физлиц.

Было и еще одно побочное последствие установления такого бестолкового расчета норматива: недорезервированные средства могли идти как в излишнее кредитование (потребительское и спекулятивное ипотечное), так и в валютные спекуляции.

Чтобы закончить с тематикой рефинансирования, нужно сказать, что незаслуженно незамеченным остался обнародованный еще 5 марта с.г. на веб-сайте НБУ его департаментом монетарной политики материал под названием “Чего стоят деньги, когда они ничего не стоят”. В нем утверждается, что рефинансирование НБУ может направляться только на “выполнение реальных требований вкладчиков”. При этом “механизм поддержки ликвидности через кредиты рефинансирования исключает использование банками полученных средств на осуществление новых активных операций…” Вот бы такие мудрые мысли департамент внедрял в нормативные акты НБУ, которые он готовит!

Стоит ли еще раз напоминать о том, что валютные спекуляции — это самые что ни на есть активные банковские операции. На самом же деле запрета банкам использовать рефинансирование на иные цели, отличные от проведения текущих клиентских платежей, не было. В подготовленных при участии того же монетарного департамента новых правилах рефинансирования банков, утвержденных правлением НБУ 30 апреля с.г., такого запрета тоже нет! Но если его вводить (а делать это, на наш взгляд, жизненно необходимо), то как потом контролировать?

Полагаем, что единственный реальный механизм обеспечения такого контроля — обязать банки хранить все рефинансирование на отдельные корсчетах в НБУ, т.е. обособленно от всех иных активов банка. При этом ежедневно публиковать на официальном сайте НБУ статистику о движении средств по таким счетам за предыдущий день. Вместе с динамикой выполнения банками операций перед клиентами.

В экспертной среде также утверждается, что одной из основных причин последнего укрепления гривни является перевод банками резервов, созданных под валютные кредиты, из валюты в гривню во исполнение постановлений правления НБУ №107 и №108. Однако в газете “Дело” 15 мая с.г. была озвучена весьма озадачивающая позиция “казначея одного из крупных банков с иностранным капиталом”. Суть заключается в следующем: выдавая кредиты в иностранной валюте, банки формировали под них резервы в валюте. Сумму резервов банки опять же раздавали в виде кредитов, под которые аналогичным способом формировали новые резервы. Теперь Нацбанк требует распродавать указанные резервы. Хотя они прописаны в балансах банков, но фактически розданы в виде кредитов, поэтому банки не знают, где найти валюту для продажи.

Простой вопрос: как же может называться “резервами” то, что можно пустить в дальнейшие активные операции банка, а следовательно, каковы же реальные, а не “рисованные” резервы отечественных банков?

А теперь перейдем от нормативов, которые не нужны вообще или были установлены неправильно, к тем, которые необходимо было устанавливать, но сделано это не было. Ситуацию перераспределения банками кредитных ресурсов не в производство, а в потребительское кредитование и ипотечные спекуляции разрешить, при желании, не составляло особого труда. Для этого можно было просто ввести отдельный экономический норматив распределения кредитного портфеля банка (через максимально разрешенный процент от портфеля) на: а) потребительское кредитование; б) кредиты на приобретение недвижимости (которое необходимо было притормаживать в том числе и таким способом, чтобы не вздувать цены на недвижимость); в) предпринимательские кредиты на цели, отличные от приобретения недвижимости.

Не стоит забывать, что ситуация в небанковских финансовых учреждениях часто такая же, как и в банках. Просто соответствующие финансовые учреждения меньше, оперируют относительно меньшими деньгами, поэтому и меньше шума. В частных беседах сотрудники Госкомиссии по регулированию финансовых услуг рассказывают, что как только чуть-чуть копнешь кредитный портфель или структуру и размещение резервов многих таких финучреждений, так волосы на голове дыбом встают…

В целом понятно, что регулирование финансового сектора, объединенное с его непрозрачным инфляционным финансированием за счет граждан, зашло в тупик. В стране создана масса госорганов с колоссальным документооборотом, но толку от всей этой деятельности мало.

В качестве одного из способов исправления ситуации резко активизировалась идея создания “мегарегулятора”. Последнее веяние в развитие этой идеи — передать ему и банковский надзор. Некоторые эксперты считают, что к мегарегулятору нужно присоединить и финмониторинг. Идеи интересные и в целом здравые. Однако простым слиянием административных органов и межведомственным перераспределением полномочий ситуацию не изменить. Злоупотребления в сфере финансов зашли слишком далеко, и к системе нынешних регуляторов в сфере финуслуг доверие у населения исчерпано.

Пресекать безобразия, творящиеся в финансовой сфере, должна какая-то одна структура, причем не причастная в глазах населения к их развитию и не входящая в систему таких учреждений, то есть не совершающая с ними никаких сделок. А поскольку из песни слов не выкинешь, не удастся обойтись без создания в рамках такого регулятора финансовой полиции и компактного следственного аппарата.

Комментарий:

Вопросы о финансовом положении Укрпромбанка мы адресовали его нынешнему временному администратору Константину РАЕВСКОМУ, на период работы в учреждении временно покинувшему должность директора департамента по прекращению деятельности банков НБУ.

— Можете ли вы подробнее рассказать о конфликте в связи с попытками вывести из-под залога в банке сеть автозаправок ANP, принадлежавшую учредителям Укрпромбанка? Правдива ли опубликованная некоторыми СМИ информация о том, что причиной смены временного администратора банка стал именно этот конфликт?

— Кредиты, выданные под залог автозаправок, составляют около 40% активов Укрпромбанка. Эти заправки частично являются залогом под кредиты рефинансирования Нацбанка. Поскольку сейчас идет подготовка к рекапитализации банка государством, фактически судебные процессы против учреждения можно расценивать как судебные процессы против государства.

От решения суда о возможном отчуждении заправок очень зависят вкладчики, с которыми банк обязан рассчитаться. Поэтому все наши усилия направлены на предотвращение выведения этих активов из банка. К решению этого вопроса мы привлекли Генпрокуратуру, поскольку выведение заправок из-под залога банка является неправомерным действием.

В настоящее время судебные разбирательства продолжаются, мы аргументированно противодействуем “Привату”. Процесс идет на равных, нельзя сказать, что кто-то из нас одержал победу.

Что же касается смены временного администратора, то Александр Майданюк оставил эту должность в Укрпромбанке по состоянию здоровья. Поскольку в тот момент в банке полным ходом шла работа по подготовке к рекапитализации, меня направили для укрепления этого участка.

— Как вы оцениваете нынешнее состояние учреждения, выполняет ли оно хотя бы частично платежные обязательства? Как идет процесс его подготовки к рекапитализации?

— На прошлой неделе мы получили от Кабмина детальный алгоритм действий для рекапитализации. Прежде всего, необходимо провести работу по смене формы собственности банка, а также реструктурировать внешнюю задолженность банка, общая сумма которой составляет 120 млн. долл. Рекапитализация проводится с двойной целью — рассчитаться с вкладчиками-физлицами и восстановить нормальную работу банка. Первым делом мы рассчитаемся по картотеке — это 1,3 млрд. гривен депозитов населения.

За время работы временной администрации Укрпромбанк уже возвратил физлицам депозитов на сумму 332 млн. гривен, процентов по ним — 354 млн. и по текущим счетам — 319 млн. гривен.

Кирилл МОЛОДЫКО

(кандидат юридических наук)