Рабочая косточка

Недавно, будучи в Одессе, увидела в кафе картины в стиле соцреализма: Ленин и Крупская в окружении пионеров, Ленин у кровати раненого бойца и, наконец, рабочие, идущие с завода. Обветренные лица, мятая спецодежда, стрижки “под польку” и “под полубокс”, усталые улыбки и полновесные морщины и мозоли. Я тоже улыбнулась и подумала: “Наши…”

Как ни странно, соцреализм на фоне общепитовского гламура не смог перешибить настроение картины — рабочие там выглядели спокойными и уверенными в себе. Для сегодняшних рабочих время социальных гарантий практически закончилось. С “гегемоном”, который в советские времена составлял не менее 70% работающих, уже давно никто не считается. Власть уже не заигрывает с ним в целях собственной безопасности. Прошли времена шерстяных отрезов, именных часов и похвальных грамот для комбайнеров и механизаторов, времена, когда сталевару первому в очереди продавали “Победу” и когда токаря посылали на экскурсию в Югославию, несмотря на напряженные отношения СССР с Броз Тито, — а токарь привозил оттуда белый шоколад, и смотреть на него приходил весь подъезд…

Когда ноют “рабочие косточки”

Раньше, во времена махровой сталинщины и брежневизма происхождение “из рабочих” сулило карьерные привилегии. Рабочие считались благонадежными. Служащие негласно считались “поповскими детьми”, и их потомков реже принимали в институты. Все, связанное с рабочим классом, политизировалось до предела. Заседая в Верховном Совете, рабочие и крестьяне усиливали советскую “левизну” и были вполне счастливы — им всего хватало. Они производили материальные блага и имели почет и уважение, а интеллигенции оставалось только надеяться, что она составляет межклассовую прослойку, и эта прослойка на самом деле “хрящевая”. “Недаром интеллигент изображался на плакатах сзади, после рабочего и колхозницы вторым и последним сортом, так же, между прочим, как на плакатах, взывающих к дружбе народов, вторым сортом идет негр — позади белого, чуть отступя”, — писала Татьяна Толстая.

Видный деятель Компартии Украины Георгий Крючков рассказал, что в социалистический период нашей истории в партии была одна треть рабочих. Выбирали лучших, к тому же многие поступали в вузы и переставали быть рабочими. В советах разных уровней было более половины рабочих и колхозников. Абсолютное большинство имело награды. У рабочих были профсоюзные здравницы — когда профсоюзы разделились, у них начались имущественные проблемы, а потом — просто “дерибан”, считает Георгий Корнеевич.

Сейчас “рабочие косточки” ноют только на особо скверную политическую погоду. Интересно, “празднуют” ли рабочих в политических партиях современной Украины? Вопрос “Есть ли у вас в партии рабочие?” попросту ошарашивал собеседников, и они задавали встречный: “Какие рабочие?” В партии “Батьківщина” Юлии Тимошенко сказали, что у них свыше семидесяти тысяч партийцев в сфере промышленности, но сколько из них рабочих, неизвестно. В офисе Компартии собеседница воскликнула: “Откуда в ЦК рабочие?!” Что ж, у коммунистов своя правда — рабочие в ЦК, вероятно, сразу же становятся функционерами и бюрократами… Тем более удивительным показался этот ответ, ведь вторым номером в списке депутатов от КПУ числится Евгений Волынец, проходчик шахты… В офисе Народной партии Литвина мне ответили: “Я как юрист вам говорю: у нас в обществе уже нет никаких рабочих, по новому Кодексу законов о труде мы все одинаково называемся — “працівники”. В Народном рухе Украины ответили, что в их рядах рабочих не менее 60%, но все это как-то приблизительно… В Партии регионов не скрыли, что надеются в основном на электорат Юга и Востока страны, там рабочих много, а всего в партии свыше миллиона членов, и без рабочих это число было бы нереальным.

 Как у нас награждают рабочих? Награждают, конечно, меньше, чем их директоров или предпринимателей. Кучма все больше поощрял бригадиров. Ко Дню независимости в 2004 году (и в последнем году своего правления) он наградил орденами и медалью “За працю і звитягу” довольно-таки небольшое количество людей. Орден “За заслуги” III степени получили старший мастер, аппаратчик, бригадир электромонтажников и механизатор, ордена Княгини Ольги III степени — оператор машинного доения. Медалью “За працю і звитягу” наградили столяра и бульдозериста. Еще девять человек удостоились почетных званий. Всего было отмечено шестнадцать рабочих из общего числа — 97 — награжденных.

Ющенко менее скуп на похвалу трудягам. В прошлом году ко Дню независимости он отметил наградами и званиями двадцать семь рабочих — правда, из 437 награжденных. Орден Княгини Ольги III степени получили доярка и тепличница, орден “За заслуги” III степени — вальцовщик, сталевар и тракторист дендропарка. Медаль “За працю і звитягу” получили двенадцать человек.

Кстати, по данным мониторинга Института социологии НАНУ, наши люди до сих пор считают, что рабочие играют в обществе более значительную роль, чем интеллигенция. За рабочих высказались 27,6% опрошенных, за крестьян — 19,6%, за интеллигенцию — 18,8%, а за предпринимателей — 33,4%. И чего в этом больше — инерции прежних времен или убеждения, что интеллигенция не может быть “гнилой”? Ведь прежде чем сгнить, она должна была расцвести и дать плоды, чего в нашем обществе так и не произошло…

В дефиците — тяжелый труд

Сейчас престижа рабочих профессий практически нет. Работа тяжелая — любая зарплата покажется малой. Молодежь стремится стать менеджерами и юристами. Некоторые работодатели и аналитики прогнозируют, что придется брать на работу китайцев, вьетнамцев, африканцев… Хотя, возможно, мигрантов отпугнут цены за аренду квартир и санитарное состояние наших общежитий…

Я побеседовала с двумя заводчанами — старым и молодым. Старый тоскует по временам, когда был план, хотя тогда и не вся выпускаемая продукция была конкурентоспособной и даже ликвидной. Сейчас высший менеджмент завода сам ищет заказы на поставку своей продукции. В девяностые годы завод не закрылся, но половина рабочих уволилась — не было средств на покупку материалов и комплектующих для выполнения заказов и не было оборотных средств для выплаты зарплат. До сих пор выпускается меньше изделий из металла, чем раньше. Не хватает специалистов — инженеров-конструкторов, инженеров-технологов, инженеров-механиков. Ведь в 90-х годах в связи с сокращением производства вузы стали выпускать их значительно меньше. В связи с сокращением числа ПТУ на предприятии возник дефицит рабочих-станочников: токарей, фрезеровщиков, строгальщиков, слесарей-сборщиков, а также электрогазосварщиков. Если человек уволился с работы и деквалифицировался, потерял производственные навыки, заводу приходится тратиться на его обучение, все ждут, пока он “вработается”. С рынка возвращаются редко — на заводе ведь дисциплина, от которой люди отвыкают. В основном заводчане — люди со стажем, молодых едва ли наберется 50%. В ПТУ в основном идет сельская молодежь — ей нужны общежития и перспектива получения квартиры.

Молодой заводчанин уже сам владеет заводиком, его тридцать рабочих производят детали производственно-технического назначения. Он считает, что на крупных предприятиях 90% старых опытных рабочих, а молодежи мало. Не хватает токарей, фрезеровщиков, слесарей, шлифовщиков, гальваников. Хорошо, что при некоторых заводах сохранились учебные заведения. При заводе “Авиант” действуют филиал Харьковского авиационного института, Киевский авиационный техникум, ПТУ. Высококвалифицированные рабочие — это цвет нации, подготовить их не так легко, считает молодой заводчанин.

Класс — на продажу?

Владимир Галицкий, директор Государственной службы занятости Украины рассказывает не только о производстве как таковом, но и о социальных процессах, происходящих в современном обществе.

— Украина пришла к своей независимости в 1991 году с высоким промышленным и рабочим потенциалом, но к 1994 году все это было растеряно. Предприятия, в том числе и гиганты, закрывались. Массовые увольнения возродили “буржуазное” понятие “безработица”. Приходили в упадок целые отрасли. Разрушилась и сама идеология коллективного труда. Предприятия стали оживать только к 1997 году.

Само понятие “рабочий класс” за постсоветский период было сведено на нет. Если бы солидарность рабочего класса у нас существовала (сейчас она присуща скорее классу, имеющему собственный бизнес), то это вылилось бы в забастовки, как это происходит в Европе, против низких зарплат и плохих условий труда. Мы практически утратили целое поколение рабочего класса — вместе с преемственностью культуры труда. В свое время токарь или фрезеровщик готовили в год по пять-шесть учеников. Сегодня же престиж рабочих профессий низведен до каких-то отрицательных величин. Нет государственной информационной политики, которая помогла бы сформировать правильное мнение о труде рабочих. Люди труда перестали быть героями книг, кинофильмов и спектаклей. Более того, рабочий человек стал атрибутом “развитого социализма” и “совка”.

Сейчас огромный дефицит рабочей силы угрожает инновационному развитию страны. Это проблема национальной безопасности. Смежная проблема — трудовая миграция на фоне демографического провала. По самым скромным прогнозам, через двадцать лет мы будем иметь тридцать миллионов населения. Кто же тогда будет работать? Низкий уровень зарплат рабочих убивает у людей желание учиться, совершенствоваться, творить. Это касается не отдельной группы, а общества в целом. У нас есть три года — если за это время мы не исправим ситуацию, то потеряем не только свой трудовой потенциал, но и генетический.

Я неоднократно говорил, что сегодня страны Евросоюза ведут целенаправленную политику на вымывание трудового потенциала из Украины под красивыми лозунгами “либерализация”, “демократизация”, “глобализация”. В Испании, Португалии, Италии, где традиционно много наших трудовых мигрантов, упрощен режим их легализации. По оценкам экспертов, сегодня за рубежом работают от двух с половиной до семи миллионов наших граждан. Я лично думаю, что эта цифра колеблется в пределах двух с половиной — трех с половиной миллионов. Но не надо считать трудовую миграцию чисто украинской проблемой. Такие же процессы произошли в Польше, в странах Прибалтики.

В нашей стране должна действовать сбалансированная профориентационная программа правительства по поднятию престижа рабочих профессий. Этой программой должны заниматься как минимум пять министерств под руководством одного из вице-премьер-министров — Министерство труда и социальной политики, Государственная служба занятости, Министерство культуры и туризма, Министерство экономики, Министерство финансов, Министерство образования и науки, Министерство промышленной политики. Сейчас такой программы нет. Есть отдельные очаги активности в рамках Министерства труда и социальной политики и Государственной службы занятости.

Дисбаланс на рынке труда имеет место во всех странах мира, но не в таких масштабах, как в сегодняшней Украине. Система образования готовит 70% специалистов с высшим образованием и 30% — со средним техническим, то есть людей рабочих профессий. А экономике сегодня нужно все с точностью до наоборот.

Прежде всего зарплату рабочим нужно существенно повысить. У этого много противников, считающих, что уровень зарплаты должен соответствовать производительности труда (классическая формула экономики). Но уровень производительности труда в Болгарии, Венгрии, Словакии соизмерим с украинским, а зарплаты в пять раз выше. Второй шаг на пути к здоровой экономике — легализация зарплаты. Ведь сегодня большая часть населения страны, за исключением госслужащих, получает ее в конвертах. А это подрыв экономической системы в целом. Нужно принять элементарный закон, но парламент у нас не работает, за полгода принято три или четыре закона… А законы об образовании, о занятости — такое впечатление, что никого это не интересует.

Государство разбазарило рабочие кадры. Квалифицированному токарю или фрезеровщику иной работодатель готов платить более тысячи долларов в месяц. Вот только взять его негде… Такими мастерами не становятся после ПТУ — человек должен как минимум пять лет отработать, чтобы приобрести квалификацию.

Предприятиям нужны кадры. В первом полугодии этого года свыше 175 тысяч работодателей предоставили Государственной службе занятости информацию о наличии свободных рабочих мест. Общее число вакансий составляло 1 миллион 220,5 тысячи. А всего, по данным Госкомстата, в Украине свыше 124 тысяч промышленных предприятий. Только в Киеве их более тысячи. Наибольшая потребность в работниках была на предприятиях перерабатывающей промышленности, в строительстве и сельском хозяйстве. Значительная часть украинских предприятий испытывает потребность в токарях, фрезеровщиках, станочниках широкого профиля, кузнецах, слесарях-инструментальщиках, электрогазосварщиках. Кстати, в Украине сегодня наблюдается строительный бум — и строителей также не хватает. Не хватает инженеров-технологов, инженеров-механиков, высококвалифицированных рабочих в судостроении. В то же время рынок труда перенасыщен новоиспеченными юристами, экономистами, менеджерами, бухгалтерами…

Службе занятости нелегко удовлетворять заявки работодателей. Часто они сами в этом виноваты — предлагают низкие зарплаты, неподходящие условия труда, экономят на социальном пакете. К тому же необходимых специалистов может и не найтись. Помимо трудовой миграции, здесь есть еще одна причина — работники старятся, уходят на пенсию, а новых может оказаться слишком мало. Одна из услуг службы занятости — профессиональная подготовка, переподготовка или повышение квалификации рабочих, в том числе по конкретным заявкам работодателей и непосредственно на рабочем месте. Но в целом проблема остается актуальной.

Занимаемся мы и профориентацией школьников — ребят в центрах занятости знакомят с современным рынком труда, востребованными профессиями, учебными заведениями региона и даже с предприятиями, на которых можно работать. Ярмарки вакансий для молодежи, дни открытых дверей учебных заведений, встречи с работодателями убеждают молодых в том, что рабочая профессия — это не “серп и молот”, а высокие технологии.

Кстати, соответствующее образование необходимо людям и в связи с урбанизацией, оттоком жителей из сел. Сегодня у нас в сельском, лесном и охотничьем хозяйствах задействовано 17,1% всего экономически активного населения, в то время как в Западной Европе таких людей всего шесть-семь процентов. То есть 10% наших сельчан предстоит переезд в крупные города — это законы экономики, от них никуда не денешься. Наша задача — обучить этих людей новым профессиям, востребованным на рынке труда, создать им нормальные условия работы, обеспечить жильем.

Новый Кодекс законов о труде — поводок и намордник для рабочего

Председатель Конфедерации свободных профсоюзов Михаил Волынец обеспокоен положением горняков на рынке труда.

— Юлия Тимошенко разработала и пытается “протянуть” закон о повышении престижности шахтерского труда. На шахтах, особенно на государственных, работает половина пенсионеров. Нужно повысить им пенсию, чтобы они ушли из забоя, и одновременно существенно увеличить шахтерам зарплату. Дети шахтеров и молодые шахтеры, которые проработали под землей не меньше трех лет, должны иметь льготы при поступлении в технические вузы.

Наша рабочая молодежь с девяностых годов прошлого века ездит работать за рубеж, в ту же Польшу. А наши работодатели будут завозить китайцев, корейцев на освободившиеся рабочие места. Многие работодатели держат народ на цепи. Сейчас они пытаются принять новый Кодекс законов о труде, похожий на намордник с поводком для рабочих людей. Например, если на предприятии сложится внештатная ситуация, не урегулированная законодательством, руководитель будет поступать по собственному усмотрению. Или работодатель оставляет за собой право… передать рабочего другому работодателю. Остается только уволиться… Авторы проекта кодекса народные депутаты Василий Хара, Александр Стоян и Ярослав Сухой не скрывают, что работают на работодателей. Мы сейчас подготовили полторы тысячи замечаний по этому проекту, для чего создали рабочую группу во главе с министром труда и социальной политики Людмилой Денисовой. По моему мнению, этот кодекс должен занимать третье место в обществе после Конституции и Гражданского кодекса.

У нас незащищенные, бесправные люди — поэтому они и не бастуют. Но напряженная ситуация все-таки может вылиться в акции протеста. Профсоюзы, призванные защищать людей, делятся на “карманные”, “желтые”, которые создаются самими работодателями, и независимые. Люди должны сами определиться, кому верить и вместе с кем бороться за свое место на рынке труда.

В среде рабочих профессий произошел разрыв поколений

Лариса Лисогор, доктор экономических наук, заведующая отделом исследований человеческого развития Института демографии и социальных исследований НАНУ рассказывает о положении рабочих на современном рынке труда.

— Уровень занятости в Украине традиционно остается более высоким в базовых отраслях промышленности — добывающих (10,7% от общего числа занятых), металлургии (12,8%), машиностроении (9,7%). Также следует отметить пищевую промышленность (13,7% от общего числа занятых). В основном это конкурентоспособные предприятия, выпускающие продукцию, которая пользуется спросом на рынке. Для регионов наибольшую роль играют градообразующие предприятия.

Зарплата по промышленности в среднем составляет 2117 гривен (в целом по стране средняя зарплата в экономике — 1825 грн.). Лидеры — промышленность, услуги транспорта и связи и финансовая деятельность. В перерабатывающей промышленности, к которой относятся пищевая и легкая, средние зарплаты составляют от 1077 до 1976 гривен. Лидерами остаются металлургическое производство, производство изделий из металла (2612 грн. в месяц) и нефтепереработка — 2836 грн. В добывающей промышленности средняя зарплата составляет 2799 гривен.

Всего численность рабочих, занятых в экономике страны, составляет 26% от общего количества работающих.

Начало периода структурной перестройки нашей экономики не сопровождалось применением методов шоковой терапии, характерных для начала рыночных реформ, например в Польше, и предусматривающих, в частности, активизацию процессов банкротства нерентабельных предприятий, стремительный рост безработицы. Так, в 1998 году удерживался значительный “навес” избыточной рабочей силы на заводах, образовавшийся в результате использования практики “административных отпусков”. Фактически работники просто числились на работе и подрабатывали на базарах, постепенно деквалифицируясь. Государство проводило политику, минимизирующую возникновение социального шока в обществе. Предприятиям же применение практики “административных отпусков” обеспечивало возможность сохранить необходимые рабочие кадры в надежде на будущее оживление производства.

В этой связи достаточно показателен опыт Великобритании. Правительство Маргарет Тэтчер предприняло непопулярные меры по реструктуризации угольной отрасли с целью ее модернизации, в результате многие шахтеры потеряли работу. Однако значительные выплаты уволенным рабочим, предоставление возможности получения новой профессии, льготы при последующем трудоустройстве, содействие в самозанятости принесли достаточно ощутимые результаты. Правда, только по истечении длительного времени.

Несомненно, уровень экономического развития Украины далек от британского. Наша угольная промышленность не была реструктуризирована, люди не имели возможности найти другую работу или трудоустроиться по специальности, поскольку были привязаны к месту проживания. Другое дело, что нужно было оказывать государственную поддержку шахтерам и их семьям. Нужно было развивать предприятия, инфраструктуру и параллельно перестраивать отрасль. Это требовало очень больших материальных затрат и поддержки со стороны государства.

Сегодня мы вступили в ВТО. К нам может хлынуть значительный поток продукции, неконкурентоспособной по качеству, но привлекательной по цене. И здесь мы можем проиграть. То же может произойти и с рабочей силой — она у нас в целом конкурентоспособна, к тому же с высоким уровнем образования. Тем более удручает ее дешевизна. Положение на национальном рынке труда, связанное с отъездом наиболее квалифицированной рабочей силы, может усугубляться при отсутствии последовательной политики со стороны государства.

Нельзя не вспомнить так называемую “голубую карту”, которую планирует внедрить ряд европейских стран и которая предполагает возможность привлечения на льготных условиях (визы и трудоустройство с последующей легализацией) наших рабочих. Чехия, Польша, Венгрия, Румыния уже не скрывают, что являются “хэндхантерами”, которые охотятся в Украине за “золотыми руками”. Человек может уехать в эти страны, постепенно выучить язык и к тому же пойти учиться. Но у нас у самих рабочих не хватает! Оживление экономики привело к тому, что потребности производства стабильно растут — сейчас на зарегистрированном рынке труда существует дефицит рабочих — около 13,4% разнорабочих, 22% операторов и сборщиков машинного оборудования, 29% квалифицированных рабочих с инструментом. Крупные работодатели давно обеспокоены этим. Прекрасно понимая, что ресурс исчерпывается и его больше взять неоткуда, они готовы создавать и удерживать на балансе своих предприятий ПТУ и техникумы. Иные готовы искать талантливую молодежь в средних технических заведениях, выплачивать ей стипендии. Но больших денег на производстве не предлагают. Люди не идут на тяжелую работу за зарплату 2500—3000 гривен.

Достойная зарплата и социальный пакет — это то, что может удерживать людей от отъезда за рубеж. Крупные промышленники понимают, что речь идет не только о дополнительных выплатах, но и о бесплатных детских садах, базах отдыха.

На рынке труда должна быть сформирована рациональная структура занятости, должна сохраняться преемственность профессий, необходимых для производства. Однако сегодня найти квалифицированного токаря, фрезеровщика даже за нормальную зарплату — проблема. К пожилым рабочим не пришли ученики — постепенно произошел разрыв поколений. И это может в будущем привести к очень серьезным проблемам.

При анализе перспектив развития национального рынка труда необходимо учитывать, что сейчас на арену мировой экономики вышли очень мощные игроки — Индия и Китай. Они конкурентоспособны во многих отраслях. По уровню конкурентоспособности экономики Индия постепенно вливается в первую двадцатку стран мира, Китай прочно вошел в первую тридцатку. Украина же находится в седьмом десятке. Индия и Китай имеют конкурентоспособные по количественным и ценовым параметрам трудовые ресурсы. В мире известны не только трудолюбие их рабочих, но и целеустремленность инженеров, менеджеров. Постепенно приоритетные позиции в этих странах начинает занимать качество образования — там стимулируют обучение молодежи в развитых странах и возвращение их домой. Индия уже имеет свою “Силиконовую долину”. Китайские товары заполонили весь мир — китайцы согласны на любую работу, даже если зарплата составляет десять долларов. Индийцы и китайцы могут постепенно составить конкуренцию нашим соотечественникам, работающим за рубежом. Не только по заработкам, но и по качеству образования. Нужно учитывать и этот фактор.

Большой плюс — геоэкономическое положение Украины. Поэтому европейские страны заинтересованы в привлечении нашей рабочей силы. Но если будет сохраняться прежняя система образования (без повышения ее качества, без инноваций), мы проиграем. Потому что вступление Украины в ВТО предполагает открытие рынка образовательных услуг. В нашу сферу образования придут конкуренты со своими ценами и услугами.

Характерно, что образовательный уровень занятых в наиболее продуктивном возрасте у нас не только не повышается, но и постепенно снижается — и это опасное явление. Образованные люди продолжают уезжать за рубеж.

“Огни большого города” из окна цеха

Заместитель начальника департамента профессионально-технического образования Министерства образования и науки Украины, начальник отдела профессиональной подготовки рабочих кадров Вячеслав Супрун рассказывает о проблемах профессионально-технического обучения молодежи.

— Сейчас в Украине 927 ПТУ, подчиненных Министерству образования и науки. Есть 41 учебное заведение — структурные подразделения вузов. И 71 учебный центр при учреждении исполнения наказаний. Количество ПТУ уменьшается, да и население наше тоже. В 1996 году было 1450 профтехучилищ. Рост числа училищ мы сейчас сдерживаем — если не набирается триста человек, содержать учебное заведение нерентабельно.

Престиж рабочих специальностей падает. На одного рабочего приходится четыре человека с высшим образованием. Мы пытаемся поднять престиж училищ тем, что создаем центры инновационных технологий: учим ребят работать по новым технологиям, с новыми материалами, как, например, в строительной отрасли. По распоряжению Кабмина мы будем делать это до 2012 г., чтобы охватить триста училищ.

В ПТУ идет больше иногородней молодежи — их привлекают мегаполисы. По статистике 92% выпускников устраиваются на работу, а после года работы их остается 40—50%.

Наукоемкое производство — основа государственности

Игорь Буров, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института социологии НАНУ знает производственную тему изнутри: его первая специальность — инженер-механик. Десять лет проработал на киевском заводе (сейчас — государственная акционерная холдинговая компания “Артем”), был помощником мастера, мастером, конструктором, технологом, начальником технологического отдела инструментального цеха.

— В советские времена общество страдало идеологией псевдосправедливости. Считалось, что главная движущая сила в обществе — это рабочий, хотя на самом деле прогресс обеспечивает интеллектуальный труд. И, кстати, в научно-производственных коллективах, которые собирали физики во времена создания атомной бомбы и высокоточного оружия, ученые работали вместе с рабочими, и те даже находили, что подсказать.

Рабочих в обществе в то время было большинство. Чтобы заигрывать с ними и обеспечивать себе безопасное существование, власть твердила, что рабочий — гегемон. Сейчас же, по моему мнению, рабочий класс в советском понимании уже исчезает как таковой. На ведущих предприятиях рабочие заняты высококвалифицированным интеллектуальным трудом — мы постепенно выходим на уровень высоких технологий. На “Артеме” уже есть швейцарские станки: вставляется заготовка, две-три минуты работы — и на выходе готовая деталь…

Характерно, что на основные вопросы мониторинга нашего института рабочие дают более “левые” ответы, чем служащие. “Левизна” рабочих объясняется отношением к системе социального распределения. Нас обманули с “перестройкой”, которую начали называть капиталистической только десять лет спустя. Нас обманули с ваучерами: помните, ваучер стоил десять долларов, а население Украины составляло пятьдесят два миллиона, — да за пятьсот двадцать миллионов долларов любой крупный банк теоретически мог купить всю страну! Это означало, что, завалив производство, можно продать страну в одни или несколько (как и получилось) рук. О какой социальной справедливости для населения можно говорить, если Украиной фактически владеют десяток олигархических семей?

Мой отец всю жизнь проработал на Старокраматорском заводе имени Орджоникидзе. Что он получил от того, что завод “ушел” в частные руки? Если человек отдал производству всю свою жизнь, почему в старости, уйдя на пенсию, он вынужден едва выживать?

Когда “левые” рабочие говорят, что они против приватизации крупных предприятий, они понимают, что на самом деле речь идет о беспределе, об уничтожении социальных гарантий, самого их будущего. На Западе миллиардерами за десять лет не становились — капиталы нарабатывались десятилетиями (если не столетиями). Металлургическая промышленность — это “золотое дно” для Украины, на этом в свое время жил весь СССР. Сейчас она оказалась в частных руках и цены на ее продукцию возросли в разы! Поднимите цены на бензин и металл — мгновенно поднимутся и цены на сельскохозяйственную продукцию. Это процессы взаимосвязанные, лавинообразные и очень трудно контролируемые. Пускать их в “свободное плавание” нельзя.

Крупные предприятия, которые по пальцам можно пересчитать, должны быть под контролем и в руках государства, поскольку дают миллиардные обороты, являются “золотым запасом”, на деле, а не на словах обеспечивая независимость государства. А мелких частников нужно развивать, предоставляя им беспроцентные кредиты на оборудование; пусть “разгоняют кровь” по микрососудам государства. Это у них получается лучше.

Кстати, о крупных предприятиях. Как сейчас живет Николаевский судостроительный завод? В свое время это был гигант! А куда делся наш Черноморский пассажирский флот? Я помню те времена, когда в Одесском порту, в Ялте каждый день стоял белоснежный лайнер. Краматорский станкостроительный завод выпускал уникальные станки, которые в основном шли за границу. Итальянцы эти станки “марафетили”, перекрашивали, ставили свой “лейбл” и продавали дальше. В Краматорске были заводы союзного масштаба. Первый из них — Новокраматорский машиностроительный завод — был сравним только с Уралмашем. Там делали шагающие экскаваторы для карьеров и другое оборудование тяжелого машиностроения, причем это был не поток, а индивидуальное производство. Что теперь с этими предприятиями?

В 90-х годах у нас развалились заводы. Никто не думал о производстве, разрушилась государственная структуризация (Госплан, Госснаб и т.п.), всех пустили в свободное плавание под девизом “Кто выплывет — тот выживет”. Но как можно заниматься выживанием огромному производственному коллективу? Если вы капитан большого тяжелого корабля и подплываете к пристани, вы же не будете идти на всех парах — вы будете двигаться потихоньку. Если вы делаете поворот на тяжелом грузовике, вы не станете резко крутить руль, чтобы завалиться набок, а будете потихоньку выравнивать траекторию. А государство почему-то посчитало, что можно “резко крутануть” — и общество станет другим. К необходимой точке крупным инерционным структурам необходимо идти плавно, не спеша…

Итак, в 90-х годах рабочие были выброшены с заводов на улицу. Я приходил на “Артем”, где у меня до сих пор работают друзья, и диву давался: привык, что завод гудит в три смены, а теперь в цехах тишина… Было время, зарплату выдавали собственными изделиями — пылесосами. Сейчас завод поднимается, в чем большая заслуга президента холдинга “Артем” Станислава Смаля. Заказами обеспечивает заграница, в том числе и военно-промышленный комплекс России. Еще делают пылесосы, инвалидные коляски, но это — смежное производство, на нем не выживешь... Основная продукция связана с военно-промышленным комплексом, а это немалые деньги и авторитет для страны.

Но остается проблема деквалификации — те, кто вернулся на высокоточные станки, отмечают поначалу, что потеряли “чувство металла”.

Мы сделали большую ошибку в системе образования. Прервалась цепочка “ПТУ— производство — высшее образование”. Раньше она была очень прочна. После ПТУ молодой человек приходил на производство, профессионально рос, дальше шел в техникум, получал среднетехническое образование, ему хотелось быть не просто рабочим, а бригадиром или мастером. Некоторые шли в институт. Человек рос на производстве, становился настоящим профессионалом. Так вот, оборвав эту связь, мы потеряли возможность выращивать рабочие кадры, потенциал, который в дальнейшем имел возможность расти дальше.

Я окончил и машиностроительный техникум в своем родном Краматорске, и индустриальный институт. Наш техникум имел такую учебно-производственную базу, которой мог бы позавидовать малый завод, — высокопрофессиональные преподаватели наполняли наши молодые головы теоретическими знаниями, а на первом этаже, во время производственных занятий, мы осваивали работу на станках всех типов. Поэтому, уже работая инженером, я мог встать за любой станок — токарный, фрезерный, строгальный, сверлильный и даже расточной — и показать рабочему, как необходимо обрабатывать деталь.

Сейчас и наука, и производство нуждаются в государственной поддержке и внимании. Ведь одни создают основу для материальных благ, а другие — сами блага. У нас же в основном развивается отрасль “купи — продай”. Нельзя все время заниматься торговлей, нужно заниматься производством, наукоемкими производственными процессами, ведь именно они дают государству авторитет. Мы продадим всю землю, сюда придет иностранный капитал и будет получать прибыль, а мы будем на него работать. Какие же мы независимые, если уже половина производства утекла в чужие руки?

Постскриптум: глас рабочего

Интересно, как сами рабочие воспринимают нынешнее время и свое место работы?

Ангелина Ивановна, маляр:

— Мне кажется, общество уже считается с рабочими. В частных строительных фирмах рабочие с несколькими специальностями уже получают пять-восемь тысяч гривен, в государственных фирмах — до пяти тысяч. Не то, что в девяностых годах — тогда держались за работу и в сто двадцать гривен. Я на стройке работала с 1977 года, в 1990 году квартиру получила, а так с семьей в общежитии жили. Жаль, что сейчас невозможно заработать на квартиру для детей…

Александр Петрович, электрогазосварщик с завода “Арсенал”:

— Не сказал бы я, что в обществе есть интерес к рабочим. Завод у нас уменьшился, не развивается, старики одни работают. Начальство занято своими делами. Находимся в центре города, поэтому много желающих оттяпать кусок земли… Заказчиков меньше. Я работаю с 1974 года, получаю три тысячи гривен. Это, наверное, верхний предел зарплаты на заводе, люди получают и до тысячи… А в выходные работаю на дачах у богатеньких — зарабатываю и по 250 долларов в день.

Ирина КИРИЧЕНКО