“Украина даже не намекала...”

После чего рекомендовал Минэкономразвития России выйти из переговоров и даже ввести предварительные пошлины на украинские трубы. Для Украины цена вопроса — рынок, который потребляет треть общего производства труб (всего выпускается около 2 млн. тонн) и приносит до 600 млн. долларов дохода в год. Правда, добрая половина этих объемов уже в безопасности от возможных ограничительных мер. О нюансах и перспективах “трубных войн” рассказывает один из постоянных переговорщиков, почетный президент Центра торговой политики и права Украины Андрей Гончарук.

— Лоббисты российской трубной промышленности упрекают украинскую сторону в срыве переговоров по заключению всеобъемлющего соглашения. Согласны ли Вы с такими обвинениями? И вообще, почему стопорится подписание межправительственных договоренностей по трубам?

— Если Вы имеете в виду сведения, распространяемые в СМИ, то в последнее время на постсоветском пространстве (в первую очередь, это касается Украины и России) стала привычной странная практика, когда в прессе оглашается искаженная, однобокая, а иногда и заведомо неправдивая информация. Как правило, к таким методам прибегают, когда нет реальных аргументов для защиты собственной позиции.

Чтобы понять, соответствует ли действительности заявление тех, кого Вы именуете “лоббистами российской трубной промышленности”, надо вернуться в историю взаимоотношений Украины и России в трубной сфере. Они не были омрачены какими-либо взаимными недружелюбными действиями до 2000 года, когда Министерство экономического развития и торговли РФ начало специальное расследование против импорта труб из Украины. Чтобы избежать введения пошлин в размере 20% и 40%, украинская сторона пошла на заключение соглашения от 10 апреля 2001 года. Им устанавливалась квота для Украины в 620 тыс. тонн, в том числе, отдельная субквота для Харцызского трубного. Действие этих договоренностей продлевалось ежегодно по 2004 год.

Но дело в том, что Фонд развития трубной промышленности России образца 2003 года уже отличался от фонда, с которым мы вели переговоры в 2000 году. С одной стороны, в его аппарате появились новые люди, а с другой — сопредседателями ФРТП стали два человека, которые являются мажоритарными акционерами двух крупных компаний: ЗАО “Трубная металлургическая компания (Дмитрий Пумпянский) и ЗАО “Группа “Челябинский трубопрокатный завод” (Андрей Комаров).

А российское Министерство экономики — очень мудрое ведомство, которое стремится взвешенно подойти к ситуации и учесть интересы всех сторон — как производителей труб, так и их потребителей. Насколько я осведомлен, украинская сторона ни намека не давала на то, чтобы приостановить переговоры. Наоборот.

— Сейчас россияне снова грозятся ввести пошлины. Может ли чем-то ответить Украина?

— Не стоит забывать один яркий пример из истории. После подписания “трубного” соглашения 10 апреля 2001 года российское правительство в мае того же года выпустило постановление, которым вводило 20-40%-ную пошлину для украинских труб. Правда, срок вступления в силу этого документа был отложен до окончания действия соглашения от 10 апреля. Т. е. пока соглашение действует, пошлина не применяется — хороший крючок!

Но и украинская сторона тоже оказалась не лыком шита. В российском расследовании тогда была обнаружена масса процессуальных и фактических нарушений. Кроме того, подобные пошлины были установлены только против Украины, а в отношении других стран, против которых велись расследования, никакие меры предприняты не были. Мы провели антидискриминационное расследование, по результатам которого 29 марта 2002 года установили 20%-ную пошлину на целую группу российских товаров. Стоимость их импорта в Украину соответствовала стоимости экспорта украинских труб в РФ — порядка 350 млн. долларов. Документ о 20%-ной пошлине принимался с оговоркой, что она вводится только после введения российских пошлин. В результате россияне согласились, что их постановление о пошлинах было неправомерным, и в октябре 2002 года отменили его. А украинский Кабмин отменил свое.

Поэтому, если какие-то дискриминационные меры будут предприняты со стороны РФ, я совсем не исключаю, что Украина тоже сможет принять меры.

— Предприятия корпорации “Интерпайп”, а также Никопольский завод нержавеющих труб защищены от действия пошлин. Они в январе подписали соглашение о самоограничении в обмен на приостановку антидемпингового “преследования”. Почему не удалось самоограничиться другим украинским трубникам? Ведь хотели же. И ММК им. Ильича, и Днепропетровский трубный…

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно взглянуть на структуру собственности в трубной промышленности Украины. Кроме “Интерпайпа” с его заводами, есть СКМ (Харцызский трубный завод), ИСД (Днепропетровский трубный), ПКП “Стальпром” (Никопольский завод стальных труб “ЮТиСТ”), “ЮВИС” (Никопольский завод нержавеющих труб), Midland Resources (Луганский трубный завод), ММК им. Ильича. Собственники этих предприятий, кроме “нержавейщиков” и “Интерпайпа”, наверное, серьезно не почувствовали угрозу со стороны России. Объясню, почему. У корпорации “Интерпайп” трубный бизнес является сердцевинным. А какова доля Днепропетровского трубного завода им. Ленина в активах ИСД?

Более того, не весь спектр труб размером до 530 мм подпадает по коду товарной номенклатуры под антидемпинговое расследование от 20 июля прошлого года. Только 20% продукции отдельных заводов могут затронуть возможные ограничения со стороны России. А у “Интерпайпа” возникла с этим реальная проблема — у корпорации под расследование подпадало порядка 92% номенклатуры труб, которые экспортируются в Россию.

Хочу подчеркнуть, что именно благодаря самоограничению пяти заводов россияне, может быть, и не спешили вводить пошлины для Украины. С самоограничением пяти они удостоверились, что предприятия — основные поставщики не смогут резко нарастить поставки. Таким образом, две трети квоты по мелкой трубе до 530 мм оказались в безопасности от каких-либо возможных мер. Очень много разговоров о том, а почему у остальных не получилось…

— Но они хоть обращались к “Интерпайпу” с предложением совместно самоограничиться? Или в Минэкономики?

— Насколько я знаю, таких обращений в 2004 году не поступало. Все остальные предприятия начали шевелиться только после того, как было подписано соглашение пяти заводов. Обратились в Минэкономики Украины, которое очень оперативно отреагировало и перенаправило запросы о самоограничении российским чиновникам, и “мяч” находился уже на той стороне. Но россияне не сочли возможным позволить им самоограничиться. Почему? Надо спросить у них. Для того чтобы на это претендовать, пять заводов раскрыли россиянам всю информацию, причем коммерческого характера.

Все расследования, попытки установить пошлины направлены на ограждение рынка (чтобы, например, быстро перестроить свои мощности), а не вызваны намерением восстановить справедливость и не допустить демпинг. Это просто легальный инструмент, который используется не только в России. В Европе происходит то же самое. Доля украинских труб там ничтожная — не более 1%, не сравнить с Россией, куда наши трубники поставляют до 10%. Но подход там такой же: “Кто это такие? Украинцы? А что они тут делают?”. И не собираются уступать нам ни одной сотни миллионов евро. Расследования накатываются как снежный ком. Пересмотр мер за пересмотром, обвинения в обходе антидемпинговых мер. Не получается с обвинениями — 31 марта 2005 года начинается новое антидемпинговое расследование по всему сортаменту бесшовных труб.

— В одном из последних проектов соглашения россияне предлагают украинским трубникам ограничиться в 2006 году объемом не более чем 650 тыс. т. Какой размер квоты устроил бы Украину?

— Хотя бы 750 тыс. тонн. Учитывая самоограничение пяти заводов на уровне 395 тыс. тонн и последнюю квоту для Украины в 715 тыс. тонн, которая действовала в 2004 г., необходимо увеличение по мелким и средним трубам еще хотя бы на 50 тыс. тонн. Ни разу такой либерализации объемов россияне не проводили.

— Представим, что Украина получит вожделенные объемы. Сами трубники признают, что не знают, как будет делиться квота и кто этим будет заниматься.

— Я считаю, что если кто-то начнет делить, он будет нарушать наше законодательство — точка. Если это не индивидуальная квота для предприятия или добровольное самоограничение, то общая квота делиться не может. 750 тыс. тонн минус 395 тыс. тонн по самоограничению, еще около 200 тыс. тонн по трубам большого диаметра, если такая субквота, конечно, будет выделена. Оставшиеся 130-150 тыс. тонн делятся по совершенно простому принципу: первым пришел в Минэкономики — первым получил лицензию на экспорт в требуемых объемах. Применять другой принцип сегодня закон о ВЭД не позволяет.

— А если все начнут грузить одновременно…

— Совершенно верно. Вот этого надо бояться. Нужно думать, каким образом в законодательстве прописать какие-то ограничители, требования к экспортерам.

— Каковы перспективы европейских расследований?

— На сегодняшний день пошлина в 38,5% распространяется не на все виды бесшовных труб, и определенные поставки труб, конечно, осуществляются. Другое дело — расследование от 31 марта в Европе “накрыло” практически весь спектр бесшовных труб. В случае введения антидемпинговых пошлин — а они в Европе, как правило, достаточно высоки — экспорт будет невозможен.

— По предварительным оценкам, Украина должна была получить статус страны с рыночной экономикой к лету. Задержка связана с какими-то политическими проблемами?

— Все процедурные и технические требования для получения этого статуса выполнены. Необходимые документы поданы в Европейскую комиссию в середине июня текущего года. Изучение их, наверное, уже практически завершено. По моей информации, решение по этому вопросу (мы надеемся, позитивное для Украины) должно быть готово к саммиту Украина — ЕС. Саммит запланирован на 1 декабря в Киеве.

— Какими будут последствия получения такого статуса?

— Появится возможность эффективно защищать свои интересы. Вся информация о ценах на продукцию для расчета демпинговой маржи [разницы между внутренними и экспортными ценами] будет браться непосредственно у производителей Украины. Не будет приводиться для сравнения какая-то суррогатная, так называемая аналоговая страна. В итоге наверняка удастся пересмотреть уже установленные ограничения для наших предприятий. Как минимум должна уменьшиться демпинговая маржа, соответственно, будут снижены пошлины. Вплоть до их полного устранения.

— И не могу не задать такой вопрос. После отставки правительства Вас называли одним из претендентов на должность министра экономики. Вам поступали предложения занять ее?

— Нет.

— А если бы такое предложение прозвучало?…

— Совершенно искренне отвечаю, что если бы поступило подобное предложение, я бы серьезно над этим думал.

— Некоторые эксперты считают, что Минэкономики слишком большое по размерам…

— То, что Минэкономики — это “суперминистерство”, не требует доказательств. Оно было таковым и до первого этапа админреформы 1999-2000 годов. После реформы — и подавно: в рамки Министерства экономики влились как минимум две структуры, которые имели самостоятельный статус,— Министерство внеш­экономсвязей и торговли и Национальное агентство развития и европейской интеграции. Управление любой большой структурой требует опыта и неординарных организаторских способностей.

— Рационально ли было делать из ведомства такой вот “конгломерат”?

— У меня был четкий ответ на этот вопрос, но я его, может быть, в силу дисциплины государственного служащего не “раструбил” в момент ликвидации Министерства внешнеэкономических связей и торговли. Кем бы я ни работал в системе Министерства экономики — то ли замминистра, то ли госсекретарем по вопросам торговли, уровень делегирования полномочий и ответственности у меня был самый высокий. Так вот, по поводу конгломерата. Если мы копировали опыт Польши, где в 1996-1997 годах исчезло Министерство внеш­неэкономических связей и торговли и появилось первое объединенное Министерство экономики, так давайте посмотрим, на каком этапе проведения экономических реформ была на тот момент Польша. Наверное, в 1999 году мы еще не приблизились к 1997 году республики Польша.

— То есть Вы считаете, что сейчас было бы целесообразно выделить Министерство внешнеэкономических связей и торговли обратно из состава Минэкономики?

— Я полагаю, что в этом было бы больше плюсов, чем минусов. А вообще, с моей точки зрения, Украина давно созрела для создания офиса торгового представителя со статусом члена Кабинета министров. Да и сама ситуация в мировой торговле подталкивает нас к такому шагу.

Карьера

1978-1983 — экономический факультет Киевского государственного университета.

1983-1986 — аспирантура, Институт социальных и экономических проблем зарубежных стран, Академия наук Украины.

1986-1991 — младший научный сотрудник, научный сотрудник, и.о. ученого секретаря, ученый секретарь Института социальных и экономических проблем зарубежных стран.

1991-1999 — работа на разных должностях в Министерстве внешнеэкономических связей и торговли вплоть до первого замминистра.

1999-2000 — министр внешнеэкономических связей и торговли Украины.

2000-2002 — заместитель министра экономики, первый заместитель государственного секретаря в Министерстве экономики и по вопросам европейской интеграции.

2001-2003 — член совета директоров Черноморского банка торговли и развития.

2002-2003 — госсекретарь по вопросам торговли.

2003 — стал почетным президентом Центра торговой политики и права Украины.

2003 — назначен вице-президентом корпорации “Интерпайп” по вопросам торговой политики и защиты на внешних рынках.

Подготовил Роман ТОПОЛЮК