История Луганской элиты. Часть вторая. Дети Кучмы

Ефремов, поработав начальником цеха на Луганском станкостроительном заводе, возглавил тамошний партком, Виктор Тихонов занимал аналогичную должность на тепловозостроительном заводе. Пришло новое политическое время, начались реальные выборы.

Первые выборы: Тихонов обошел Ефремова

На первых выборах в Верховный Совет СССР А. Ефремова в качестве кандидата в депутаты выдвинул именно завод им. Ленина. Но из Москвы прислали своего кандидата — директора Главснаба СССР Павла Мостового — во времена дефицита этот человек был для местной номенклатуры чуть ли не всесильным. “Один из тогдашних руководителей меня пригласил в Горком партии и в довольно хамской форме сказал, что я должен снять свою кандидатуру. Я, откровенно говоря, относился к тому руководителю с неуважением. Пошел к председателю горисполкома Владимиру Пантюхину и высказал все, что думаю о том руководителе. Объяснил, что меня выдвинул коллектив, и если разговор идет в таком тоне, то пошли вы все… Ну и так далее. Валера Голенко тогда уже был первым секретарем горкома комсомола, и его пытались заставить провести через пленум горкома кандидатуру Мостового, но он проявил характер и поддержал меня”, — говорит Ефремов.

Но если Ефремов тогда пошел против партийной верхушки, то Тихонов наоборот — действовал, как требовали. Он был доверенным лицом Павла Мостового. Он говорит, что кампанию вели просто, а избирателям объясняли, что если они проголосуют за Мостового, область получит строительные материалы, сырье, технику, в общем — все те блага, которыми располагал Главснаб. Ефремов проиграл выборы Мостовому, заняв, однако, второе место. “После того, как мы избрали Мостового, область получила покрытие для плоских крыш, битум, газовые печи — много чего... Тогда же был дефицит, ничего не возможно было купить”, — говорит Тихонов.

Как и можно было предположить, Мостовой сложил с себя полномочия и отказался от всех обязательств. Нам нужно было избирать нового депутата — из Москвы снова прислали “своего” — молодого и уже очень известного журналиста Юрия Щекочихина. “Меня тогда вызвали в обком и говорят: только ты можешь перебить его голоса, выдвигай кандидатуру. Я ответил: “спасибо, ребята, учитывая вашу “помощь” в прошлый раз — разбирайтесь сами”. Щекочихин победил, и у нас еще долго были хорошие отношения”, — говорит Ефремов.

Тогда же по-новому выбирали и на должность первого секретаря горкома партии. Было две реальных кандидатуры — Александр Ефремов и Виктор Тихонов. “У нас был серьезный разговор — он был постарше меня, я обещал после его победы помогать — и до сих пор мы по жизни идем вместе. Он стал последним первым секретарем горкома партии. Тихонов закрывал горком”,- вспоминает Ефремов. Тихонов же говорит, что убеждал Ефремова идти до конца. “Он ведь моложе меня, у него за плечами был уже опыт комсомольско-партийной работы. Я с удовольствием тогда вернулся бы на завод.

…Ефремов снял свою кандидатуру, и меня избрали на безальтернативной основе”.

Запрет компартии

Александр Киселев говорит, что с Тихоновым познакомился после того, как его направили в “почетную ссылку” на Тепловозостроительный завод, а Тихонов возглавлял там партком.

“Мы много лет дружили. И в самые трудные минуты били вместе. Ну, вот хотя бы такой случай — 1991-й год, деятельность КПСС запрещена, я приезжаю в Луганск, выхожу из вагона и первым делом еду к первому секретарю горкома партии Тихонову, — вспоминает Киселев. — Горком партии тогда находился на третьем этаже в здании обкома на площади Героев ВОВ. В здании мёртвая в прямом смысле этого слова тишина — ни одного звука, никого и нигде…Видать, разбежались с перепугу… Захожу в кабинет первого секретаря — на месте. Спрашиваю: ну что, как дела? Тихонов говорит: вот, сейчас, наверное, выводить будут. Я говорю: кто? Он отвечает: глава комиссии по завершению деятельности партии, Владимир Пантюхин (сейчас — депутат областного совета от Партии регионов), но думаю, что сам он не придет, кого-то другого пришлет. И действительно, пришли ребята, бывшие партийные активисты и комсомольцы. В приёмной топчутся, а заходить боятся. Могу назвать фамилии, но стыдно будет. Мне за них. Не знаю, как им… Вежливый стук в дверь — появилась голова охранника здания: “Тут пришли кабинет опечатывать, так вы выходите, пожалуйста”. А я Тихонову говорю: “Слушай, тут все говорят, что я свой бизнес построил на партийные деньги, ну могу я напоследок хоть чем-то разжиться в партии?! Ну, можно я у тебя хоть письменный прибор со стола сопру, а?” Тот засмеялся:

 “Бери”,- говорит…

“Примерно с 1992 года что-то в бизнесе мы стали делать с Ефремовым, с Тихоновым мы и вовсе не расставались... Но разве только они? Имён было много. Люди были мы свободные, прямо скажем, в то время никому не нужные, а посему могли заниматься всем, чем могли. Но пришёл 1994 год, и мы ввязались в драку за нового Президента. Потом было то, что было: кто-то получил немалые должности, кто-то заработал больших денег, кто-то остался ни с чем... Так постепенно и разошлись: сначала в мыслях, потом в поступках, а потом и в обязательствах друг перед другом...”.

Тихонов тоже говорит, что не хотел бы называть фамилии тех, кто в 1991-м опечатывал его кабинет в горкоме партии. “Это депутаты тогдашнего горсовета, многие из них и сейчас работают депутатами и клянут себя за то, что сделали тогда. А вот Виталий Курило (сейчас — народный депутат от БЮТ, глава областной организации ВО “Батьківщина”, почетный президент Луганского национального университета имени Тараса Шевченко) тогда на площади, где протестовали шахтеры, размахивал желто-голубым флагом… Точнее, тряпкой, флагов ведь тогда нормальных еще не было… Вот мы с Николаем Запорожцевым еще где-то полгода устраивали всех наших работников на новые места, а потом остались вдвоем — без работы… Я, честно говоря, хотел вернуться на завод, кстати, и закон был на моей стороне: я имел право занять должность, на которой работал до избрания. Но ведь парткома тогда уже не было, и я мог претендовать на должность аналогичную посту начальника управления труда и зарплаты. Тогда на заводе была вакансия заместителя главбуха, и она меня вполне устраивала. Генеральным директором завода тогда был Владимир Квасов. Но он поставил мне условие, что возьмет меня на работу, только если я откажусь от мандата депутата Верховного совета, боялся, что я, по сравнению с ним молодой человек, будучи депутатом, могу его “подсидеть”. Хоть я и обещал, что не буду этого делать, но он мне не поверил… В общем, я начал искать себе работу. Меня взяли на работу в Главснаб, он тогда находился в этом же здании, где сейчас расположена Луганская областная организация Партии регионов, но кабинет директора был не там, где сейчас мой (смеется). Но проработал я здесь недолго — в работе было очень много нечистого, я пришел к директору Виктору Кулешову, и сказал, что если он знает обо всем, что происходит, пусть подпишет мне заявление об увольнении. Здесь были сосредоточены огромные ресурсы, предприятие обеспечивало Луганскую и Донецкую области — фабрики, заводы, все зависели от этой организации. В общем, Кулешов без лишних разговоров подписал мне заявление, и я начал работать заместителем по экономике на фабрике, которая сейчас называется “СТИЛЬ”, ее директор Юрий Васильевич Иванов (сейчас — депутат Луганского областного совета от ПР) позвал меня на работу. Я не понимал, как буду работать в легкой промышленности после работы на тепловозостроительном заводе, но он убедил меня в том, что экономике везде одинакова, и я согласился. И до сих пор доволен тем, что пошел тогда к нему работать. С ним очень комфортно было работать, никогда не было такой системы отношений, когда “я начальник — ты дурак”. Я любил работу, видел перспективу. Потом я стал генеральным директором фабрики. Но в 1994 году мне все это испортил Леонид Кучма — предложил стать его доверенным лицом в области. Я должностей от него не требовал — меня устраивала работа на фабрике.

— Вы помните, как познакомились с Кучмой?

— Ничего особенного. Мы познакомились еще когда я был секретарем парткома завода им. Октябрьской революции, а он — на Южмаше. Потом мы были депутатами Верховного совета. Нет, рядом не сидели, тем более, что в парламенте он был не особо общительным. Но по-настоящему мы познакомились, когда, уже будучи депутатами, попали в одну заграничную командировку — он впервые выехал за границу уже после развала Союза. До этого он, работая на Южмаше, был невыездным. Делегация была довольно многочисленной, и он попросил меня поддержать его — он никогда раньше за границей не был, боялся куда-нибудь влипнуть. Говорил, что если будет делать или говорить что-то не то, чтобы я стукнул его по ноге — мы потом шутили, дескать, вся нога в синяках. Потом у нас был серьезный конфликт — я от “Группы 239” выступил на внеочередной сессии ВР в 1992 году с критикой правительства — правда, я больше критиковал Кравчука за то, что он предал компартию. Но критиковал я вежливо, а Кучме сказали, что я чуть ли не оскорблял его. В общем, мы месяцев 7-8 вообще не здоровались. Потом он ушел с должности премьер-министра. Нас помирил Валера Пустовойтенко — мы с ним дружили. Он уговаривал меня стать доверенным лицом Кучмы на выборах. Потом позвонил и Кучма, предложил работать. Я спросил его, каково будет ему работать с тем, кого он считал чуть ли не предателем? А он мне ответил, что те, кто ему задницу лизал, уже разбежались, и сказал, что теперь ценит тех, кто может его критиковать. В общем, я стал его доверенным лицом. Это был 1994 год…”.

Тихонов говорит, что его более неформальное знакомство с Александром Ефремовым произошло уже после развала CCCР. “Тогда мы начали искать друг друга, пытались найти себе применение. С Киселевым я познакомился еще во время работы на заводе, потом они с Ефремовым уже занимались бизнесом”.

Потом и Тихонов, и Киселев, и Ефремов работали в избирательном штабе Кучмы. Луганская область дала Кучме много голосов — на первом месте была Одесская область, на втором — Крым, на третьем Луганщина — 90% за Кучму.

Александру Ефремову после развала Союза предложили на Станкостроительном заводе им. Ленина “хорошую должность” — но он отказался. “Я хотел попробовать себя в бизнесе, начинали с нуля. За семь лет было разное, но было очень много хорошего. Мы работали с Киселевым, по миру мотались…” Но чем именно занимались, не говорят ни Киселев, ни Ефремов. “Занимались многими вопросами, хорошо знали регион Абхазии, были знакомы на уровне президентов; некоторые регионы Югославии, — нас правительство отправляло в Скопье (столица Македонии) восстанавливать металлургический комбинат.. Начинали как все с маленьких частных предприятий, потом — ООО, потом акционерные общества. Стали на ноги…Создавали “Укркоммунбанк”. Эдуарда Лозовского (сейчас — руководитель “Укркоммунбанка”, депутат Луганского областного совета от Партии регионов, имеющий славу “главного рейдера” в области) ко мне привели знакомые. Я тогда работал с Киселевым, пришел Лозовский — молодой, худой, высокий, с портфелем…Мы просчитали все, купили обанкротившийся банк в Киеве, санировали его. Это был сложный период… Мы через него прошли, создали первый в области банк, а не филиал. Тихонов тогда уже работал в ОГА. Чолока — заместителя по промышленности, Лазаренко тогда уволил за то, что тот не согласился с закрытием шахт, и меня пригласили на эту должность. Тихонов говорил, что я поработаю год, выстрою систему. Я спросил его: зачем мне это нужно? Мы тогда хорошо стояли на ногах, уверенно себя чувствовали. Меня утвердили…”, — говорит Александр Ефремов.

“Только крушение советской империи привело к тому, что Ефремов начал заниматься бизнесом — я тогда уже сделал первые шаги в этом деле и предложил ему поработать вместе. Он в 1993 году создал фирму “Мега”, и началось его новое восхождение, — говорит Александр Киселев. — Когда областную администрацию возглавлял Геннадий Фоменко, во власть вернулись мои тогдашние друзья Виктор Тихонов, потом — Александр Ефремов. Александр Сергеевич на тот момент был главой правления “Укркоммунбанка”. Я занимался поставками газа, и моя группа “Фонд” тогда была самой крупной корпорацией в области, одной из наибольших в Украине. Мы тогда вместе работали ради будущего “Укркоммунбанка”, я стоял у его истоков. И, кстати, Александр Ефремов никогда не был учредителем ЗАО “Фонд” — это выдумал в 2001 году Юрий Кармазин, и эта байка почему-то до сих пор “на плаву”.

Виктор Тихонов — один из создателей Луганской областной организации Социалистической партии Украины. “Мне кажется, впервые я столкнулся с Дзонем на учредительной конференции Соцпартии 12 октября 1991 года. (У Тихонова в ящике стола до сих пор хранится записная книжка, где он делал пометки о первой учредительной конференции СПУ в Луганской области, — авт). Дзонь был главным докладчиком на учредительной конференции…”. Почему Дзонь ушел из СПУ, Тихонов не помнит. Шутит, что вероятно, Дзонь ушел тихо. Вероятно, с СПУ у Дзоня не заладилось. И у Тихонова, видимо, тоже.

Александр Кобитев после увольнения из комсомола 7 лет работал на Луганском автосборочном заводе. “Параллельно зарегистрировал совместное предприятие с польским заводом, “РАФАКО-Украина”. Это крупный завод, который производил котлы, к примеру, для таких объектов, как Луганская ТЭС. Автосборочный тогда уже начал умирать — он ведь бы сориентирован на союзную кооперацию, были проблемы с загрузкой. Но я лелеял надежду, верил в поляков, был уверен, что мы сможем создать новое производство. Однако, поляки своих обязательств не выполнили. Хотя в те времена процветал бартер, экономическая перспектива страны была неясной. Видимо, они просто не стали рисковать. Правда, сейчас они повторно открывают здесь представительство и намерены создавать производство. Я до сих пор с ними дружу, именно благодаря этому уже почти 15 лет езжу отдыхать в Польшу с женой и детьми, сейчас уже и с внучками, практически свободно владею польским языком, для меня это комфортная среда. Сейчас друзей стало еще больше — теперь уже гольфистов, — говорит Кобитев. — Когда на заводе перестали платить зарплату, а проект с “Рафако” не развивался, и тогда начали развивать другой бизнес — консалтинговые услуги, проводили аудиты предприятий. Работали вместе с Держаком, Володей Шостаком, который потом основал “Восточные ресурсы”. Он предлагал и мне в этом проекте поучаствовать, но я не захотел. В то время все, что было связано с бензином, было очень неспокойным, а я по своей натуре никогда на рожон старался не лезть.

Уже в 2000 году Дзонь работал замом у Ефремова, и было принято решение о том, чтобы Дзоня направить на партийную работу — он возглавил “Благовест”, а мне было предложено перейти на работу в администрацию. Именно в 2000 голу, когда премьером был Ющенко, а вице-премьером по ТЭК — Тимошенко, я и начинал работать в ЛОГА”, — говорит Кобитев.

Возвращение во власть

“После победы Кучмы на выборах мне предлагали возглавить областную администрацию, но я отказался, — говорит Виктор Тихонов. — Я не считал себя готовым к этому — одно дело завод, фабрика, другое дело — область, где живет три миллиона людей, где этих заводов десятки, шахты, фабрики. Я вообще не представлял себе всего этого. Но пришлось поработать первым заместителем”. Именно во время работы в должности первого зама Тихонов и взял на работу Валерия Голенко — первым помощником. Знакомство с Валерием Голенко не запомнилось Тихонову — он говорит, что когда его назначили первым заместителем председателя ЛОГА, ему по штату положено 2 помощника, и одним из них стал Валерий Голенко. “До этого я его не знал… Хотя возможно, что я ошибаюсь”, — говорит Тихонов.

В 1998 году Тихонова избирают председателем Луганского областного совета, Валерий Голенко становится его заместителем. Александр Ефремов по протекции Тихонова становится председателем областной администрации. К нему в команду попадает и Валентин Дзонь. Чуть позже — в 2000 году — на должность заместителя губернатора назначают Александра Кобитева. Александр Киселев никаких официальных должностей тогда не занимал, однако был вхож во все кабинеты администрации.

В 2001 году Киселев собрался баллотироваться в Верховную Раду по мажоритарному округу в Беловодском районе. Но председатель областного совета Виктор Тихонов решил, что по этому округу в Раду пойдет Екатерина Фоменко, а старому другу Киселеву предложил вступить в СДПУ(о) и стать депутатом по партийным спискам — благо, провластный прогноз для эсдеков был благополучным. Но потом было решено, что власть пойдет в Раду по спискам блока “За ЕдУ”, и курировать избрание этой силы было поручено первому зампреду губернатора Валентину Дзоню.

“СДПУ(о) было Ефремовым отписано набрать максимум 2,5%, мы реально взяли 12%, но отдали нам 10%. Я, соответственно, в Раду не прошел, но отношения во время кампании между мной и Ефремовым несколько накалились. Надо отдать должное — роль демпфера взял на себя Тихонов, действовавший в эту пору спокойно, взвешенно и умно. И прозорливо — вдруг линия Кучмы поменялась, он сделал Медведчука вице-спикером, потом главой администрации, а блок “За Еду” просто выбросил на помойку истории. Началась катавасия… Все зудели друг на друга, дружили с кем-то против кого-то… Нам тоже досталось. До выборов мы поставляли газ на некоторые промышленные предприятия области под личные гарантии Ефремова — дескать, ему не нужны забастовки в такой момент, он обещал, что предприятия найдут способ расчета. А после того, как мы несколько подпортили картину рапорта, мне почему-то так думается, о возврате долгов уже никто ни с кем не говорил. У меня месяцами сидели проверяющие — то налоговая, то прокуратура. Так что низкий поклон моему уважаемому другу Юрию Анатольевичу Бойко, к тому времени председателю правления НАК “Нефтегаз Украины”, выдернувшему меня из этой тяжелейшей ситуации через назначение генеральным директором компании “Газ Украины”. Понемногу всё пришло в норму, в том числе и человеческие отношения всех и со всеми, так что потерь не случилось”, — говорит Александр Киселев.

Публично Киселев снова появился в компании Тихонова только в 2005 году. Тогда Киселев был уже народным депутатом, а Тихонова попытались задержать в Генеральной прокуратуре по легендарному “делу о сепаратизме” и Северодонецкому съезду. Киселев пришел ему не выручку. Александр Киселев фигурировал в списках претендентов на пост главы Луганской областной госадминистрации в 2006 году, говорили также о возможном его избрании председателем Луганского областного совета. Но сейчас он — рядовой депутат облсовета.

В 2004 году и Дзонь, и Кобитев уходят из ЛОГА практически одновременно. Правда, тогда информационную шумиху попытались замять — дело было перед президентскими выборами. Летом 2004 года Ефремов последним из губернаторов восточных областей поддержал “единого кандидата” Януковича. Сам Дзонь до сих пор категорически отказывается говорить на эту тему, но, тем не менее, существует весьма упорная версия о том, что и в этот раз между комсомольцами прошел разлом по политической линии — из-за кандидата в президенты Януковича. В результате Валентин Дзонь и его старый друг Александр Кобитев лишились своих постов в администрации, а Ефремову таки пришлось поддержать Януковича. Косвенно тезис о трещине в команде подтвердился в 2005-м, когда Александр Кобитев снова стал первым заместителем губернатора — но уже “оранжевого”Геннадия Москаля.

“Мы жили в интриге”

Так или иначе, но большая часть людей, которые сегодня принимают решения в Луганской области, связаны с комсомолом. Этой страницей своей жизни многие гордятся, некоторые предпочитают об этом не говорить. Однако комсомольцы, несмотря на многолетние интриги и ссоры, все равно сохраняют отношения.

Александр Кобитев, который сейчас большую часть своего времени проводит на собственном гольф-поле под Луганском и о политике даже говорить не хочет, называет “комсомольскую сплоченность” “коммуникационной средой”.

“Я это называю коммуникационной средой, информационным полем. Не секрет, что в комсомоле шла селекционная работа, людей готовили, занимались их образованием. Причина успешности многих бывших комсомольцев в том, что эти люди были более подготовленными к новой ситуации, они владели большим объемом информации. Они продолжали общаться и после развала Союза. Они знали друг друга, возможности, сильные стороны — зачем искать кого-то нового? И поэтому в конце 90-х в начале 2000-х в областной администрации была сформирована команда управленцев, имевших общее комсомольское прошлое. Это был исключительно прагматичный подход. Это как спецподготовка для силовиков”.

Его коллега и друг Валентин Дзонь о дружбе в этих рядах говорит с определенным скепсисом: он вообще делит свою жизнь на “до” и “после” развала Союза. Соответственно, в одной части жизни были одни друзья, сейчас — другие. “Конечно, есть друзья, которые остались в той жизни. С ними мы встречаемся на ностальгической нотке, но долго дружить такой дружбой нельзя. Ею можно питаться, находить поддержку сил, возвращаться в молодость, оживать и так далее, если плохо и дрянно в этой жизни. Эти друзья больше лекари — как и ты по отношению к ним. Дружба же, которая формировалась или выжила на барьере, приобрела новые форматы. Эта дружба была совмещена с бизнесом или карьерным ростом. Что, в общем-то, заставило выработать серьезные мотивы, чтобы эту дружбу не потерять. Поэтому у каждого из нас очень мало друзей, к сожалению. Масса партнеров, приятелей, людей по жизни или для жизни, но друзей в принятом понимании — очень мало. Наверное, в этом сложность нашей биографии, поэтому мы живем замкнутой жизнью, мы не хотим публичности в этих отношениях”.

Однако, во все времена органы власти считались еще и рассадником интриг — борьба за влияние и должности была серьезной тогда, остается и сейчас. Большая часть опрошенных нами бывших комсомольцев об интригах говорить не хотят — дескать, я плохого не помню, а жизнь все сама расставит по местам. Хотя есть и другие мнения. Валентин Дзонь, к примеру, считает, что “комсомольских интриг” как таковых не было. Он считает, что комсомольцы, получив серьезные должности в возрасте 23-26 лет, не могли выстроить серьезной интриги — просто в силу возраста и отсутствия жизненного опыта.

А вот Кобитев с ним не соглашается. “Я не помню ситуации без комсомольских интриг. В моем понимании, интрига, — это какие-то зарытые, непубличные действия, которые имеют какую-то конкретную цель. Я не думаю, что тогда я понимал, что это можно называть интригами. Тогда мне казалось, что так должно быть. Если сейчас посмотреть назад — мы жили в интриге постоянно. У каждого было свое место в целой системе интриг, в системе, где каждый был винтиком в одной большой машине”.

Бизнес был. Но уже нет

Считается, что экс-комсомольцев связывают еще и коммерческие интересы. Валентин Дзонь: “Почему у комсомольцев успешный бизнес? У нас в 1991 году были приблизительно одинаковые стартовые позиции. Ну, если не верить конечно в легенду о партийном золоте, которое досталось нам в чемоданах…Более того, у нас условия были даже хуже — нас не брали на работу считали изгоями… Почему комсомольцы успешны? Потому что именно то самое братство помогло вместе собрать целый ряд бизнес-проектов, по мере карьерного роста прикрывали своих друзей, давали им развиваться, ну или, как минимум, не давали их в обиду. Мы добились успеха из-за монолитности.

— Но потом из-за этого же бизнеса и рассорились?

— Бизнес — в том числе комсомольский — не может быть константой. Выживает он потому, что многогранен, развивается. Набирая критическую массу, он должен разделяться и давать новые ростки, и если один из них погибнет — ничего страшного, корневая система сохранится. Каждый должен на определенном этапе развивать свой собственный бизнес, уже с другими партнерами. И это разделение нужно было принимать как объективный процесс. А кое-кому в нашей среде показалось, что он имеет право указывать другим, кому, что и как делать. Человек просто перепутал свою административную должность с партнерскими отношениями”.

“В начале 90-х и вплоть до 1997-го — до года выдвижения Ефремова зампредом облгосадминистрации, безусловно, было немало совместных бизнес-проектов, в том числе и “Укркоммунбанк” в далёком 1994-м, — говорит Александр Киселев. — Но после 1997-го всё изменилось… И все изменились… Власть — штука тяжёлая. И бизнес совместный с властьпредержащими невозможен по определению. Это в письменном труде известного “борца с коррупцией тех времён и народов” господина Кармазина, превращённом его же волею в Постановление Верховной Рады, дело было так представлено. С той поры и пошло-поехало… На самом деле нет бизнеса. Как не ищи”, — говорит Киселев.

Продолжение следует ...

Марина ДАРНИЦКАЯ