Закон дешевле бумаги

Недавно ФСБ предложила закрыть доступ к данным о владельцах недвижимости, содержащимся в государственном реестре. С тех пор было много сказано о том, что инициатива эта не преследует никаких благих целей и направлена главным образом на то, чтобы защитить высокопоставленных коррупционеров. Но у предложенного закона есть (помимо демонстративной безнравственности) еще одно важное свойство: он совершенно, абсолютно, полностью лишен смысла.

Большая часть российских законов лишена смысла по техническим причинам: плохая грамматика, неясное правоприменение, нежелание проводить их в жизнь. Но закрытие реестра — это высшая, звенящая пустота, норма, которая по определению не способна помочь тем, кого (втайне) призвана защитить. С тем же успехом Людовик XVI мог бы принять закон, запрещающий гильотинировать Бурбонов. В политической реальности, которая сделает такой закон актуальным, граждане будут руководствоваться чем угодно, но не его духом и буквой. Если в России паче чаяния есть высокопоставленные коррумпированные функционеры, то защищает их не закон, а режим. Ситуация, в которой суды уже независимы и беспристрастны, а написанные в ФСБ законы все еще стоят дороже бумаги, на которой они напечатаны, — это даже не научная фантастика, а фэнтези.

В тот самый момент, когда в России пытаются закрыть реестр, на Украине его открывают; соответствующий закон во вторник приняла Верховная рада. Трудно избавиться от подозрения, что между этими событиями есть причинно-следственная связь. Политическое руководство России очень болезненно реагирует на все, что происходит в Киеве. Но даже если совпадение случайно, украинский закон — парадоксально — окажется в конце концов более значимым событием русской политической истории, чем инициатива всесильной здесь ФСБ.

Когда две соседние страны с общей историей и одним языком, понятным по обе стороны границы, обсуждают принятие противоположных законов, может показаться, что законы эти — политически равноценные альтернативы, пусть даже одна хорошая, а другая плохая. На деле это не так. Настоящий закон, принятый в конкурентном парламенте и имеющий какие-нибудь последствия, весит несравненно больше, чем бессмысленная служебная записка майора спецслужб, проштампованная в Думе и подписанная президентом. В Киеве копят политический опыт, который пригодится когда-нибудь всем нам, а в Москве отправляют ритуалы. Последний стажер Верховной рады мог бы вернуть любому тяжеловесу в Кремле упрек, который в России так любят обращать к оппозиции: где ваша позитивная программа?

Вот один говорящий пример. Несколько месяцев назад российский Верховный суд разрешил ФСБ сохранить гриф секретности на документах времен Большого террора, которые на Украине открыты по закону. Каждый любознательный человек с доступом к Google может легко их найти и убедиться, что русская реальность больше уважает иноземный закон, чем собственный суд.

Российские законы мало сообщают про нынешнюю нашу жизнь. Украинские тоже, но они хотя бы намекают на то, как она может быть устроена в будущем. Особенно теперь, когда политическая элита в нашей стране изо всех сил подражает киевским нравам эпохи позднего Януковича.

Андрей БАБИЦКИЙ, редактор журнала РБК